Юань Даньцю: даос-отшельник, близкий друг Ли Бо. Ин (Инчуань, Иншуй): река, берущая начало в Хэнани, протекающая через Аньхуэй и впадающая в реку Хуайхэ. Сун (Суншань): гора с тридцатью шестью вершинами в Хэнани, одна из 5 священных для даосов гор. Беспредельность: Гуанчэн-цзы, один из восьми изначальных даоских святых, на вопрос о путях постижения Дао ответил, что это неосязаемый процесс освобождения от форм, завершающийся уходом через Врата Неисчерпаемости в беспредельность.
Вольный стих
Светило ночи и светило дней
Без устали вершат круговорот.
Средь тьмой объятых суетных людей
Никто так бесконечно не живет.
Преданье есть, что среди вод морских
Пэнлайский остров дыбится горой,
На древе-яшме зелены листки,
И сладок плод, который ест святой.
Откусит раз — и нет седых волос,
Откусит вновь — и вечно юн и мил…
Меня бы кто-нибудь туда унес
И больше в этот мир не возвратил.
Яшмовое древо: в философском трактате Ле-цзы упоминаются пять священных гор с деревами бессмертия из жемчуга и белых коралов; «яшмовый» в поэтическом тексте не обязательно означает материал, часто это определение «красивый», «прекрасный». Нет седых волос: у бессмертных святых волосы не седеют.
Наблюдаю за рыбками в пруду
Слежу за рыбками в лазури вод,
Куда летят осенние листы,
Резвятся, пока солнце не зайдет,
Кругами замутив покой воды.
В бамбуках растворяется туман,
Песчаный брег сияет при луне.
К чему же непременно плыть в Цанлан?
Вот этот пруд омоет душу мне.
Цанлан (синие волны): название древней реки (часть реки Ханьшуй) и народной песни, и это — явная апелляция к Мэн-цзы, где «цанлан» воспринимается с этими двумя значениями, а также как характеристика воды («Когда в реке Цанлан вода чиста, / Она годится для мытья кистей на моей шапке. / Когда в реке Цанлан вода грязна, / Она годится для мытья моих ног»— Мэн-цзы, гл.4, ст. 8, пер. П.С. Попова; эту песню воспроизвел Цюй Юань в стихотворении «Отец-рыбак»); впоследствии это выражение «Прополоскать кисти моей шапки» стало предавать мысль об отшельнике, отряхнувшем пыль бренного мира, или о самосохранении души в чистоте.
«В былые дни на Журавле святой…»
В былые дни на Журавле святой,
Что Высшей Чистоты сумел достичь,
За облаков лазурной пеленой
Всем возвестил, что это он, Ань Ци.
Два отрока прекрасных по бокам,
Свирель Пурпурным Фениксом поет.
И тени уж не стало видно нам,
Лишь Неба глас возвратный вихрь несет.
Я, голову воздев, гляжу вослед,
Как он звездой летучею исчез…
Вкусить бы трав, чей золотистый цвет
Дарует вечность, как у тех небес.
Стихотворение № 7 из цикла «Дух старины», 742 г.
Святой на журавле: обретшие бессмертие даосы возносятся на небо на священных птицах. Высшая Чистота: один из трех миров даоского космоса, метоним самого Дао. Ань Ци: святой с острова бессмертных Пэнлай. Трава с золотистым свечением: волшебное растение со склонов мифического священного Восточного пика с огромными, как у банана, листьями и желтыми цветами, испускающими сияние.
«В Восточной Бездне тонет Хуанхэ…»
В Восточной Бездне тонет Хуанхэ,
А в Западной — полдневное светило.
Что мы лучам, стремительной реке,
Своим путем влекомым скрытой силой?!
Уж я не тот, каким бывал весной,
Я поседел к осеннему закату.
Жизнь человека — не сосна зимой,
Несут нам годы многие утраты…
Мне б на Драконе к тучам улететь,
Впивать в сияньи вечном солнца свет!
Стихотворение № 11 цикла «Дух старины», 741 г.
Восточная, Западная Бездна: мифологические топонимы, здесь показывают стороны света. Сосна зимой: традиционный образ жизненной стойкости. Впивать свет солнца: термин даоского психотренинга. Остаться в вечном сиянии: остановить время.
«На севере — Пучина-Океан…»
На севере — Пучина-Океан,
Там рыбища невиданной длины.
Что три горы, стоит над ней фонтан,
Вбирает сотню рек глотком одним.
Чуть шевельнется — и валы пошли,
Взыграет — ураганы понеслись.
И вдруг — на девяносто тысяч ли,
Неудержимая, взлетает ввысь…
Стихотворение № 33 цикла «Дух старины», 725 г.
Северная Пучина-Океан: топоним мифологической географии. Гигантская рыба: в стихотворении описывается мифическое существо, именуемое «Гунь» (это название условно переводят как «кит»), которое, по Чжуан-цзы (глава «Странствия в беспредельном»), имеет невероятно огромные размеры, плавает в Северной Бездне, а потом превращается в гигантскую птицу Пэн (иногда переводят как Феникс, что также достаточно условно) и стремительно взмывает в небеса.
«Зеленых кущ Великой Белизны…»
Зеленых кущ Великой Белизны
Не покидает сонм ночных планет.
Три сотни ли до неба пройдены —
И ты отбросил этот мир сует.
Черноволосый старец под сосной
В снегах, укрывшись тучей, возлежит,
Словам, улыбкам чужд его покой,
В пещере скальной — сокровенный скит.
Я припадаю к праведным стопам,
Молю раскрыть мистический секрет.
Уста раздвинув, наконец, он сам
Мне говорит про Зелье вечных лет.
Запечатлев слова в моей душе,
Исчез, как огнь небесный, в вышине.
Смотрю наверх — и не узреть уже,
Все чувства всколыхнулись вдруг во мне.
Теперь приму волшебный Эликсир
И навсегда покину этот мир.
Стихотворение № 5 цикла «Дух старины», 744 г.
Великая Белизна: покрытая нетающей снежной шапки на вершине гора Тайбо в уезде Угун совр. пров. Шэньси в 100 км от Чанъани; «три сотни ли» до неба(ли — в древности ок. 400 м, сейчас 500) — не реальная высота, а распространенный образ, идущий от популярной в то время поговорки; название горы созвучно «взрослому» имени поэта (Ли Тайбо) и названию планеты (Тайбо — Венера). Черноволосый старец: даоский отшельник-небожитель, не поседевший с течением времени, а сохранивший шапку блестящих, словно намасленных, черных волос — как знак его особой нетленности. Укрывшись тучей: традиционная характеристика положения отшельника высоко в горах. Зелье: даоский «эликсир бессмертия». Все чувства: речь идет о высшем совершенстве «пяти чувств» — радости, восторга, гнева, скорби, досады, достигаемых бессмертными и недоступных простым смертным без даоского аутотренинга; в буддийской терминологии это же словосочетание обозначает пять органов чувственных влечений: глаза, уши, рот, нос, тело.
