— У меня почти ничего нет, — пробормотала старая негритянка. — Но то, что есть, все мое. Ни одному банку не удалось прибрать к рукам мой дом. Мой муж умер, оплачивая его, и я умру точно так же. Но я была счастлива в этом доме, хотя многие и не понимают, как в нем можно жить… — Она доковыляла до окна и выглянула наружу. — Я хорошо знаю этого Тэнни Брауна. Я знаю его отца и знала его покойную мать. Они всю жизнь гнули спину на белого человека и считают себя лучше нас. Какая глупость! Я помню, как маленький Тэнни воровал апельсины в садах у белых. А теперь он стал полицейским и считает, что все ему по плечу. Но он ничуть не лучше моего внука, ясно? Действуйте, мистер белый репортер, — сказала старуха, отвернувшись от окна. — Что вы будете искать? Здесь для вас ничего нет. Неужели не видно?! Здесь вообще ничего нет!

Скрепя сердце Кауэрт мысленно согласился со старой негритянкой, огляделся по сторонам и подумал, что Уилкокс прав: он не имел ни малейшего представления ни о том, где искать, ни о том, что он, собственно говоря, ищет. А Блэр Салливан наверняка помирает со смеху, глядя на него сейчас с того света.

— Где комната вашего внука? — спросил Кауэрт.

— Вон там, справа, — ответила негритянка, ткнув пальцем в сторону коридора.

Журналист медленно двинулся вдоль по коридору. По пути он заглянул в спальню бабушки Фергюсона и увидел там открытую Библию на двуспальной кровати, покрытой белым покрывалом. Спальня выглядела нежилым помещением. Вероятно, единственным слабым утешением для миссис Фергюсон служили слова Священного Писания. Потом Кауэрт миновал маленькую, как чулан, ванную комнату с раковиной и унитазом. Кран над раковиной блестел, как только что из магазина.

Комната Роберта Эрла Фергюсона тоже напоминала монашескую келью. Из окошка под потолком сочился слабый свет. В комнате стояли железная кровать, грубый деревянный стол, маленький комодик и стул. К стене была прибита самодельная полка, на которой валялись книжки в бумажных обложках — научная фантастика, «Человек-невидимка» и «Дитя человеческое в Земле обетованной». [13]В углу стояли две удочки и поцарапанный дешевый пластмассовый ящичек для рыболовных принадлежностей.

Кауэрт присел на край кровати, и мягкие пружины тут же прогнулись под его весом. Журналист стал осматривать скудную обстановку комнаты, надеясь на внезапное озарение.

Кауэрт растерялся. Он вспомнил о том, как Фергюсон рассказывал ему, с какой радостью он оказался в Пачуле после Ньюарка. О том, как все ему здесь понравилось. О том, как жизнь представлялась ему полной приключений, как у Гекльберри Финна. Однако, как журналист ни старался, он не мог разделить восторгов Фергюсона, глядя на унылые стены и убогую обстановку комнаты.

С чего же начать обыск? Кауэрт понимал, что нечто, способное уличить человека в убийстве, не будет валяться на самом видном месте, и стал выдвигать ящики комода. Он чувствовал себя довольно глупо, так как знал, что полиция здесь уже все обыскала. В ящиках лежала только одежда. Потом, сгорая от стыда, Кауэрт ощупал ящики комода снизу, залез под кровать и прощупал матрас. Не забыл он и простучать стены в поисках тайника.

«Что же я ищу?!» — крутилось у него в голове.

Журналист простукивал пол, стоя на четвереньках, когда в дверях комнаты возникла бабушка Фергюсона.

— Здесь уже все простукивали, — заявила она. — Ну как, что-нибудь нашли?

— Нет, — поднявшись на ноги, ответил Кауэрт.

— Будете еще искать? — фыркнула старуха.

— Сначала я поговорю с полицейскими.

Негритянка хрипло засмеялась, вышла вслед за ним на крыльцо и стала смотреть, как Кауэрт плетется через пыльный двор к машине.

— Ну что? — спросил у Кауэрта Тэнни Браун, взглянувший на журналиста только после того, как смерил взглядом выползшую на крыльцо старуху.

— Ничего. Я только понял, что они бедны как церковные мыши.

— Я так и знал! — вмешался Уилкокс. — Вы были в комнате Фергюсона?

— Был.

— Там тоже ничего нет, да?

— Несколько книг, две удочки, ящик с крючками и поплавками, а в комоде — только одежда.

— Правильно, — кивнул Брюс. — Я помню комнату Фергюсона. Она мне сразу не понравилась. Обычно любая комната, и бедная и богатая, что-то говорит о своих обитателях. Но не в этом доме!

— Что же делать?! — почесал в затылке Браун. — Я чувствую себя набитым дураком!

— Вся проблема в том, — сказал Кауэрт, — что меня не было с вами во время обыска. Я не знаю, как все это выглядело тогда и что с тех пор изменилось. Вы могли бы это заметить, а я не могу.

— Я знал, что все будет именно так! — воскликнул Уилкокс. — Идите сюда! — Тон его стал дружелюбным. — Может, это вам поможет.

Полицейский обошел машину, порылся в багажнике среди пуленепробиваемых жилетов и достал несколько бумажных папок, лежавших под помповым ружьем и большим гвоздодером. Полистав папки, он извлек несколько скрепленных между собой листов бумаги.

— Это опись обнаруженного при прошлом обыске, — объяснил Уилкокс, протягивая бумаги Кауэрту. — Посмотрите, подумайте.

В начале описи содержался перечень вещей, изъятых в доме. Здесь перечислялось несколько предметов одежды в сопровождении пометок: «Ничего не обнаружено. Возвращено владельцу», а также кухонные ножи в сопровождении надписей: «Возвращены».

В описи также значилось, где именно в доме находились изъятые предметы. Кроме того, ниже перечислялись методы, использованные при обыске каждого помещения. Очень быстро Кауэрт убедился в том, что комната Фергюсона была обыскана очень тщательно, но в ней так ничего и не нашли.

— Ну как? Из его комнаты что-нибудь исчезло? — спросил Уилкокс.

Журналист покачал головой.

— Мы тратим тут время попусту, Тэнни! — заявил детектив.

Лейтенант отошел чуть в сторону и стоял там, не сводя глаз со старухи, которая застыла на крыльце и в свою очередь не сводила глаз с полицейского.

— Тэнни! — позвал начальника Уилкокс, но тот не отреагировал.

Вспотев от волнения, Кауэрт наблюдал за безмолвной дуэлью Тэнни Брауна и бабки Фергюсона.

Затем, не спуская взгляда со старухи, лейтенант Браун пробормотал:

— Надо искать. Здесь что-то есть!

— Тэнни, ты спятил! — взорвался Уилкокс, но начальник перебил его:

— Ты только взгляни на нее! Она что-то прячет и понимает, что мы не знаем, где искать. Но это здесь! Надо искать дальше!

Уилкокс неразборчиво выругался. Кауэрт снова уставился в бумаги. Журналист изучал один лист за другим, читая вслух то, что было на них написано:

— «Гостиная. Искали отпечатки пальцев. Проверены все предметы. Ничего не изъято. Подняты половицы. Стены простуканы. Использовался металлоискатель. Комната миссис Фергюсон. Проведен обыск. Спрятанных предметов не обнаружено. Кладовка. Изъят секатор. Изъяты половые тряпки. Изъято полотенце. Подняты половицы. Комната Фергюсона. Изъята одежда. Изучены стены и пол. С полу собраны волосы пылесосом. Кухня. Осмотрены и изъяты ножи. Зола из печи направлена в лабораторию…» Все обыскано, — вздохнул Кауэрт.

— Мы ползали по этому проклятому дому целый день! — простонал Уилкокс. — Мы обнюхали в нем все гвозди!

— Там все как было тогда, — пробормотал журналист. — Только вот из кладовки между комнатой бабки и комнатой Фергюсона, кажется, сделали туалет.

— Ну да, — подтвердил полицейский. — Эта кладовка больше походила на чулан.

— Теперь там унитаз и раковина, — пояснил Кауэрт.

— Я слышал, что Фергюсон сделал настоящий туалет, — подтвердил Уилкокс. — Когда продюсер из Голливуда, который хочет снять историю жизни этого негодяя, заплатил ему деньги…

— А куда они ходили до этого?

— В сортир на заднем дворе.

— Он не значится в списке, который вы мне дали, — медленно проговорил Кауэрт, у которого бешено застучало сердце.

— Вы обыскали этот сортир? — тут же повернулся к Уилкоксу лейтенант Браун.

— Ну да, — неуверенно ответил его напарник. — Кажется, обыскали. Дело в том, что в ордере на обыск значился дом, и я не знал, попадает ли под него сортир. Но один криминалист все равно зашел в него, но ничего там не обнаружил… Да ладно тебе, Тэнни! — заныл Брюс, поежившись под ледяным взглядом начальника. — Знаешь, как там воняет дерьмом?! Криминалист только зашел туда, немного поковырялся и пулей вылетел на улицу. Вот он, кстати, значится здесь. — Он ткнул пальцем в короткую фразу посредине одного из листов.