И Мэри почувствовала, что не в силах противостоять этому взгляду. Когда она отводила глаза от Томаса, ее щеки уже не были бледными, а горели от ярких воспоминаний о прошлой ночи.

— Разумеется, смогу, — сдержанно сказала она. — Я всего лишь служащая, Томас. Я делаю все, что мне прикажут.

Томас приподнял ее подбородок, вынуждая посмотреть ему прямо в глаза. Его взгляд внимательно изучал лицо Мэри. Карие глаза, которые не могли скрыть испытываемой ею обиды, легкие тени под ними — следствие бессонной ночи в его объятиях, с трудом сдерживаемое дрожание губ, вот-вот готовые брызнуть слезы.

— Я ни секунды не относился к вам так, Мэри, — хрипло сказал он. — Господи, всему виной эта проклятая неразбериха! — Томас в волнении запустил руки в темные густые волосы. — Смогли бы вы потерпеть немного, пока я не выясню все до конца?

Пока не поймет, что чувствует по отношению к Эстер? Разве для этого ему не хватило сегодняшнего утра? А что касается самой Мэри, то ей не в чем разбираться: она любит — по-прежнему любит! — и ее явно бросили. Ей нечего было сказать. Потому что сколько ни говори — ничего не изменится…

Мэри снова сделала движение, чтобы уйти.

— Все мы совершаем ошибки, Томас, — просто сказала она. — Давайте отнесем прошлую ночь в этот разряд.

— Так вот, значит, чем это было для вас? — требовательно спросил он. — Ошибкой?

— Совершенно верно! — Мэри содрогнулась, вспомнив, до чего была глупа. По своей наивности, она полагала, что, если Томас займется с ней любовью, все между ними воцарится мир и взаимопонимание до гробовой доски. Но сейчас ей стало ясно, что мужчина может переспать с одной женщиной, на самом деле любя другую. У мужчин инстинкты вовсе не обязательно следуют за чувствами.

Томас отступил. Лицо его стало отчужденным и абсолютно непроницаемым.

— Нина, пойди помоги Мэри собрать то, что ты хочешь с собой взять.

Девочка состроила гримасу.

— Это значит, что я смогу завтра вернуться в школу?

Лицо Томаса смягчилось, когда он взглянул на дочь.

— Очень может быть. Глядя на то, как ты в последние несколько дней управляешься со своей коленкой, я думаю, ты, если потребуется, пробежишь милю за четыре минуты!

— О! — Она скорчила еще одну рожицу.

— Пойдем, Нина, — подбодрила ее Мэри. — Только представь: завтра ты расскажешь Кэти обо всем, что произошло с тобой за неделю.

— Да, правда, — неохотно признала она и, совершенно не хромая, пересекла комнату, чтобы присоединиться к Мэри, поджидавшей ее на пороге.

Мэри понадобилось меньше десяти минут, чтобы собрать те немногие вещи, которые она привезла с собой, но Томас сказал «полчаса» — значит, она проведет их здесь до последней минуты. Оставшееся время она употребила на то, чтобы наложить косметику. Окончательный результат был вполне удовлетворительным — по крайней мере, она перестала казаться больной, румяна придали ее щекам нежно-персиковый оттенок. С разочарованием, написанным на лице, дело обстояло иначе: пудрой его не скрыть!

Обратная поездка в «Дом на мысу» прошла почти в полном молчании. Нина снова предпочла заснуть на заднем сиденье, Томас с каменным лицом погрузился в собственные мысли, а Мэри молча страдала.

Это было самое долгое путешествие из всех, какие ей приходилось предпринимать, — и дело было не в расстоянии, а в мучительности переживаемой ею душевной травмы. Никогда она так не радовалась, увидев величественные очертания «Дома на мысу», — даже тогда, когда впервые приехала сюда работать!..

Казалось, это было очень давно…

Так много всего случилось за два месяца. Сначала она решила, что влюбилась, но Генри оказался совсем не таким, каким она представляла его себе. Затем полюбила по-настоящему человека, который был именно таким, и даже более того, — но его сердце принадлежало другой женщине.

Мэри с трудом дождалась момента, когда Томас остановил машину перед парадным входом.

— Ступайте в дом, багаж я принесу, — сказал он девушке, выходя из машины.

