— Давайте ближе к делу, профессор.

Кларк выдвинул ящик стола и достал бутылку забористой польской водки, уже на две трети опустошенную. Открутив крышечку, профессор, не стесняясь, приложился к бутылке. Свет от лампы Колмана отражался в стеклах его очков. Профессор закашлялся.

В достопамятные времена процесса над Потрошителем Ситон тайком пронес бутылку подобного зелья в кинотеатр «Зеленый экран» в Айлингтоне. С ним была студентка графического отделения из школы искусств Святого Мартина. Пергидролизная блондинка с конским хвостом по имени Клэр. Они смотрели жуткое «мягкое» порно под названием «Татуировка» и незаметно осушили бутылку почти до дна. Поэтому Ситона весьма удивляло, что профессор до сих пор не вырубился.

Из-за двери послышался какой-то звук. Словно что-то покатилось по дереву. Затем в конце коридора кто-то вроде как хихикнул. В замке торчал ключ. Ситон встал, провернул его и снова сел.

— Достали, — лениво пожаловался кто-то за дверью.

Ни один из них не шелохнулся. Ситон судорожно сглотнул.

— Что вам запомнилось из посещения дома Фишера?

— Ничего, — ответил Кларк. — Абсолютно ничего. Я постоянно пытаюсь хоть что-то вспомнить. Но, честно говоря, безрезультатно. Я все-все забыл.

Ситон уехал, предоставив возможность пьяному профессору и дальше пребывать в уверенности, будто он ничего не помнит. Так оно и было — во всяком случае, пока тот бодрствовал, хотя тяга к спиртному говорила о возможных просветлениях во время сна. Кларк пил в надежде, что польская водка сотрет следы снов, засевших в подсознании. Ситон в свое время тоже прибегал к этому средству. Оно не помогло, но профессору об этом знать было необязательно. Пусть лучше борется со мхом, наросшим на здании, с таинственным лесным существом, с плесенью в уборных и перебоями в электроснабжении. И еще нельзя забывать о посетителе туалета. Ситон покидал профессора в полной уверенности, что с этим посетителем у того будет дел под завязку. Трезвый или пьяный, Кларк невольно накликал на себя массу неприятностей.

— Кстати, об Антробусе. — Ситон приберег напоследок решающий удар, но тут же понял его бессмысленность, поскольку профессора прямо-таки передернуло при упоминании этого имени. — Я, конечно, не мог не заметить, что вы говорите о нем в прошедшем времени.

— Он куда-то пропал, — объяснил Кларк. — Мне и самому любопытно.

— Что именно?

— А был ли он тут вообще, мистер Ситон. Я на днях специально проехал мимо того каретного сарая. Ну и остановился, чтобы посмотреть. И знаете что: он заброшен. В нем будто никто и не жил вовсе.

Ситон уже давно понял, что описание Антробуса и Марты точно совпадает с внешностью двух незнакомцев, глазевших на него утром в кафе «У Пердони», но счел за благо об этом умолчать. Он еще раз окинул взглядом профессорский кабинет: книги, вышедшие из-под его пера, цитаты в рамках, триптих из семейных фотографий, сделанных во время барбекю, с резвящимся на заднем плане Лабрадором. Все. Больше говорить было не о чем. Ситон встал, пожал руку профессору и ушел.

Ситон приехал в Уитстейбл вконец вымотанный. Он рассчитывал добраться туда гораздо раньше, а в результате было уже начало восьмого. Он сам толком не понял, почему так долго добирался. Спустившись с холма, Ситон поехал по главной улице. Проливной дождь и шквалистый ветер с моря придавали городу угрюмый вид. Слева магистраль прорезали узкие переулки, ведущие к набережной. На перекрестках «сааб» попадал под безжалостные порывы ветра. Если на главной улице где-то и горели огни, то Ситон их явно не заметил. Большинство зданий здесь оккупировали магазины — сонная процессия сырых двухэтажных фасадов. Серфингисты и яхтсмены — те, кто летом наполнял жизнью местечко, — давным-давно отбыли.

