Строитель громко выдыхает:

— Кошмарная история… погибли трое или четверо. — Он встряхивает головой. — Ужас.

Бухгалтер требует продолжения банкета, качает головой:

— И?..

— Разумеется, в то время люди задавались вопросами о причинах катастрофы. Что-то там не стыковалось. Но старая гвардия вместе с персонажами типа Роми Малкаи быстренько замяли происшествие. А может, и заминать было нечего. Не знаю. Я как-то обсуждал это с Пэдди Нортоном; он сказал, что все это бредятина.

Не стыковалось?

Это словосочетание заставило Марка содрогнуться.

— Что не стыковалось? — шепчет он.

Строитель поворачивается к нему. Видно, что он не хочет продолжать.

А Марк между тем напирает:

— Я спросил… что не стыковалось?

— Послушайте, — урезонивает его строитель, — забудьте все, что я сказал: у нас в стране клевета преследуется по закону, я не…

Марк смачно опускает кулак на стол:

— Что не стыковалось?

Строитель в ужасе.

— Все, угомонитесь, — говорит бухгалтер, — успокойтесь.

Марк и строитель долго и молча смотрят друг на друга.

Марку в этот момент хочется лишь одного — протянуть руку и схватить бесцеремонного коркианского ублюдка за горло.

Вместо этого он встает и выходит из ресторана.

К следующему утру история накрывает страну, как ядерный гриб. Она на первых полосах серьезных изданий и таблоидов, во всех утренних эфирах. В ней есть все, что нужно: азартные игры, секс и, как сказано в одной передовице, «капелька политики для остроты», — поэтому она вызывает у публики бешеный интерес. Хотя мнения разделились. Некоторые полагают, будто Ларри Болджер именно то, что нужно стране: яркий персонаж со своими недостатками, такой же, как ты и я; другие обзывают его дегенератом и считают, что его нужно гнать из кабинета поганой метлой. Эксперты и прочие спекулянты всех мастей норовят высказаться и бесконечно высказываются: в колонках комментариев, за круглыми столами, в интерактивных радиошоу.

В высших сферах дело обстоит следующим образом: коллеги Болджера из правительства занимают поддерживающую позицию. Линия защиты, еще только вырисовывающаяся, строится на том, что министр не совершил ничего противоправного. Они напирают на разницу между понятиями «неоплаченный долг» и «просроченный долг». Кроме того, ирландцам объявляют, что как нация они повзрослели и теперь им не подобает, словно малым детям, говорить о внебрачных связях, — это может прозвучать непристойно и даже похотливо.

Но поскольку Болджер все еще в Штатах, а люди с всевозрастающим нетерпением ждут хоть какого-нибудь официального заявления, система начинает сбоить. Отвечая на вопрос «Доброе утро, Ирландия», что он думает обо всем этом, министр здравоохранения демонстрирует подчеркнутую неоднозначность. Когда в программе Пэта Кенни «Сегодня» рядовой заднескамеечник впервые произносит вслух, что Болджер метит в лидеры партии, в Лейнстер-Хаусе молниеносно скрещиваются заточенные ножи. В программе «Новости в час дня» лидеры оппозиции требуют отставки министра, а на радиошоу «Лайвлайн» народ в лице сторонников и хулителей орет друг на друга почем зря в прямом эфире.

Это происходит в два часа дня в Дублине.

А в Бостоне, где Болджер в этот момент завтракает с бизнес-элитой в «Особой комнате» конференц-центра Джона Хенкока, еще только девять утра. Поэтому новости с полей только-только начинают просачиваться.

Болджеру удалось на время заморочить журналистам голову: он представил им сырое, второпях сконструированное отрицание всего, не отрицающее ничего, и на дальнейшие вопросы отвечать отказался. За три тысячи миль от дома ему сложно оценить масштаб проблемы. Он общается с бизнес-элитой за яичницей с беконом и чувствует себя достаточно комфортно. Зато Поле нехорошо: она сидит с ноутбуком в холле, слушает в Сети дебаты на «Лайвлайне», и с каждым новым выступлением ей становится все хуже.

