— Лучше вы прочите мою книгу! «Непонятности сибир…»

В этот момент в зал и вошли дружинники.

Научный форум закончился.

Снег таял, вода проникала внутрь ботинок. Ноги отекли от долгой беготни. С утра градусник на улице показывал высокую по меркам апреля температуру, но Марина почему-то всё равно продрогла. В огромной толпе, шумящей вокруг, сзади, спереди, слева и справа, она, напрягая зрение, высматривала «своих» людей, чтобы занести их в блокнот, пересчитать, отчитаться… Господи, ну ведь просили же не разбегаться! Теперь разыскивай их по всей площади! Одни смылись домой, другие затерялись, а третьи, вместо того, чтобы помочь искать первых и вторых, докучают вопросами.

— Марина, а нам долго тут стоять?

— Марина, а что, правда, что английские масоны принесли Петра Первого в жертву своему еврейскому богу?

Кто бы мог подумать, что эта работа окажется такой тяжелой?

А началась новая полоса в жизни Марины с того, что подруга Светка уволилась из деканата, перешла на заочное отделение и устроилась на новую работу — на мелкую должность, зато в крупной корпорации. Вернее, нет, не так. Измученная неразделенной любовью, отвергнутая, разочарованная в Новгородцеве, еженощно видящая во сне полыхающее хранилище со скукоживающейся, чернеющей, словно зовущей на помощь подделкой злосчастного письма, Марина должна была как-то отвлечься. Ей нужны были новые впечатления, новые знакомства, новые интересы. Да и деньги не помешали бы. Тут-то Марина и встретила Светлану. Подруга ее изменилась, стала совсем взрослой, деловой, ее материальное положение заметно улучшилось. Больше всего поразила Марину профессиональная деформация, развившаяся у подруги буквально за пару недель, потрясающая, как у Душечки, корпоративная лояльность, заинтересованность в делах фирмы, о которой мечтает любой начальник. Работа позволила Светке совместить два, казалось бы, несовместимых свойства: с одной стороны, она из бедной студентки превратилась в полноценного, самостоятельного, материально независимого человека, с другой же — стала частью чего-то большого и сильного, необходимой и защищенной клеточкой гигантского экономического организма.

Марина почувствовала зависть. Она поняла, что тоже хочет устроиться на работу, превратиться в кусочек чего-то огромного, властного и обещающего успешный карьерный рост. В итоге Марина сделала то, о чем давно размышляла. Вступила в молодежную организацию «Даждьбожичи».

Нет, размышляла она, конечно, не о конкретной организации с языческим названием, появившейся два месяца назад на волне националистической истерии и рестраврационных настроений. В России и до этого существовали проправительственные тусовки для молодых карьеристов, плавно перетекавшие друг в друга по мере того, как эволюционировало государство. По мысли Марины, заинтересованно наблюдавшей за акциями этих союзов по телевизору, членство в них могло не только послужить определенной защитой от обвинения в поджоге, не только обеспечить благополучную будущность и приятное ощущение правоты, причастности к стороне-победителю, но и помочь познакомиться с молодым человеком, способным вытеснить из души тень Бори Новгородцева.

«Даждьбожичи» приняли Марину хорошо. Она проявила инициативу, рассказала об опыте работы в судьбоносном для страны хранилище архива, быстро обзавелась авторитетом среди товарищей и уже через месяц получила партийное задание. Марину взяли на работу в качестве бригадира политической массовки — именно так назывались люди, ходившие на платные митинги. Митингов было много. Ввиду бурных событий последних месяцев «Даждьбожичи» митинговали чуть ли не каждый день: то предавали анафеме вредных писателей, то громили посольства западных государств, то закидывали грязью памятники деятелям недостаточно славянского происхождения, то шумно заявляли поддержку новоявленному монарху.

Народ для политических массовок поначалу вербовался на родном факультете. На свой первый митинг Марина привела половину истфака. На втором уже присутствовали студенты родственного факультета международных отношений. На третьем появились ребята с биологического и матмеха. Подыскивая людей для акции по сожжению Пушкина и Толстого, Марина освоила интернет: оказывается, на сайтах, где подбирались статисты для кино, наемные хлопальщики для ток-шоу и исполнители ролей в судебные телефарсы, был специальный отдел и для политической массовки. Оставалось только разместить там свои координаты, назначить время и место, заготовить большую картонку с надписью «Марина. Митинг» и ждать. Постепенно сформировалась своя база митинговальщиков. При недостатке заявок на то или иное мероприятие можно было обзвонить посетителей прежних политических акций: их телефоны предусмотрительно собирались на каждой сходке. За нахождение в вертикальном положении в условленном месте в период проведения собрания платили от ста до трехсот рублей в зависимости от продолжительности мероприятия и финансового положения руководства.

Разумеется, митинги не состояли из одних наемников. Ходили на них и идейные, действительные «Даждьбожичи». Им, чтобы не было обидно, тоже давали деньги. Среди подопечных Марины члены организации числились наряду со временными платными «сочувствующими». В отличие от бывалых массовщиков, закаленных двенадцатичасовыми съемками на киностудиях, прошедших через горнило центрального телевидения с вынужденными задержками до двух-трех часов ночи, идейные «Даждьбожичи» были самой утомительной и наиболее капризной клиентурой. Это они приставали к Марине с вопросами:

— Марина, а скоро домой?

— Марина, а деньги когда?

— Марина, а почему мы не разгромили это консульство раньше?

Консульство Швеции, которое в этот раз осаждали молодые активисты правящего режима, не было разгромлено по двум причинам. Во-первых, шведы горячо приветствовали развенчание культа Петра Первого в России. Посол из Стокгольма выразил удовлетворение в связи с тем, что фальшивый император наконец-то получает по заслугам, пускай даже и посмертно. Он даже сообщил о том, что северный сосед готов бесплатно оказать помощь по демонтажу увековечивавших подложного Романова монументов: например, фонтана с Самсоном, разрывающим пасть льву. Вопросом о том, какие мотивы движут шведами в этом благородном жесте, «Даждьбожичи» не задавались. Второй же причиной того, почему консульство вотчины Бернадотов до сих пор было помиловано, являлось славное прошлое этой страны. Шведов воспринимали как родственников Рюрика, как варягов — именно так их последнее время и называла официальная пропаганда.

То, что сначала казалось плюсом, теперь превратилось в минус. Очистив страну от французов, немцев и англичан, отвергнув наследие греков, царь Дмитрий Первый задумался: а правы ли были наши предки, приглашая на русский престол скандинавов? И вот уже новости по Первому каналу рапортуют о грядущем пробуждении истинно русской, незамутненной чуждыми влияниями культуры. И вот уже именитые профессора (мужики с накладной бородой, вербовавшиеся все на том же сайте массовки) объявляют с телеэкрана, что призвание варягов было грандиозной ошибкой. И вот уже «Даждьбожичи», разбавленные для количества жаждущей ста рублей безработной молодежью, закидывают представительство Швеции централизованно закупленными яйцами и потрясают транспарантами «Варяги, гоу хоум!».

— Марина, а ты меня записала?

— Марина, а не подержишь мой плакат?

— Марина, а когда следующий митинг?

— Марина, а по поводу чего мы тут стоим?

Отвечать на глупые вопросы было некогда.

Да и неохота. За время нахождения в организации, особенно после того, как она стала пусть маленьким, но начальником, Марина, как и мечтала, обзавелась несколькими поклонниками. Увы, никто их этих ребят ей не нравился. Один был слишком юным, другой слишком циничным, третий слишком наивным. Никто из «Даждьбожичей» не шел ни в какое сравнение с Борисом! Но, видать, такова была расплата за приближенное к власти положение. А может, наказание за подделку документа и поджог архива?..