— Что с тобой, Мэтт?!

— Да, я помню твои статьи, — спохватился журналист.

— Ну, я в основном писала о тех, кого грабят, когда они играют в бинго. — Эдна не сводила глаз с журналиста. — И о том, что индейцы организовали что-то вроде добровольной народной дружины, чтобы охранять точки, где они торгуют за наличные…

— Да-да, помню.

— Но я довольно вплотную занималась убийством того парня в магазине. Его действительно убили практически так, как рассказал Салливан. Продавца и правда застрелили выстрелом в затылок, но ведь об этом писали в газетах!.. Салливан заявил, что это сделал он, но кое-что не сходится. Салливан его не убивал, его убили трое подростков с юга, из округа Майами-Дейд. Баллистическая экспертиза показала, что продавца застрелили из их пистолета. Кроме того, один из них во всем признался. Это дело считается раскрытым. Двоим подросткам дали по двадцать пять лет тюрьмы, третьему — меньше, за сотрудничество со следствием… Следовательно, убийца известен.

— Но Салливан…

— Ну не знаю. Конечно, он был в это же время на юге Флориды… Хотя мне нужно сверить даты. Возможно, он проезжал там, когда об этом убийстве писали на первых полосах местных газет, потому что убитый был племянником одного из индейских вождей. И еще об этом убийстве была передача по телевизору, помнишь?

Кауэрт действительно припомнил и мысленно отругал себя за то, что это не пришло ему в голову во время разговора с Салливаном.

— Знаешь, Мэтт, — заявила Эдна, потрясая бумагами, — может, Салливан действительно совершил большинство преступлений, в которых признался, но наверняка не все. По крайней мере этого парня он точно не убивал. Может, он соврал, и не раз?

У Кауэрта заколотилось сердце. Сколько раз соврал Салливан?! Кого он действительно убил, а кого не убивал?! Когда Салливан говорил правду, а когда нет?! Может, Салливан врал напропалую, а Фергюсон говорил правду?!

В глазах журналиста Фергюсон снова превратился из кровожадного оборотня в несчастного чернокожего, ставшего жертвой несправедливости. Салливан так много врал, хитрил, скрывал и выдумывал, что журналист уже не в силах был понять, где правда, а где ложь.

Кто убил Джоанну Шрайвер — Салливан или Фергюсон?!

— Мне кажутся сомнительными еще несколько признаний Салливана! — продолжала Эдна. — Но зачем ему было оговаривать себя?! Неужели потому, что у него поехала крыша?! Знаешь, по-моему, все серийные убийцы страдают манией величия. Каждому из них хочется прослыть самым жестоким и кровожадным. Помнишь Хенли из Техаса? Они с сообщником прикончили двадцать восемь человек. Тогда это был рекорд. И вдруг оказывается, что Джон Гейси из Чикаго убил тридцать три человека. Что, ты думаешь, сделал Хенли?! Он позвонил из тюрьмы в полицию Хьюстона и заявил, что хочет признаться еще в нескольких убийствах, чтобы обскакать Гейси. По-твоему, это нормальные люди?!

— Конечно нет.

— Салливан сказал, что убил не менее тридцати девяти человек. — Эдна взглянула через плечо Кауэрта на его статью. — Но по-моему, ему нельзя верить на слово.

— Это точно…

— Он сообщил тебе какие-нибудь подробности об убийстве в доме на Тарпон-драйв?

— Нет, — поспешно ответил Кауэрт. — Он просто сказал, что организовал это убийство.

— Неужели он больше ничего тебе об этом не рассказал?

— Он намекал на какие-то тайные каналы, которыми можно воспользоваться в тюрьме, — заерзал на стуле журналист. — Уверял, что даже в тюрьме за деньги возможно все, но не сказал, сколько и кому заплатил.

— Очень любопытно… Конечно, нужно написать о том, что сказал тебе Салливан, но относись к этому критично!.. Как по-твоему, они обнаружили какие-нибудь улики? — Эдна кивнула в сторону детективов из округа Монро, читавших предсмертную исповедь Салливана. — Или они надеются, что ты преподнесешь им убийцу на тарелочке с голубой каемочкой?

— Эдна, прошу тебя!..

