— Может, сначала небольшая сиеста…

— Нет, спасибо.

— Почему? Между прочим, большинство женщин находят меня абсолютно неотразимым!

— Верю, но я, видимо, принадлежу к меньшинству.

— Врешь!

— Нет, не вру. Для меня ты вполне отразим.

— Жестокая, бесчувственная тетка! Знаешь, как обидеть мужчину!

— Адриано…

— Чего тебе, злая?

— Ты прелесть.

— Ты так думаешь? А вот если бы ты позволила мне показать тебе еще одну прелесть…

— Адриано!!!

— Молчу. Пошли купаться. Я заплыву подальше и утоплюсь.

— Дурачок!

— Сама такая.

Адриатика была бледно-зеленой, холодной и чистой, а песок на берегу золотым и раскаленным.

Джина и Адриано еле отыскали свободный зонт среди разомлевших от жары тел. Они купались и загорали, снова купались и снова загорали, валялись на горячем песке, словно дети, строили замки из песка и разрушали их меткими бросками камушков и раковин.

Джина совершенно случайно обратила внимание, что народа стало как-то меньше.

— Сколько времени, Адриано?

— Без понятия. Не мешай, я сплю.

— По-моему, пора идти. Наверное, уже времени много.

Она вскочила на ноги и начала собирать с песка полотенца.

Адриано тащился за ней по песку и канючил. Ожил он только в номере.

— Можешь принять душ первая, но если хочешь, мы пойдем туда вместе.

— Нет времени шутить.

— А кто говорит о шутках? Я серьезен, как инквизитор на допросе.

— Ты неисправим!

— Да. И в этом мой шарм.

Она покачала головой и направилась в ванную. Быстро приняв душ и переодевшись, она расчесывала перед зеркалом волосы, как вдруг Адриано присвистнул и многозначительно зацокал языком.

— Ты что?

— Ничего. Знаешь, который час?

— Нет… Боже! Да нет, этого просто не может быть!

Половина седьмого!?

— Боюсь, что может. Нас ждет буря. Шансов, что мы опередим Рикко, почти нет. Понадеемся на удачу, как истинные партизаны…

— Адриано!

— Молчу. Иду в душ, суровый и молчаливый. Буду мыться и думать, думать и мыться. Придумаю что-нибудь и сразу же извещу тебя.

Она еле дождалась его возвращения. Волнение снедала Джину, совершенно необъяснимое и не вполне уместное: так могла бы волноваться замужняя особа, которую дома ждет ревнивый муж.

— Ну?!

— У нас два пути. Первый — пойти и сдаться, но лично я лучше просто застрелюсь. Второй изощреннее, но я не уверен, что ты…

— Адриано, не томи!

— Вот каков второй путь. Мы исчезли, это верно, но ведь никто не знает, что мы исчезли вместе? Сейчас мы поедем кататься, поедим где-нибудь, погуляем, а потом, когда все в доме улягутся, тихо — как настоящие партизаны — прокрадемся в дом поодиночке. Шмыгнем в свои постели, а завтра утром холодно поприветствуем друг друга, словно пара незнакомцев. На подозрительные взгляды Большого Брата мы дружно ответим горделивым презрением и вежливым непониманием. Если ты не возражаешь, то я выбираю второе, а тебе, прости, все равно терять нечего.

— Значит, будем врать?

— Нисколечко!!! Если, положим, Рикардо спросит меня, где ты, мол, был, подлец, я скажу, не понимаю, мол, вашего гнева, братец, а был на пляже, имею право. Тогда он спросит тебя, а где ты, стало быть, шля… была, а ты ему — город смотрела, имею право…

— А если он не поверит?

— А если поверит? Вот не поверит, тогда и погибнем геройски, но пока есть шанс, надо его использовать.

Джина подумала еще немножко. В конце концов, в плане Адриано что-то есть. Кстати, парень рискует больше, потому что брат его предупредил… насчет Джины.

— Я согласна.

— Вот это девица! Мечта! Вперед, славные партизаны!

Вечер в Венеции — это сказка. Золотые блики отражаются от воды и играют на стенах старинных зданий, мосты кажутся ажурными и невесомыми, воздух тих и напоен прохладой.

Джина сидела на носу лодки, распустив волосы по плечам, и зачарованно смотрела на город-сказку. Адриано зевал и вертелся.

