Остров Попугаев 鸚鵡洲

У башни Желтого журавля провожаю Мэн Хаожаня в Гуанлин 黃鶴樓送孟浩然之廣陵

Мелодия прозрачной воды 淥水曲

Осенние раздумья 秋思

Перед домом к вечеру раскрылись цветы 庭前晚開花

Подражание древнему (№ 11 из цикла) 擬古十二首其11

В горах отвечаю на вопрос 山中問答

Сосна у южного окна南軒松

Таинственный исток наверх выносит (№ 26 цикла «Дух старины») 碧荷生幽泉(古风其26)

Еще текут весенние потоки (№ 52 цикла «Дух старины») 青春流驚湍(古风其52)

В саду угрюмом орхидеи цвет (№ 38 цикла «Дух старины») 孤蘭生幽園(古风其38)

Разгоняю грусть 自遣

С осеннего склона посылаю советнику Чжану из Палаты императорских регалий и «Призванному» Вану 秋山寄衛慰張卿及王徵君

Весенним днем прихожу к омуту в ущелье Лофу 春日游羅敷潭

Глядя на снег, подношу брату — начальнику уезда Юйчэн對雪獻從兄虞城宰

Написал, взобравшись на камень посреди стремнины, когда брел вдоль Белой речки в Наньяне 游南陽白水登石激作

Бреду вдоль наньянского родника Цинлэн 游南陽清泠泉

Ранняя осень в Тайюани 太原早秋

Плыву на лодке у Врат восточного Лу 東魯門汎舟二首

В гостях 客中

Подражание древнему (№ 9 цикла) 擬古十二首其九

Волна качает пару белых чаек (№ 42 цикла «Дух старины») 搖裔雙白鷗(古风其42)

Провожаю секретаря Лу в Долину лютни 送陸判官往琵琶峽

На закате думаю о горах 落日憶山中

Провожаю Цая, человека гор 送蔡山人

Поднимаюсь на пик Великой Белизны 登太白峰

Поднимаюсь на городскую башню в Синьпин 登新平樓

Весной возвращаюсь на гору Чжуннань, где отшельничал у Дракона в соснах 春歸終南山松龕舊隱

Короткое стихотворение о кургане Дулин 杜陵絕句

Пою о цзинь-цветке 詠槿

Пою древо гуй 詠桂

Я восхожу на Лотосовый пик (№ 19 цикла «Дух старины») 西上蓮花山(古风其19)

Потоки Цинь по склонам Лун бегут (№ 22 цикла «Дух старины») 秦水別隴首(古风其22)

Мир Путь утратил, Путь покинул мир (№ 25 цикла «Дух старины») 世道日交喪(古风其25)

Дух осени Жушоу злато жнет (№ 32 цикла «Дух старины») 蓐收肅金氣(古风其32)

Взойди на гору, посмотри окрест (№ 39 цикла «Дух старины») 登高望四海(古风其39)

Зеленой плетью слабой повилики (№ 44 цикла «Дух старины») 綠蘿紛葳蕤(古风其44)

В саду востока персики цветут (№ 47 цикла «Дух старины») 桃花開東園(古风其47)

Пою на реке江上吟

Мой меч при мне, гляжу на мир кругом (№ 54 цикла «Дух старины») 倚劍登高臺(古风其54)

С пути на юг в Елан посылаю домашним 南流夜郎寄內

Спозаранку выезжаю из города Боди 早發白帝城

Учусь у Древности думать о приграничье 學古思邊

В одиночестве пью под луной 月下獨酌四首

За вином вопрошаю луну (по просьбе старого друга Цзя Чуня) 把酒問月 (故人賈淳令予問之)

В одиночестве пью вино 獨酌

Весенним днем в одиночестве пью вино 春日獨酌二首

Жду не дождусь вина 待酒不至

Праздник Девятого дня 九日

В день Девятый я пил на Драконьей горе 九日龍山饮

А вот что было на десятый день девятой луны九月十日即事

Выпьем! 將進酒

Подношу стихи, прощаясь в Гуанлине 廣陵贈別

Пью и пою 對酒行

Сянъянская песнь 襄阳歌

В песне изливаю свои мысли о вознесении 懷仙歌

Поутру любуюсь зарей над морем 早望海霞邊

В рассветный час смотрю с горы Тяньтай 天台曉望

Вот так я думаю давно 古有所思（一作有所思）

Песнь Юань Даньцю 元丹丘歌

Вольный стих 雜詩

Наблюдаю за рыбками в пруду 觀魚潭

В былые дни на Журавле святой (№ 7 из цикла «Дух старины») 客有鶴上仙(古风其7)

