Теперь Океанографический институт Вудс-Хоул на Кейп-Коде и нью-йоркский департамент водоснабжения изучают полученные изображения, пытаясь оценить состояние трубопровода. Но даже если им удастся определить места протечек, а инженерам придумать способ заделать их, большинство представителей департамента в разговоре со мной признавали, что это еще не самый уязвимый участок акведука. Их гораздо больше беспокоит состояние секций, которые находятся ближе к городу, в особенности опять-таки тоннели № 1 и № 2, поскольку они проходят на большей глубине и их клапаны остаются недоступны даже для самоуправляемого подводного аппарата. Кое-кто полагает даже, что эти секции держатся только благодаря давлению воды — она, мол, сама держит стены.

Бывший главный инженер водопровода Мартин Хауптман отмечал: «Мы то и дело читаем в газетах: «Прорвало 60-сантиметровую трубу, затопило улицу, нижние этажи, метро и так далее. Людям кажется, что это — катастрофа, но настоящая катастрофа произойдет, когда прорвет тоннель. Больше всего меня тревожит фактор времени. Медлить в такой ситуации нельзя».

А теперь к уже существующим проблемам добавилась угроза терроризма. Опасность представляет не попытка отравить городскую воду, чем нередко пугают публику, — специалисты уверены, что в таком количестве воды любой яд будет разбавлен до безопасной концентрации, — главная опасность в том, что террористы попытаются взорвать водопровод прежде, чем вступит в строй тоннель № 3.

— Не хочется даже думать, что может произойти, — говорит Уорд.

Фицсиммонс, руководитель профсоюза «кротов», добавляет:

— Если грамотно выбрать место — страшно представить, но правда есть правда, — можно полностью лишить Нью-Йорк воды.

Утром я спускался вниз с Джоном Райаном, и по дороге он сказал мне:

— Надеюсь, мы завершим тоннель № 3 достаточно быстро — хотелось бы, чтобы это увидел отец.

Чудо-бур вгрызался в породу, «кроты» прокладывали на полу рельсы.

— Стоп! — крикнул Райан. — Проверим резаки.

Он глянул на меня из-под надвинутой на лоб каски.

— Хочешь пойти? — предложил он мне.

— Куда?

Он указал пальцем на нижнюю часть бура — по узкому проходу можно было попасть внутрь этого чудовища. Двое рабочих уже заползали туда, я последовал за ними. Мы скорчились в какой-то полости размером метр на метр с небольшим. Один из «кротов» («Питер», как он представился) сердито возился с фонарем на каске. «Сломался, черт бы его побрал», — ворчал он. Другой рабочий включил свет, и я увидел проход длиной метра полтора, ведущий к голове бура.

— Готов, Джон? — окликнул Питер Райана, который оставался снаружи, руководя операцией. — Поворачиваю голову.

Мы не двигались и, скрючившись, следили, как резаки поворачиваются на несколько градусов то влево, то вправо и затем останавливаются.

— Теперь самое опасное, — предупредил Питер.

Он лег на пол и пополз ногами вперед по узкому проходу к резакам. Я полз вслед за ним в грязи и воде. И вот наконец мне удалось встать, и прямо перед собой я увидел гигантские металлические лезвия. Инстинктивно я сделал шаг назад, но тут же ударился спиной о что-то твердое: мы находились в узком зазоре между головой бура и скалой.

— Тут остается только молиться, чтоб ничего не сдвинулось с места, — мрачно прокомментировал Питер.

С потолка сочилась вода, капала на бур, и облака пара заполняли все пространство.

— Потрогай, — предложил Питер, указывая на лезвие.

Я робко прикоснулся: металл был раскален.

— Хоть яичницу жарь, — усмехнулся мой спутник.

Вслед за нами протиснулся и второй «крот». Вода поднялась уже до бедер, но Питер, наклонив голову, внимательно изучал породу, проверяя, в каком состоянии находится скала. Там, где поработал бур, отчетливо виднелись концентрические круги.

— Вроде мишени для дартса, — сравнил Питер.

— Скорее вроде пня, — поправил его товарищ.

Они проверили резаки — не пора ли менять, — после чего собрались уходить.

