— Как вы, мистер?
— Лучше, намного лучше, дорогая, спасибо. Мне нужно просто прилечь…
— На каком этаже ваш номер?
— На седьмом.
Нечего было и думать, что он одолеет такой путь.
— Послушайте, мы сейчас пойдем ко мне в номер, вы полежите там и немного согреетесь, а я схожу за помощью. Это совсем близко. Вот за этой дверью и еще два шага.
Она осторожно помогла пожилому джентльмену подняться, и он тяжело оперся на ее плечи, виновато вздохнув.
— Держитесь за меня и не бойтесь. Я намного крепче, чем с виду, да и с виду не слабенькая.
Они кое-как добрались до коридора, затем до двери комнаты Джины. В номере она заботливо уложила незнакомца на постель, прикрыв его пледом. Предварительно сняла с него ботинки и носки, помогла стянуть пиджак и ослабить галстук.
— Хотите еще чего-нибудь?
— Больше ничего, спасибо. Она подоткнула вокруг него одеяло и выключила верхний свет.
— Отдыхайте.
— Спасибо, моя дорогая. Вы настоящий ангел доброты.
Она сделала попытку подняться и пойти за врачом, но он вновь удержал ее.
— Останьтесь! Я не хочу быть один.
— Но вам правда нужен доктор!
— Мне не нужен доктор. Обещайте, что не бросите меня одного! Джина тихо ответила:
— Обещаю. Я не уйду.
Так она и сидела рядом с постелью, держа его холодные худые пальцы в своей руке и почти не двигаясь, пока пожилой незнакомец не заснул.
Глава 6
Когда Джина открыла глаза, на часах было четверть седьмого. Пожилой человек в ее постели крепко спал, дыхание у него было ровным, слабый румянец окрашивал щеки. Похоже, ему было намного лучше, чего не скажешь о самой Джине. Она провела ночь в ужасной позе, скрючившись и скособочившись в кресле. Теперь очень болела шея, а правая рука затекла и отнялась.
Хорошо, хоть не замерзла — в комнате было очень тепло.
Она критически оглядела свой измятый костюм, тихонько взяла свежую одежду и отправилась в ванную, бесшумно прикрыв за собой дверь.
Душ ее взбодрил, и когда она, уже одетая в элегантный костюм и причесанная, вернулась в комнату, то обнаружила, что спасенный ею незнакомец тоже проснулся и сидит на краю кровати, зашнуровывая ботинки.
— Доброе утро, ангел доброты.
— Доброе утро. Как вы себя чувствуете?
— О, совершенно и безоговорочно хорошо, благодарю вас.
— Я очень рада.
— Но я должен извиниться за то, что доставил вам такие неприятности и заботы.
— Это не стоит извинений.
— Я даже занял вашу постель. А где же спали вы, ангел?
— В кресле. И это оказалось вполне приемлемо. Да я сама проснулась только что, вот душ приняла…
— О, я тоже мечтаю об этом.
— Подождите немного, сначала я пойду и проверю, включили ли лифты.
К счастью, все оказалось в порядке, и Джина принесла радостную весть незнакомцу.
— Что бы там ни было, все уже в порядке.
— Замечательно! Не думаю, что я осилил бы еще один подъем по лестнице. Послушайте, ангел, но ведь я даже не знаю вашего имени…
— Джина Хьюстон.
— Джон Тернер, к вашим услугам. Они церемонно поклонились друг другу и рассмеялись.
— Вы здесь на конференции, мистер Тернер?
— Да, а вы?
— А я, собственно, организатор. Вообще-то мисс Деверо должна была отвечать за все, но она заболела, и мне пришлось ее подменить.
— Я так понимаю, вам уже пора на рада нет, я почти все сделала вчера. Потому и задержалась допоздна.
— В таком случае, не позавтракаете ли со мной, ангел? Мы могли бы еще о многом поболтать.
Она сама не знала, почему согласилась. того времени, как погиб Стивен, она избегала любого общения, насколько это было возможно при ее работе, и уж конечно ни с кем не общалась вне этой самой работы, но Джон Тернер почему-то располагал к себе.
— Я с удовольствием.
— Тогда как насчет того, чтобы встретиться внизу минут через двадцать?
