– Пожалуй, тебе лучше спуститься сюда, Джек, – сказал Анаполь. Снова повесив трубку, он кивнул в сторону Джо Кавалера. – Это твой художник?
– Мы оба, – сказал Сэмми. – В смысле, художники. – Юноша решил уравновесить сомнения Анаполя взрывом самоуверенности, которую он теперь стремительно себе внушал. Затем Сэмми подошел к перегородке и, эффектно взмахнув рукой, постучал по стеклу. Джо вздрогнул и оторвался от своей работы. Сэмми, не желая ставить под угрозу свою демонстрацию полной самоуверенности, не позволил себе слишком пристально вглядываться в то, что там у Джо получилось. По крайней мере, вся страница казалась заполненной.
– Можно? – спросил он у Анаполя, указывая на дверь.
– Что ж, почему бы его не впустить.
Сэмми дал знак Джо войти в манере конферансье, приглашающего знаменитого воздушного гимнаста в луч прожектора. Джо встал, подбирая папку и рассыпанные карандаши, затем бочком пробрался в кабинет Анаполя. Прижав к груди этюдник, он предстал перед Анаполем и Сэмми в своем мешковатом твидовом костюме и позаимствованном у Этели галстуке, а выражение его голодного лица одновременно выражало настороженность и трогательную готовность угодить. Он так смотрел на владельца «Эмпайр Новелтис», как будто все большие деньги, обещанные ему Сэмми, были упакованы в массивном брюхе Шелдона Анаполя и при малейшем тычке так и полились бы оттуда неуправляемым зеленым потоком.
– Доброе утро, юноша, – сказал Анаполь. – Говорят, ты умеешь рисовать.
– Так точно, сэр! – гаркнул Джо, и его голос поразил всех какой-то странной глухотой, словно его душили.
– Давай сюда. – Протянув руку к этюднику, Сэмми, к своему удивлению, обнаружил, что не может его вырвать. На мгновение он испугался того, что его кузен нарисовал там нечто настолько отвратительное, что теперь боится это показать. Однако затем Сэмми заприметил верхний левый уголок рисунка Джо, где жирная луна выглядывала из-за кривой башни, а по лицу этой самой луны хлопала крыльями кривая летучая мышь, и понял, что его кузен попросту не отпускает этюдник.
– Джо, – негромко сказал Сэмми.
– Мне требовалось немного больше времени, – выдавил из себя Джо, отдавая Сэмми этюдник.
Анаполь обошел вокруг своего стола, вставил горящую сигарету в угол рта и взял этюдник у Сэмми.
– Да ты только глянь! – воскликнул глава «Эмпайр Новелтис».
На рисунке изображалась полночь в булыжном проулке, исчерченном угрожающими тенями. Там имелись недвусмысленные намеки на черепичные крыши, окна с тяжелыми ставнями, ледяные лужи на земле. Из тени в свет запятнанной летучей мышью луны шагал высокий, сильный мужчина. Его фигура была такой же крепкой и тяжеловесной, как и его подбитые гвоздями ботинки. Из одежды на нем была толстая куртка с глубокими складками, брюки из суровой ткани, тяжелый ремень и большая бесформенная шляпа на манер колпака, напоминавшая что-то из Рембрандта. Черты лица мужчины, пусть даже вполне обычные и привлекательные, казались совершенно застывшими, а его бесстрашный взор поражал своей пустотой. На лбу его были вырезаны четыре ивритские буквы.
– Это что, Голем? – спросил Анаполь. – Значит, мой новый Супермен – Голем?
– Нет, я не… эта тема для меня нова, – глухо пробормотал Джо, скованный недостаточным знанием английского. – Я просто нарисовал первое, что напомнило мне… Супермен для меня… пожалуй… просто американский Голем. – Он оглянулся, ища поддержки у Сэмми. – Правда?
– Чего? – отозвался Сэмми, силясь скрыть свое замешательство. – Ну да, конечно… но, Джо, ведь Голем… он же это самое… ну, он еврей.
Глядя на рисунок, Анаполь потер тяжелый подбородок. Затем указал на папку.
– Дай-ка глянуть, что у тебя там еще.
– Все свои работы ему пришлось оставить в Праге, – быстро вставил Сэмми, пока Джо развязывал тесемки. – Он только сегодня утром начал набрасывать кое-какой материал.
– Что ж, он не очень торопится, – сказал Анаполь, когда Джо раскрыл перед ним пустую папку. – Талант у него есть, это всякому видать, но… – Тут на его лицо снова вернулось сомнение.
– Джо! – возопил Сэмми. – Скажи ему, где ты учился.
– В пражской Академии изящных искусств, – сказал Джо.
Анаполь перестал тереть подбородок.
– В Академии изящных искусств, говоришь?
– Что это? Кто эти парни? Что здесь происходит? – Джек Ашкенази ворвался в кабинет без всякого предупреждения или стука. По сравнению с главой «Эмпайр Новелтис» он отличался более пышной шевелюрой и куда более модной одеждой, предпочитая клетчатые жилеты и двухтонные ботинки. Поскольку в манерах, свойственных обитателям Крамлер-билдинг, Ашкенази преуспел гораздо больше, чем Анаполь, ему не пришлось развивать в себе взъерошенный шарм своего сводного брата. Однако он разделял алчность Анаполя на предмет лишения американской молодежи отягощающей ее мантии скуки и безделья, по десять центров за раз. Выдернув изо рта сигарету, Ашкенази выхватил из рук Анаполя этюдник.
– Красотища, – выдал он. – Хотя голова великовата.
– Голова великовата? – переспросил Анаполь. – И это все, что ты видишь?
– Тело слишком тяжеловесное. Ощущение такое, будто этот парень из камня.
– Он и правда из камня, идиот. Это же Голем.
– Вообще-то из глины, – вставил Джо и откашлялся. – Я могу сделать что-нибудь посветлее.
– Он сможет сделать все, что вам потребуется, – сказал Сэмми.
– Все, – согласился Джо. Тут его явно что-то озарило, и он повернулся к Сэмми. – Может, показать им, как я делаю бздех?
– Правда, он еще ни одного комикса не читал, – сказал Сэмми, игнорируя заманчивое предложение. – Зато я читал их все, босс. В том числе – все выпуски «Боевых комиксов». Я как следует изучил этот материал. И знаю, как он сделан. Вот, смотрите. – Он взял свою папку и развязал тесемки. Купленная в «Вулвортс», папка была такой же дешевой и картонной, как у Джо, но с существенными отличиями в виде потертостей, царапин и аккуратных вмятин. Не дело было рассиживаться в приемной какого-нибудь завотделом иллюстраций с новехонькой на вид папкой. Тогда все поймут, что ты сопливый новичок. Прошлой осенью Сэмми целый день вдумчиво колотил свою папку молотком, прохаживался по ней в матушкиных туфлях на высоком каблуке, проливал на нее кофе. К несчастью, со времени ее покупки ему удалось пристроить только две карикатуры – одну в начисто лишенный юмора журнал под названием «Смеххх», а другую в «Бельвью», местное издание психиатрической больницы, где работала его мать.
– Я могу все это сделать, – расхвастался Сэмми, вытаскивая целую пригоршню пробных страниц и раздавая их всем присутствующим. Если точнее, Сэмми имел в виду, что он может все это украсть.
– Не так уж плохо, – сказал Анаполь.
– Но той красотищи тут нет, – заметил Ашкенази.
Сэмми гневно взглянул на Ашкенази. Однако вовсе не потому, что Ашкенази оскорбил его талант, – никто лучше самого Сэма Клея не сознавал собственной художественной ограниченности. Просто Сэмми вдруг почувствовал, что стоит на пороге чего-то чудесного, на границе страны, где проливные ливни денег и бурные реки его собственного воображения наконец-то поднимут его самодельный плотик и понесут к безграничной свободе открытых морей. А Джек Ашкенази, чьи водянистые глаза, как воображал Сэмми, запросто можно было выколоть лежащим на столе Анаполя ножом для писем, угрожал встать у него на пути. Поймав этот мечтательно-убийственный взгляд Сэмми. Анаполь решил рискнуть.
– Что скажешь, Джек, если мы сейчас отпустим этих парней домой на уикенд? – сказал он, сосредоточив твердый взгляд на Сэмми. – Пусть они попробуют для нас Супермена сварганить. Нашего, разумеется. Супермена.
– Конечно, пусть попытаются.
– А какого объема должен быть этот самый суперменский рассказ?
– Пожалуй, страниц двенадцать.
– Итак, к понедельнику мне нужен персонаж и двенадцатистраничный рассказ.
– Потребуется гораздо большее, – сказал Ашкенази. – Обычно там бывает пять-шесть персонажей. Шпион какой-нибудь. Частный сыщик. Теневой мститель за беззащитных. Зловредный китаеза. Эти двое не смогут сами все это придумать да еще и нарисовать. У меня есть художники, Шелли. У меня есть Джордж Дизи.