— Чего ты хочешь? Чтобы я помогла тебе проверить признания Салливана? С превеликим удовольствием! Нужно понять, кого он действительно убил, кого он мог убить, а кого совершенно точно не убивал. Да?

— Именно! Ты можешь это сделать?

— С удовольствием! Я примусь за это прямо сейчас, но мне понадобится несколько дней… А ты точно не против, если я буду работать с материалами, которые собрал ты?

— Я только за!

— Будь осторожен, — сказала Эдна, кивнув на экран монитора со статьей Кауэрта. — Не очень-то распространяйся по поводу признаний Салливана. Кто знает, сколько он наврал! Не рой себе яму, из которой тебе потом будет не выбраться!

Журналист уже не знал, смеяться ему или плакать.

— Надо отдать должное старине Салли, — пробормотала Эдна. — Он умел превратить жизнь других людей в сущий ад.

Макджи подошла к главному редактору и заговорила с ним, тряся у него перед носом пачкой бумаг. Выслушав Эдну, редактор покачал головой и поспешил к Кауэрту:

— Она права?

— Не знаю.

— Значит, придется все это проверять?

— Придется.

— А как ты решил это преподнести?

— Как слова человека, которого вот-вот казнят. Как его ничем не подтвержденные заявления. Я пишу, что никто не знает, где правда, а где ложь, и что у нас множество вопросов.

— Ладно, сделай упор на атмосферу вашего разговора, но не вдавайся в подробности того, о чем рассказал Салливан. Нужно время, чтобы все это проверить.

— Эдна обещала помочь.

— Очень хорошо. Она сказала, что прямо сейчас сядет на телефон. А когда ты сможешь продолжить работу с этим материалом?

— Мне нужно немного отдохнуть.

— Хорошо… А как насчет этих детективов?

— Сейчас поговорю с ними.

Снова взглянув на экран, Кауэрт завершил статью словами: «На этом пока заканчивается „Сага о Салливане“…»

Журналист нажал еще несколько клавиш, и его статья отправилась в другой отдел редакции, откуда ей предстояло почти немедленно перекочевать на первую полосу газеты.

Шеффер и Вайсс тряслись от негодования.

— Где?! — воскликнула женщина-полицейский, как только увидела Кауэрта.

Три машинистки раскладывали экземпляры отпечатанной исповеди Салливана на большом столе, за которым в редакции проводились летучки. Гневный возглас детектива заставил всех вздрогнуть, девушки побросали бумаги на стол и пулей вылетели из помещения. Кауэрт молча подошел к окну и стал разглядывать океан и покидавший порт белый круизный теплоход.

— Где?! — повторила Андреа. — Где Салливан рассказывает об убийстве матери и отчима?! Здесь об этом ни слова! — И она в сердцах швырнула бумаги на стол.

— Немедленно все объясните, Кауэрт! — рявкнул Вайсс, ткнув пальцем в грудь журналиста. — Хватит водить нас за нос! Или мы арестуем вас за то, что вы покрываете убийцу!

— Валяйте, — безуспешно пытаясь в свою очередь разозлиться, пробормотал Кауэрт. — В камере я хотя бы высплюсь…

— Мне уже надоели ваши угрозы в адрес моего сотрудника! — раздался за спиной у журналиста голос главного редактора отдела городских новостей. — Такое впечатление, словно вы хотите, чтобы мистер Кауэрт делал за вас вашу работу.

— Дело в том, что он все знает, но ничего не говорит, — угрожающе заявила Шеффер.

Редактор указал на стулья, предлагая всем сесть за стол и успокоиться.

— Сейчас мы во всем разберемся, — пообещал он.

— Хорошо. — Женщина-полицейский с трудом взяла себя в руки. — Кауэрт сейчас ответит на все наши вопросы, а потом мы оставим вас в покое. Идет?

Журналист кивнул, а редактор поспешно добавил:

— Пусть будет так, если мистер Кауэрт согласен. Но если вы снова начнете ему угрожать, он не станет отвечать на ваши вопросы.

Вайсс плюхнулся на стул и достал маленький блокнотик, а его напарница задала первый вопрос:

— Не могли бы вы пояснить то, что сказали мне в тюрьме штата Флорида?

Она не сводила с журналиста испытующего взгляда, и тот подумал, что так смотрят только на подозреваемых.

— Салливан заявил, что организовал это убийство.