На этом они и порешили, и Джон Тернер отправился к себе в номер, а Джина принялась на всякий случай просматривать свое расписание. После этого она спустилась в ресторан при отеле — чудесный зимний сад, где столики стояли между большими кадками с вечнозелеными растениями.
В этот ранний час в ресторане был только один посетитель, читающий утреннюю газету и потягивающий горячий шоколад. Джина с легким вздохом блаженно вытянула ноги и принялась от нечего делать рассматривать стены и потолок.
Минутой позже в ресторане появился Джон Тернер, свежевыбритый, помолодевший и элегантный. К удивлению Джины, они встретились, как старые друзья. Она с удовольствием разглядывала своего симпатичного визави, все еще очень привлекательного, несмотря на возраст.
Официант принес круассаны, джем, масло, апельсиновый сок и горячий кофе, и Джина с Джоном принялись болтать ни о чем. Только за второй чашкой кофе Джон вернулся к ночному, вернее, утреннему событию.
— И все же мне не дает покоя мое поведение. Ведь я не дал вам как следует выспаться. Я должен извиниться перед вами, Джина.
— Вам действительно не за что извиняться. Скажите лучше, если это не… Нет, лучше не будем о болезнях.
— Нет-нет, меня вовсе не пугают и не расстраивают эти разговоры. Видите ли, я уже довольно давно страдаю заболеванием сердца, и каждый новый приступ, так сказать, приближает мой последний час, но я уже свыкся с этой мыслью. Пугает меня другое. Я боюсь умереть в одиночестве. Понимаете, эта темная дорога в неведомое… Я никогда не был особенно религиозен, но моя жена перед смертью уверила, что подождет меня. На небесах. И вот теперь я и страшусь конца, и жду его… Я очень любил мою жену.
— Розу?
— Откуда вы знаете?!
— Вы ее звали во время приступа.
— Да… Вполне возможно… Я часто призываю ее… Но вместо нее на этот раз появились вы и спасли меня. Не будем о грустном, прошу вас. Расскажите лучше немного о себе. Вам, наверное, приходится много путешествовать?
— Да, почти без перерыва.
— Не устали от этого?
— Иногда кажется, что больше не могу, но потом приходят новые силы.
— А ваш муж? Судя по кольцу, вы замужем, но неужели он одобряет такой напряженный график работы своей очаровательной половины?
— Понимаете… Мой муж умер… погиб в автокатастрофе два с половиной года назад.
Джон не стал извиняться, не смутился, не перевел разговор на другое. Он перегнулся через стол и взял ее за руку. Твердо глядя ей в глаза, он произнес:
— А ведь легче не становится, не так ли? Моя жена умерла три с половиной года назад, но я тоскую по ней каждый день, каждый час, каждую минуту, и ничто не может заставить меня не думать о ней… Должно быть, так и вы, Джина, тоскуете о своем муже…
— Итак, вы прониклись друг к другу симпатией?
Голос Рикардо вырвал Джину из воспоминаний, она растерянно посмотрела на него, с трудом приходя в себя.
— Прости? Ах, да. Да, можно сказать и так.
— И вам неожиданно стало интересно узнавать друг о друге все больше и больше…
— Да нет… Этого я сказать не могу. Он мало рассказывал мне о себе и своей личной жизни. Я уже говорила, он ни разу не упоминал о том, что у него есть пасынки. Да и Венецию не упоминал.
— Интересно, почему бы это?
— Это как раз понятно. Мне — понятно. Он слишком глубоко переживал смерть своей жены, и ему больно было вспоминать тот город, где они были так счастливы вместе. Я его хорошо понимаю.
— Значит, ты действительно потеряла мужа?
Она смотрела на Рикардо, совершенно не понимая, что он имеет в виду. Разум отказывался это понимать. А стальные глаза продолжали сверлить ее.
— Или это был небольшой изящный трюк, чтобы вызвать к себе дополнительную симпатию?
— Я не…
— Не понимаешь? Я хочу знать, действительно ли ты вдова. Или это просто часть спектакля?
Кровь отхлынула от лица Джины. Она физически чувствовала, как побелели ее губы. С трудом произнося слова, очень медленно и почти без интонаций, она произнесла охрипшим от боли голосом:
