— Что за нелепая выдумка! — шумно возразил Джуниор.

— Хорошо! Направь репортера в Локмастер с заданием посмотреть в книге регистрации рождений сведения о Лене Фут и Лете Гейдж. Готов поспорить на обед из пяти блюд, что в книге будет только одна запись… если, конечно, твоя уважаемая бабушка не уговорила регистратора за вознаграждение сфальсифицировать записи в книге.

— Это вполне возможно, — согласился Джуниор. — Кто-кто, а я-то знаю, насколько коррумпированы локмастерские чиновники.

— Разве для тебя не аргумент то, что Лена, бросив в возрасте пятнадцати лет школу, поступила в услужение к Гейджам и проработала у них более сорока лет? Тебе не приходит в голову, что Ненси похожа на твою бабушку? Эвфония была миниатюрной, и Ненси такая же…

— Да я и сам желал бы быть повыше ростом, — прервал его Джуниор.

— Видишь, все один к одному! К тому же вашей общей чертой является лукавая привлекательность. Ведь у Ненси та же самая располагающая улыбка, какая была у Эвфонии. К сожалению, я не заметил подобной улыбки у тебя… Ещё кофе?

— Нет, благодарю. Пойду домой и сообщу Джоди, что мы приобрели упряжку сибирских лаек вместе с двоюродной сестрицей.

— Не позабудь также и о том, что убитый фермер доводился тебе дядей, — в тон ему добавил Квиллер.

Вконец ошеломлённый Джуниор поплёлся домой.

Сиамцы, сидя под столом, ожидали своей доли угощения, и Квиллер поделил между ними оставшийся кусок фруктового кекса. Они тотчас же принялись за еду, старательно выплевывая попадающиеся орехи и кусочки фруктов.

В понедельник пленники Перпл-Пойнта вернулись в город. Электрическая компания прислала бригаду ремонтников установить светильники в бальном зале особняка Гейджев. Дизайнер из студии Аманды подготовил все для водворения гобеленов на прежнее место.

Квиллер написал очерк о том, что ему довелось испытать, переправляясь по льду замерзшего залива, целый абзац восторгов он посвятил королеве погонщиков собачьих упряжек. А в пять часов вечера позвонила Селия Робинсон.

— Вы хорошо провели Рождество? — спросил Квиллер;

— Да, мы отлично провели время, — ответила она с покорностью в голосе, что ранее было ей не свойственно. — Мы специально пообедали в дорогом ресторане, и Клейтон скушал настоящий, отбивной, а не рубленый шницель.

— Он привёз с собой Ригли?

— Да, Ригли отличный кот. Чёрный с белым. Но вы знаете, мистер Квиллер, в парке творится что-то странное. Пит, помощник администрации, поехал в Висконсин провести Рождество с родителями и до сих пор не вернулся. Бетти и Клода никто не видел со вчерашнего утра. В административном офисе сейчас никого нет. Мы с Клейтоном зашли туда, чтобы разобрать почту… вы знаете, все в каком-то смятении.

— Как фамилия Клода?

— Мне кажется, Спротт. И ещё я хотела сказать вам, мистер Квиллер, я решила уехать из Флориды. Здесь слишком много стариков! А мне ведь всего шестьдесят восемь.

— А куда вы хотите переехать? — поинтересовался он.

— В Иллинойс, там я смогу найти работу на неполный день и буду поближе к внуку.

— Отличная идея!

— Впрочем, что я все о себе да о себе. Как вы провели Рождество? Помните тот ваш странный телефонный звонок, правда, я сразу же догадалась, что к чему. Ну и как прошла свадьба?

— Прекрасно.

— Санта-Клаус принёс вам что-нибудь?

— Только книги, но всё-таки это лучше, чем галстук. А Клейтон сумел справиться с заданием?

— Разве вы ещё не получили пленку с записью? Мы отправили её в пятницу вечером. Когда я объяснила ему, что вам требуется, он вышел из комнаты, но вскоре вернулся с маленьким диктофончиком, который укрепил под своей шляпой. В таком наряде он отправился к мистеру Крокусу.

— Вы прослушали пленку?

— Нет, мы хотели отправить её до праздников. Я думаю, вы получите её сегодня.