В Восточной Бездне тонет Хуанхэ (№ 11 цикла «Дух старины») 黃河走東溟(古风其11)

На севере — Пучина-Океан (№ 33 цикла «Дух старины») 北溟有巨魚(古风其33)

Зеленых кущ Великой Белизны (№ 5 цикла «Дух старины») 太白何蒼蒼(古风其5)

Я как-то путешествовал туда (№ 20 цикла «Дух старины») 昔我游齊都(古风其20)

Посылаю У, горному старцу, к ручью Наслаждения луны 寄弄月溪吳山人

О том, кто рвал аир на Сун-горе 嵩山採菖蒲者

Песнь горам и водам, нарисованным шаофу Чжао Янем на стене в Данту 當涂趙炎少府粉圖山水歌

Импровизируя, подношу «призванному» Яну口號贈楊徵君

С утра я к Морю Пурпура пришел (№ 41 цикла «Дух старины») 朝弄紫泥海(古风其41)

Начнем с терминологических уточнений. То, что мы понимаем под пейзажной поэзией, не совсем адекватно тому термину шаньшуй ши, каким китайские филологи определяют этот жанр. Для нас пейзаж — это то, что мы объективно видим вокруг себя, вне себя, отделенное от себя. Это может быть панорама природы или урбанистическая картина. Духовное слияние с изображаемым пейзажем в русской поэзии — дополнительное и отнюдь не обязательное усилие поэта, пытающегося разрушить преграду между собственным Я и окружающим миром, это показатель некой особости для поэта данной картины мира, воспроизведенной им. Когда я сообщил своему китайскому коллеге (его статью вы можете прочитать в нашем сборнике) о намерении переводить «пейзажные стихи» Ли Бо и при этом употребил китайскую кальку фэнцзин ши, он в ответе попросил уточнить, имею ли я в виду шаньшуй шиили нечто иное.

Слово ши(стихи, поэзия) показывает на форму выражения мысли, а шаньшуйозначает «горы [и] реки» и может употребляться в любом пласте речи. Вне поэзии это чаще всего не слово, а словосочетание или даже два самостоятельных слова (и в таком случае при транскрибировании их следует писать через дефис или отдельно друг от друга, то есть шань-шуй, шань шуй). В поэзии и живописи шаньшуй— слово, термин, для которого топонимический слой — лишь тонкая поверхность, прозрачная пленка, открывающая глубину — мировоззренческую, философскую, эстетическую, психологическую.

Тем не менее соединение «гор» и «рек» в единую семантическую единицу даже еще до поэзии и живописи обретает в общем ментальном восприятии, помимо топонимической, еще и мировоззренческую окраску. Оно показывает сакральность, духовную чистоту, внутреннюю близость того предмета, к которому прилагается как характеристика. Отношение к близкому другу, понимающему движение твоей души, определяется словосочетанием шаньшуй и( и— мысль, дума).

Филологически справедливо поступает М.Кравцова, вводя в свои исследовательские тексты [2]термин шаньшуйшив транскрипции (или в переводе «поэзия гор и вод» — именно так, а не «о горах и водах», потому что они тут не объект, а субъект, можно сказать, «соавтор»; я бы только отделил в транскрипции последний слог шипробелом, показав сложносоставность термина в целом). Термин непременно должен сопровождаться комментарием, разъясняющим его глубинный смысл — ведь именно эти глубины уводят китайского читателя за пределы чистого литературоведения. Нельзя — именно в контексте этой «исповедальной» поэзии — не уточнить еще и этимологию слова ши(стихи, поэзия): иероглиф складывается из графем «речь, слово» + «храм», что восходит к древним ритуальным песнопениям, а позже — к нормативированному Конфуцием «Канону поэзии» (Ши цзин).

Итак, предмет нашего анализа — шаньшуй шивеликого китайского поэта 8 века Ли Бо. Та часть его поэзии, в которой он, отстраняясь от цивилизационных напластований, искал «чистоту» ( цин) изначального духовного облика мира, созвучного той Древности, к которой стремилась его душа. Конечно, чуть ближе (знакомей) русскому слуху прозвучал бы такой перевод названия этого жанра, как, допустим, «пленэрная поэзия», если бы не слышался в этом какой-то кокетливо-манерный отзвук, чего у понятия шаньшуй шиникоим образом нет; напротив, в нем присутствует трепетность, благоговение души, не созерцающей природу вокруг человека, а слитой с ней, собою цементируя неделимую триаду «Небо-Человек-Земля».