— Адриано, как здесь красиво!

— Наверное. Извини, милая Джина, но я в этом городе родился и вырос, он мне малость поднадоел. Вот чего не отнять у Венеции, так это ресторанов! Мы поедем в "Фараон", это один из лучших.

Меня там знают, так что проблем со столиком не будет, а около Академии — это рядом — есть отличный причал…

Джина, слушала юношу, улыбаясь и скрывая боль. Нога опять заболела, наступать на нее было трудно. Наверное, она чересчур увлеклась плаванием…

Они были уже на пути к ресторану, когда чуть впереди них, в тени возле дома вспыхнул огонек зажигалки, на мгновение осветив худощавое лицо мужчины с длинным крючковатым носом. Почти в тот же миг Адриано схватил Джину за локоть и резко свернул в ближайшую арку. Зная юношу, можно было предположить, что ему просто почему-то вдруг взбрело в голову изменить маршрут, но Джине почудилось в этом что-то подозрительное.

Довольно подозрительной выглядела и дорога к ресторану — подворотни, дворы, помойки, узкие неприветливые улочки.

Сомнения с новой силой охватили Джину.

— Адриано, послушай…

— Мы уходим от погони, боевая подруга! Ну не сердись, я шучу. Просто там был кое-кто, с кем мне неохота встречаться прямо сейчас. Кроме того, этим путем гораздо быстрее.

"Фараон" оказался шикарным заведением, обставленным, разумеется, в египетском стиле. Больше всего Джину развеселили официантки в костюмах мумий и официанты в жреческих юбках.

Адриано здесь знали и любили, судя по тому, какой шикарный столик им выделили.

Юный партизан заказал шампанское и, к ужасу Джины, мгновенно опрокинул в себя целый бокал, словно это была обычная газировка.

Меню было таким обширным, что Джина совершенно запуталась и попросила совета у своего спутника, но тот отвечал как-то невпопад: видно было, что голова у него занята совершенно другим. В результате они молча и с аппетитом поужинали, и только ближе к десерту Адриано соизволил вернуться в реальный мир.

Он задумчиво посмотрел на Джину и протянул:

— Кроме того, что ты потрясающе красива, я ничего о тебе не знаю. Расскажи?

— А что ты хочешь знать?

— Чем ты занимаешься, вернее, чем занималась до того, как получила наследство.

Джина проигнорировала скрытый смысл его вопроса и ответила просто:

— Я занималась организацией научных конференций.

— Так ты и встретила Джона?

— Да.

— Ты с ним жила?

— Нет. И сразу отвечу на следующий твой вопрос: я не соблазняла его, чтобы он оставил мне деньги. Я вообще не знала, что он собирается их оставить. Это оказалось для меня полной неожиданностью.

— А я и не сомневался, что произошло что-то в этом роде. Ты не похожа на охотницу за деньгами.

Вот и пойми этих Хоуков! Глаза Джины влажно блеснули, она тихо и благодарно ответила:

— Спасибо за то, что так думаешь.

— Он тебя любил?

— Нет. Он очень любил вашу маму. Мы с ним были просто друзья. Хотя, собственно, толком и не знали друг друга.

— Так почему он все тебе оставил?

— Я, честно говоря, и сама не знаю. Может, потому, что…

Она запнулась, подыскивая слова, но Адриано неожиданно пришел на помощь.

— …потому, что ему не на кого было опереться в нашей семье? Я не могу его за это осуждать. Кроме мамы его никто в нашей милой семейке не любил и не принял, и Джон это отлично знал. Правда, с кольцом он несколько погорячился, но…

Значит, весь этот разговор неспроста. Адриано нащупывает ходы во тьме, расставляет ловушки, ищет слабое место… Ну и что. По крайней мере, он к ней не так уж плохо относится.

— Из чистого любопытства спрашиваю: ты уже решила для себя, отдашь ты кольцо Рикардо или нет?

— У меня не было времени об этом подумать. Мне бы только хотелось, чтобы это все не было так мучительно… Чтобы он не относился ко мне так…

— Подруга, мне сдается, ты и в самом деле не знаешь, сколько оно стоит?

— Да не знаю я, и не знала, иначе не таскала бы его с собой повсюду.