После завтрака она вводит Болджера в курс дела, рекомендует ему либо выступить с новым заявлением, либо дать несколько интервью. Они штудируют ирландские газеты в поисках правильной позиции. Обсуждают, не прервать ли американский визит и не вернуться ли домой.

Чуть позже, запершись в кабинке гостиничного туалета, он обхватывает голову руками. Невообразимо. Конечно, все обвинения справедливы, но они относятся к периоду, который, как ему казалось, сгинул безвозвратно. Туда ему и дорога. Болджер даже представить себе не мог, что когда-нибудь вернется туда, — уж точно не при таких обстоятельствах.

Он понимает, почему выбран именно этот момент; догадывается, откуда пришла утечка: свои, кто-то из партии. Не это его заботит. Настоящие вопросы: хватит ли ему наглости все отрицать; хватит ли сил остановить разрушение и хватит ли ума от всего отгородиться или, наоборот, заставить ситуацию работать на себя?

Он устало поднимает голову и утыкается взглядом в лакированную дверь кабинки. В этот момент звонит мобильный. Он вынимает трубку из кармана, смотрит на экран.

Тяжело вздыхает.

Пэдди Нортон.

Болджер ждет, пока телефон отзвонится и переключится на автоответчик.

— …В общем… мм… в ближайшие несколько часов я буду отъезжать и приезжать. Но если что, звони мне на мобильный. Хорошо? Ладно… Бог ты мой, что за напасть! Позже поговорим.

Нортон дает отбой и бросает мобильный на стол.

Откидывается на спинку кресла, смотрит на часы. Рэй Салливан еще не звонил, но позвонит, можно не сомневаться. Между назначением Болджера на пост премьер-министра и арендой сорока этажей их здания «Амканом» нет прямой зависимости, но первое обстоятельство является приятным штрихом. Как… фоновая музыка. И если планы Болджера потерпят неудачу — ух! Придется долго объясняться.

Последнее время Нортон только и занимается тем, что тушит пожары. Он уже порядком утомился.

Ага, как раз и вспомнил.

Он протягивает руку, берет мобильный. Находит номер, ждет.

— М-да?

— Фитц, это Пэдди.

— Как жизнь?

— Нормально. Есть что-нибудь новенькое?

— Так-с… ты не против, я тебя ненадолго поставлю на ожидание, посмотрю тут в записях, проверю, что у меня для тебя приготовлено.

— Валяй.

Нортон легонько присвистывает.

Посмотрит в записях.

Да уж! Теперь Фитц хоть куда — стал прямо частным консультантом по безопасности. Однако, зная его суровое милитаристское прошлое, можно с уверенностью сказать: этот мужик воспитывался ни хрена не по записям.

Нортон смотрит в окно.

Из этого здания Ричмонд-Плаза видна только с шестого этажа, а его офис на третьем. Данное обстоятельство бесит Нортона. Он пытается выселить адвокатскую компанию, арендующую шестой этаж, но пока безрезультатно.

— Пэдди…

Правда, через несколько месяцев он сам уже переедет в Ричмонд-Плазу. Так что беситься осталось недолго.

— Да.

— Значит, так. Вчера вечером она на двадцать минут встречалась с Терри Стэком. Все остальное время она либо на работе, в офисе на Харкорт-стрит, либо на квартире, в новом доме на набережной. Вот и все. Ходит туда-сюда. Никто у нее не бывает. Машины у нее нет. Еду покупает в «Маркс энд Спенсер»… Что читает? Да, по-моему, журналы «What Hi-Fi», «What Camera» [41]или «What еще какая-то хрень» — про компьютеры и соковыжималки, типа того. — Он кашляет. — Пытаюсь пробраться в ее электронную почту и прочие замуты, работаю, но это не так быстро.

— А что с мобильным?

— Дай еще пару деньков. Я ожидаю доставки. Везут новый сканер — он должен справиться с задачей.

— Хорошо. — Нортон задумывается. — Что у нее, кстати, за работа?

— Они занимаются софтом. Маленькая компания, недавно учрежденная. Я так понял, дела у них идут не блестяще.

— В каком смысле?

— В финансовом: они едва сводят концы с концами. На рынке слишком много конкуренции. Во всяком случае, мне так сказали.