Мэри не требовалось подгонять, она испытывала огромное облегчение, избавившись наконец от присутствия Томаса. Должно быть, очень трудно будет держаться от него подальше в оставшиеся дни его пребывания здесь, но именно это она и собиралась делать. Если ей не придется видеться с ним, то боль внутри, может быть, утихнет.

Когда Мэри и Нина входили в дом, Джулия уже направлялась им навстречу. Лишь слегка приподнятые светлые брови свидетельствовали о том, что она удивлена их появлением.

— Вернулись, — ровным голосом констатировала она. — Не ожидала вас так скоро.

— У Томаса появились какие-то дела, требующие его присутствия, — решилась ответить Мэри.

— Так он с вами? — В ее голосе появилась резкая нотка. — Он не остался в Эдинбурге?

— Нет, я здесь, Джулия, — отозвался Томас, входя в дом с багажом.

Мачеха холодно посмотрела на него.

— И кого из прислуги ты намерен уволить на этот раз?

Глаза Томаса сузились.

— Насколько я понимаю, ты намекаешь на Уолтера?

— Да, — отрывисто подтвердила Джулия.

— Тогда, боюсь, ты все неправильно поняла. Я не увольнял Уолтера. Он сам решил, что ему пора в отставку.

— Вот как? — Джулия скептически скривила губы. — Несколько неожиданно, ты не находишь?

— Он сам так решил, — спокойно повторил Томас. — Уолтер считает, что случай с Ниной произошел по его вине, и после беседы с ним я склонен с этим согласиться…

— Думаю, нам стоит пойти в мою гостиную и обсудить это наедине, — резко прервала его Джулия.

Подальше от меня, подслушивающей прислуги, решила Мэри. Но если, как сказал Томас, Уолтер ушел в отставку из-за того, что чувствовал свою ответственность за случившееся с Ниной…

— Уолтер ушел? — встревоженно вскричала Нина, поворачиваясь к отцу. — Папа…

— Как я уже сказал твоей бабушке… — Он бросил на Джулию осуждающий взгляд за то, что та заговорила об этом в присутствии ребенка. — Уолтеру кажется, что он виноват в твоем падении. Он считает, что должным образом не проверил, как оседлана твоя лошадь…

— Но я бы тоже могла это сделать! — возопила расстроенная Нина. — Ты всегда говорил мне, чтобы я проверяла, а я…

— Нина, думаю, нам с тобой лучше отнести вещи наверх. — Мэри ласково подтолкнула девочку к лестнице. — Твоим папе и бабушке нужно поговорить наедине.

— Но…

— А потом ты сможешь позвонить Кэти и сказать ей, что завтра придешь в школу, — добавила она при виде воинственного выражения на лице девочки.

— Хорошо, — неохотно подчинилась Нина. — Увидимся позже, папа, — добавила она почти вопросительно, словно боялась, что он может уехать после беседы с бабушкой.

— Конечно, — ласково подтвердил он. — Мэри!..

Этот оклик застал ее на середине широкой лестницы. Она медленно обернулась, испытывая чуть ли не ужас при мысли о том, что он собирается ей сказать.

— С вами мы тоже увидимся, — хрипловато проговорил Томас.

Мэри несколько секунд, нахмурившись, смотрела на него, затем кивнула.

— Я буду в детской.

Остаток лестницы они прошествовали никем не потревоженные, и Мэри обрадовалась, достигнув спальни Нины. Наконец-то она могла свободно вздохнуть. Казалось, у нее не было такой возможности целую вечность. Фактически с тех пор, как она проснулась сегодня утром!

Что же ей делать? Весь день она избегала задавать себе этот вопрос. Даже если Томас вскоре уедет, он, разумеется, вернется. И следовательно, она вынуждена будет сталкиваться с ним снова и снова. По-прежнему любя его. Потому что ее любовь к Томасу не была похожа ни на что, испытанное ею прежде. И Мэри была уверена, что и впредь не испытает подобного ни к кому другому. Но Томас влюблен в другую. В женщину, которая, похоже, отвергает его любовь. Что за треугольник безответных чувств!

— Могу я теперь спуститься и позвонить Кэти?

Мэри рассеянно взглянула на Нину. Она даже не осознавала, что они вдвоем уже распаковали то немногое, что девочка брала с собой в поездку. Но дело было сделано, и сейчас Нина хотела получить обещанное. Однако Мэри сомневалась в том, что Томас и Джулия уже ушли из холла: в их глазах светилась обоюдная жажда битвы!