Они лежали в объятиях друг друга, остывали и угасали, молчали, наслаждались тишиной и пили дыхание друг друга. Наконец Рикардо тихо спросил:
— Почему он все-таки оставил тебе кольцо?
— Рикардо!
— Нет, саrа mia, я больше не об этом! Я просто хочу понять…
Она соскочила с кровати, обнаженная, легкая, прекрасная… Подбежала к шкатулке с драгоценностями и с самого дна достала бережно свернутое письмо Джона.
— Читай. Ты все поймешь.
"Дорогая Джина! Хотя мы знали друг друга не так уж долго, ты стала мне настоящей дочерью, о которой я всегда мечтал, и твои тепло и доброта согрели меня на закате моих дней.
В конверте ты найдешь кольцо. Его носила Роза, моя жена, а после ее смерти я сделал из него нечто вроде медальона, но теперь пришло ему время вновь стать кольцом. Роза считала его чуточку волшебным, и я склонен с ней согласиться. Если и есть на земле магические кольца, то это одно из них. Роза надела его — и мы с ней встретились впервые, а после этого не расставались до самой ее смерти. Мы были счастливы, Джина, и я от всей души желаю этого и тебе.
Я знаю, знаю, моя девочка, ты очень любила Стивена, а ваша с ним совместная жизнь оказалась такой невероятно короткой. Ты слишком молода для такого горя и такой боли, и послушай-ка, что я тебе скажу: тот, кто потерял свою любовь, имеет право оплакивать ее, но нельзя оплакивать ее вечно. Жизнь идет своим чередом, все вокруг меняется, и на смену февралю приходит март, а за ним — колдовской апрель. А на смену одиночеству — новые встречи. Будь счастлива. Джон".
Рикардо помолчал. Бережно свернул письмо и отдал Джине.
— Спасибо, что доверилась мне. Это было важно. Я должен был понять. И научиться любить и прощать.
— Я люблю тебя.
— И я люблю тебя. Джина?
— А?
— Давай не будем сегодня вставать?
— А Мария?
— Ну что "Мария"! Не беспокойся, ты всегда сможешь ее подкупить…
— Чем же можно подкупить Марию?
— Ты ей скажешь, что она будет подружкой невесты.
Эпилог
В день своей свадьбы все невесты во все времена и во всех странах нервничают. Джина Хьюстон не была исключением. Она металась по комнате, роняла булавки, перчатки, цветы…
Мария, в необъятном шелковом платье и с лентами на голове, то и дело прикладывала к глазам носовой платок и что-то тихо приговаривала про себя. Джина не прислушивалась. Мария была настоящим знатоком старинных обрядов и, скорее всего, в данный момент наводила порчу на всех, кто желал плохого "голубке Джине".
Сама "голубка Джина" чувствовала себя как никогда близкой к нервному срыву. В этот момент раздался осторожный стук в дверь.
— Не открывай, голубка моя! Ему нельзя тебя видеть, до самого алтаря нельзя…
— Мария, это же не может быть Рикардо, он уже в церкви, это мы опаздываем… Боже! Что это?!
Обе взвизгнули и отскочили. В распахнутой двери виднелся большой раскидистый куст цветущего шиповника. Он стоял прямо посреди коридора и слегка покачивался.
На кусте висели атласные ленты, звенели серебряные колокольчики и несколько истошно завывала механическая канарейка.
Через мгновение куст раздвинулся, и из самой его середины вынырнуло исцарапанное смуглое лицо.
— Мессер Адриануччо!
— Адриано!
— Тс-с-с!!! Глупые тетки, чего вы орете! У меня опять начнется медвежья болезнь.
— А что случилось? Ты сбежал из больницы?
— Во-первых, не сбежал, а отпросился…
— Мессер Адриануччо, у вас кровь на щечке…
— Мария, умолкни! Я терпел вековой гнет, но теперь баста. Я большой мальчик и сам скоро женюсь. Кровь не пугает настоящих мужчин, отойди от меня, я хочу, чтобы меня украшали шрамы…
— Адриано!
— Молчу. Меня вообще здесь нет. Это просто куст шиповника.
— Где ты его взял, дурачок?
— В ботаническом саду, дурочка. Где же еще.
— А зачем?
— Ой! Смотрите на нее. Не дошло? Это же настоящий партизанский подарок! Маскировка называется. Давай прямо с ним в церковь пойдем! Представляешь, как Рик удивится! Сейчас я тебя научу…
Из окон Палаццо деи Кавалли несся громкий и звонкий хохот, и гондольеры, плывущие по Большому Каналу, улыбались и одобрительно покачивали головами.
О, Венеция…