— Почта всегда с опозданием приходит в Мускаунти. Между прочим, Селия, хочу задать вам один вопрос, в связи с чем прошу вас вспомнить тот день, когда вы обнаружили тело миссис Гейдж. Помните, врач сказал, что она умерла шестнадцать часов назад, следовательно, смерть наступила в воскресенье вечером. Кто-нибудь входил в её дом в воскресенье, вы не видели?

— О, мне надо подумать… Вы полагаете, что кто-то мог сообщить ей новость, от которой она сильно разволновалась, и это заставило её принять те самые таблетки?

— Не исключено.

— Нет, так сразу не могу припомнить, может, мистер Крокус вспомнит. Он очень наблюдательный.

— Хорошо! Прошу вас, отнеситесь к моему вопросу серьезно, а я тем временем посмотрю, не принесли ли пленку Клейтона.

— Да, мистер Квиллер, я вложила в пакет кое-что специально для вас. Это, конечно, пустяк. Просто праздничное лакомство.

— Спасибо вам за заботу, Селия. До встречи!

Во вторник, когда принесли бандероль от Селии, Квиллер первым делом принялся за аппетитное пирожное с шоколадным кремом и орехами, и пока он с наслаждением расправлялся с лакомством, его посетило видение. Он ясно представил себе, как Селия, переехавшая в Пикакс, готовит мясной рулет для его кошек и пирожные с кремом для него самого, как она закупает провизию для приемов и, делая все это, весело хохочет. Затем, очнувшись от грез, он прослушал пленку, записанную Клейтоном, и то, что он услышал, заставило его немедленно позвонить Пендеру Вилмоту.

— Я с удовольствием прослушаю запись, — сказал поверенный. — Прошу вас пожаловать ко мне в офис завтра во второй половине дня.

— Нет! Только сейчас! — твёрдо ответил Квиллер.

Адвокатская контора с необычным интерьером, в котором панели из мореного красного дерева оттеняли красноватую кожу обивки, располагалась во вновь построенном Деловом центре Клингеншоенов и являлась одной из достопримечательностей Пикакса. Кабинет самого Вилмота был отделан панелями из тикового дерева, а установленные на хромированную арматуру кресла были обтянуты тканью в сине-фиолетовую клетку.

Квиллер обратил внимание на настольную лампу с чугунным литьем и абажуром в форме тарелки.

— Она смотрится как изделие Чарльза Ренни Макинтоша, — заметил он. — Я посетил выставку его работ в сентябре прошлого года в Глазго. Кстати, девичья фамилия моей матери Макинтош.

— Во мне тоже течет шотландская кровь, — отозвался поверенный. — Мой предок по материнской линии упоминается в описании восстания тысяча семьсот сорок пятого года.

Он показал Квиллеру на вставленную в раму гравюру, на которой был изображен замок его предка.

— Итак, о каких новых свидетельствах вы упоминали? — приступил к делу Вилмот.

— Неудавшееся ограбление, — начал Квиллер, — подтвердило мои подозрения в отношении администрации «Парка розового заката», а об аресте дилера, вероятнее всего, им сообщил их помощник. Несомненно, что именно он и был тем самым электриком, который снял светильники, а затем скрылся в фургоне своего подельника. Согласно полученным сведениям от моего человека в парке, вся руководящая троица скрылась. От этого человека я также получил магнитофонную запись разговора, содержание которого делает необходимым проведение дальнейшего расследования.

— Кто сделал эту запись?

— Внук дамы, которая является моим осведомителем. Он в приятельских отношениях с пожилым джентльменом, обитающим в парке, с которым у миссис Гейдж существовали доверительные отношения. Молодой человек пристроил под шляпой диктофон, перед тем как пойти к этому пожилому джентльмену. У меня и раньше было подозрение, что мистер Крокус может прояснить то, что происходило с миссис Гейдж в последние дни её жизни. — Квиллер включил запись. — Записанный в начале диалог не имеет прямого отношения к нашему делу, но и он представляет интерес. Вероятно, мальчик проверял качество записи, получаемой на его аппаратуре.

С прослушиваемой плёнки зазвучал чарующий голос молодой женщины, чередующийся с юношеским баритоном, в котором слышались иногда высокие нотки.