Выходили в обратном порядке: сперва второй «крот», затем я, затем Питер. Джон Райан дожидался меня снаружи и, увидев мой заляпанный грязью костюм, весело хлопнул меня по спине:

— Добро пожаловать в наш хреновый мир!

Обратного рейса вагонетки не было, я отправился к выходу пешком.

— Если увидишь вагонетку с отработанной породой — сразу в сторону и цепляйся за трубы! — напутствовал меня Райан.

Стоило немного отойти, и грохот бура сделался едва слышным. Пройденный участок тоннеля был безлюден и тих. Он простирался далеко, насколько хватало глаз, но не составлял и 2 процентов проектной длины. Впервые за время подземной экскурсии я ощутил этот город под городом, который многие инженеры называют восьмым чудом света.

Вдали замерцал свет. Я подумал, что это вагонетка, и, вспомнив наставления Райана, прижался к стене, уцепившись за трубу. Но это был вышедший мне навстречу крот.

Я благополучно выбрался наверх и зашел в барак переодеться. Рядом со мной облачался в снаряжение худощавый юноша. Каску он сдвинул набок, будто шляпу. По сходству с Джимми Райаном я узнал его младшего сына, Грегори.

— Я начинал в 2000-м, на строительстве третьего тоннеля в Квинсе, — сказал он. — Мы не какие-нибудь обычные «кроты» — мы «кроты миллениума».

Ему было всего двадцать лет, и в испачканной белой рубашке и свободно болтающемся плаще он выглядел совсем мальчишкой. Повесив в шкафчик кепку «Янкиз», парень аккуратно завернул в пластиковый пакет сэндвич с телячьей котлетой, предназначенный на ужин.

— Обед внизу экономит время, — пояснил он.

Рядом с нами переодевался еще один «крот». Это был ветеран, на левой руке у него недоставало указательного пальца — раздавило балкой.

— Конечно, порой бывает страшновато, — признался Грег, доставая из-под каски пачку ментоловых сигарет; закурил и продолжил, не вынимая сигареты изо рта: — Отец не советует думать о плохом — дескать, только хуже будет.

С этими словами Грег двинулся к выходу, по направлению к клети, из которой уже выходил его брат Джон, по уши перемазанный грязью. Джон ступил на землю, щурясь от яркого света, и похлопал младшего по плечу:

— Жду тебя после работы, да?

Грег молча кивнул и начал спуск в темноту.

Сентябрь 2003

Накануне своего семидесятидевятилетия Форрест Такер вышел на работу в последний раз. Выглядел он все еще великолепно — ярко-голубые глаза, густые седые волосы. Однако старческие недуги, в том числе высокое давление и язва, уже давали о себе знать.

Ему уже делали операцию на сосудах, и жена умоляла остепениться и спокойно жить в их коттедже на Помпано-Бич (Флорида) возле поля для гольфа, который они давно уже присмотрели себе на старость. Поблизости имелся и ресторанчик, где они с другими пенсионерами будут по субботам есть свиные ребрышки и танцевать — вечер обходится всего в пятнадцать с половиной долларов на человека. Рядом озеро, и пусть себе Такер выходит утречком на бережок и играет на своем саксофоне.

Однако весенним днем 1999 года, когда его соседи занимались внуками или играли в гольф, Такер направился в Республиканский банк города Джупитер, находившийся в пятидесяти милях от его родного городка. Гордившийся своей импозантной внешностью, он разоделся во все белое: отутюженные белые брюки, белая спортивная рубашка, белые замшевые ботинки и яркобелый «аскотский» галстук с широкими концами.

Остановившись перед банкоматом, Такер подтянул галстук вверх, закрыв им нижнюю часть лица, как бандиты в вестернах закрывают лицо платком, затем сунул руку в матерчатую сумку, вытащил старый армейский кольт 45-го калибра и ворвался в банк. Подошел к первому же кассиру и приказал:

— Выкладывай деньги! Все до последнего!

Такер помахал пистолетом, чтобы все видели оружие. Кассир положил перед ним несколько пачек двадцаток и пятерок, Такер внимательно их проверил, не прячется ли внутри баллончик с метящей краской. Глянув на часы, он обернулся к следующему кассиру: