Кейтс, кивнув нам в знак приветствия, подошел к голове и принялся неторопливо расхаживать вокруг нее. Сделав полный круг, он присел. Мы видели его руку, но не видели, к чему он прикасается. Он опустился на колени, потом встал и пошел в нашу сторону.

Выражение лица у него было, прямо скажем, странное: он почти что улыбался.

— Из музея мадам Тюссо с вами не связывались? — спросил он у Халлистера.

— Это не наш район. А что?

— Скоро свяжутся. Идите сами гляньте.

Мы послушно прошли вперед и, встав кругом, посмотрели вниз. Я принюхалась — все тот же запах: сырая земля, кофейный аромат из забегаловок, продукты жизнедеятельности теплокровных животных. И все.

Таллок опустилась на колени, и через секунду мы все последовали ее примеру. Со стороны это, наверно, напоминало какой-то причудливый молебен.

— Это не человеческая голова, — сказал Кейтс, хотя мы все и так уже поняли. Вблизи ошибиться было невозможно. — Это голова восковой куклы.

— Значит, розыгрыш, — объявил Халлистер.

— Не вполне, — сказал Кейтс. — Красное по краям — это не краска, а настоящая кровь.

Мы с Таллок, Халлистером и патологоанатомом сидели на летней площадке небольшой закусочной у павильона с насекомыми. На улице холодало, но внутрь никому все равно не хотелось. Андерсона мы оставили охранять место преступления, Майзон опрашивала посетителей, а Стеннинг по-прежнему просматривал записи с камер слежения. Куда подевался Джосбери, я понятия не имела.

— Человеческая? — уточнила Таллок.

— Пока что неясно, надо будет провести анализы. Думаю, к вечеру буду знать.

— Это был не просто розыгрыш. — Подняв глаза, я увидела перед собой Стеннинга с Джосбери. — Я просмотрел все записи, — продолжил Стеннинг. — Она пришла в зоопарк в своем традиционном наряде: черная мешковатая куртка, шапочка в обтяжку. В три двадцать четыре утра ее засекла камера возле террариума. С небольшой сумкой в руке.

— Как она сюда проникла? — спросила Таллок.

— Перелезла через забор, — ответил Джосбери. — Подвинься, Флинт. — Он взял стул и, втиснувшись между мною и Таллок, разложил на столе карту зоопарка. — Смотрите. За вольером с верблюдами есть железный забор, отделяющий зоопарк от просто парка. Меньше пяти футов. Кажется, я даже нашел точное место.

— Как?

— На траве видны четыре примятости, которые образуют прямоугольник примерно два фута на пятнадцать дюймов. Его уже фотографируют. Вот здесь.

Он указал на карте, и мы все дружно вытянули шеи.

Зоопарк имел форму прямоугольного треугольника, две стороны которого — примерно равные — тянулись вдоль Принц Альберт-роуд и главной аллеи Риджент-парка. Гипотенуза треугольника шла наискось с юга на северо-запад. Джосбери ткнул указательным пальцем на середину диагонали, где скучились вольеры с верблюдами, карликовыми бегемотами, бородатыми свиньями и комодскими варанами — последним приобретением зоопарка.

— С другой стороны я обнаружил очень похожие следы. Камеры туда не нацелены. Думаю, она приставила к забору стремянку, перелезла, а потом и стремянку за собой затащила. И оставила ее уже на территории зоопарка, чтобы как можно быстрее перелезть обратно.

— Неужели это так просто? — удивилась Таллок.

— Ну, рано или поздно человек, который шляется тут ночью, попадет в объектив камеры, или заденет датчик сигнализации, или наткнется на сторожа, — сказал Стеннинг. — Другое дело, что до горилл, если шеф не ошибся, оттуда совсем близко. Она небось минут за десять управилась.

— Но зачем ей это? Что это за игра?

— Именно, — сказала я. — Она играет.

Джосбери откинулся на спинку стула и щедро одарил меня своей гадкой ухмылочкой.

— И, похоже, только-только вошла во вкус, — сказал он.

К концу дня мы убедились, что восковую голову не скупясь обмазали человеческой кровью, которая и взбудоражила горилл. Чья это была кровь, мы пока точно не знали, но никто не сомневался, что вытекла она из Карен Кертис. Таллок поручила двум детективам-констеблям выяснить, откуда украли голову. Те первым делом связались с музеем мадам Тюссо, но ни из основных залов, ни из запасников экспонаты не исчезали. Работники музея любезно предоставили полный список возможных поставщиков, и поиски в Интернете увенчались поразительным успехом. Как выяснилось, купить отрубленную голову из воска совсем не трудно.

— Мир сошел с ума, — прокомментировал Андерсон, вернувшись из зоопарка.

В диспетчерской он насладился доселе невиданным успехом: вопросы сыпались со всех сторон. Да, гориллы в порядке, уже очухались после утреннего потрясения; да, за беременной самкой ведется наблюдение, но поводов для беспокойства нет; кстати, он тут один такой или расследование серийных убийств интересует еще кого-то?

В сжатой форме выразив свое негодование, Андерсон сообщил, что зоопарк снова работает, но в «Королевство горилл» пока не пускают. Никто из посетителей, опрошенных Майзон, ничего странного не заметил, но мы на них, признаться, и не надеялись.

Женщина в черной экипировке скейтбордиста передвигалась в блеклом лунном свете. Я несколько раз отматывала видео, возвращаясь к тем секундам, когда она пересекает главную аллею.

— Пять футов восемь дюймов. Может, девять, — прикинул Стеннинг, неслышно подкравшись сзади. — Одежда на ней висит — видно, стройная.

— Мать Карен Кертис называла ряженую медсестру симпатичной девчушкой. Пять футов девять дюймов — ничего себе девчушка!

— Может, она имела в виду только худобу, — предположила Майзон. Я и не знала, что она тоже тут стоит. — И еще упоминала, что у нее черные волосы. У Виктории на фото тоже черные волосы. А вот под шапкой не разглядеть.

— Некоторые женщины меняют цвет волос чаще, чем я носки, — сказал Джосбери. Ну, если уж я даже его проглядела, значит, увлеклась всерьез! — А телосложение сильно зависит от выбора одежды. Что скажешь, Флинт?

— Насчет чего? — спросила я, не отрываясь от экрана. — Стоит ли тебе попробовать силы в качестве стилиста?

Он навис надо мной и положил руку мне на плечо.

— По-твоему, она на каблуках? Отмотай-ка чуть-чуть.

Майзон сделала это за меня.

— Смотрите, — сказал Джосбери. — Следите за ее походкой.

Фигура в черном, опустив голову, пересекла главную аллею и исчезла в обезьяннике.

— Гейл, ты сейчас на каблуках?

Майзон подняла правую ногу, чтобы мы все полюбовались ее двухдюймовыми танкетками. Большинство женщин даже не назвали бы это каблуками, но чего еще требовать от полицейского при исполнении?

— Можешь пройтись до стенки? — попросил Джосбери. — Если хоть кто-то свистнет, получит по мозгам.

Жеманно хихикнув, Майзон исполнила его просьбу.

— Флинт, ты у нас, как обычно, в «мартенсах», да? Пройдись-ка и ты.

Напомнив себе, что старших по званию в жопу не посылают, я встала и прошлась к стене. У меня в шкафу, между прочим, не было ни единой пары «мартенсов». Поравнявшись с Майзон, я развернулась. Джосбери, подонок ты эдакий!

— Ладно, теперь возвращайтесь. Не спеша.

Мы обе исполнили приказ, но улыбалась из нас только одна.

— Надеюсь, ты это не ради развлечения затеял, — сказала Таллок, застав наше дефиле.

— По-моему, эта женщина пытается выглядеть выше и крупнее, чем есть на самом деле. Для этого она носит мешковатую одежду и высокие каблуки. Смотрите, — указал он на экран, — она двигается, как Гейл. Женщины на каблуках шагают от бедра. А наша красавица еще и споткнуться боится. Флинт вот, например, топает, как мужик.

Кто-то в комнате рассмеялся. Точно не я.

— Мне кажется, миссис Ричардсон была права. Это довольно миниатюрная девушка. Ты какого роста, Флинт?

— Пять футов шесть дюймов, — процедила я сквозь зубы.

— Правда? — Он взял мой пиджак, висевший на спинке кресла. — Двенадцатый размер. А ты в нем утопаешь. Значит, какой у тебя — восьмой? Десятый, когда плотно покушаешь?