Ситону показалось, будто в залитом дождем запотевшем боковом стекле промелькнули деревянная дверь и дощатая вывеска какого-то пивного заведения, но это явно были не «Доспехи Пирсона». Его подробно инструктировали, как добраться до паба. И тут снова включилось радио. Ситон чуть было не подпрыгнул на сиденье. Джон Леннон играл вступление к «Imagine». Пол поспешно нашарил на панели настройки кнопку «Выкл», от души жалея, что он не владелец этою «сааба»: тогда бы он выломал к чертовой матери приемник из приборной доски. Может быть, ему повезет и какой-нибудь уитстейблский отморозок угонит машину. Как бы там ни было, он не встретил по пути ни одного пешехода. И тем более — слоняющегося без дела воришки.

При нажатой кнопке «Выкл» голос Леннона превратился в еле слышный гнусавый шепот. Вот так Ситон доехал до указанного места и припарковался. Он выключил зажигание, и в машине воцарилась тишина. Но затем он открыл дверь и услышал, как барабанит дождь по крышам и по мостовой, как всего в нескольких футах в холодной тьме со смачным плеском волны разбиваются о гранитный волнорез. Ситон ощущал их запах, дышал морем, вдыхал в себя вздувающуюся пенную зыбь.

Мейсон сидел за угловым столиком в подвальном помещении паба, где посетителям обычно предлагается дежурное блюдо. Даже в искусственно созданной полутьме подвала Ситон тут же узнал его. В цокольном этаже сидели всего семь человек, из них четверо — парами. Накануне вечером Ситон изучил фото Сары Мейсон в досье, врученном ему Малькольмом Коуви. У Николаса были такие же, как у сестры, высокие скулы и глубоко посаженные карие глаза. Одет он был неприметно, но его выдавало телосложение — стройная, можно даже сказать, худощавая фигура. Мейсон сидел без пиджака, закатав по локоть рукава рубашки. Руки у него были жилистые и сильные, на плечах под рубашкой выделялись твердые выпуклости бицепсов. Усевшись напротив него, Ситон заметил на столике пачку «Ротманса». Мейсон держал между пальцами неприкуренную сигарету.

— Не возражаешь, если я закурю?

— А даже если и возражаю. Это разве что-то меняет?

— Господи боже! — улыбнулся Мейсон и закурил. — Пэдди. Мне не говорили, что приедет пэдди.

— Похоже, вы не слишком жалуете ирландцев.

— Да, не слишком.

Ситон вздохнул и сделал вид, что собирается уходить.

— Садись, приятель. Сделай одолжение, — остановил его Мейсон. — Мне сейчас туго приходится. Поэтому не до хороших манер. Но за то, что приехал, я тебе очень благодарен. И еще буду, если поможешь сестренке.

Ситон снова сел. Он и не собирался уходить. Он ехал сюда, чтобы помочь, если сможет. И сейчас был полон решимости. Но у него совершенно не было времени выслушивать в качестве вступления армейский треп, без которого, как он подозревал, крутые парни типа Мейсона обойтись не могут. Белфаст был отпечатан у него на лбу. Два, а может, и три срока службы. Но Ситон в данный момент не располагал ни временем, ни желанием выслушивать всю эту гнусь.

— Она что-нибудь помнит из того путешествия?

— Ее держат на успокоительном, — покачал головой Мейсон.

— А раньше?

— Она выглядела очень подавленной. Но я так не думаю. Во всяком случае, днем из нее слова было не вытянуть. А ночью ее вроде бы кошмары не мучили. Потом она сходила на похороны Рейчел Бил и стала уверять, что якобы видела Рейчел у края могилы.

— Они все видели.

— После этого она будто в ступор впала. И вскоре попыталась покончить с собой. — Мейсон затянулся. — Хотела утопиться в море, мистер Ситон.

Тут оба с минуту помолчали. За стенами паба завывал ветер, и слышно было, как высокие волны бьются о гранит.

— Вечером неделю назад, в такую же непогоду. А я как послушный брат сидел у окна с видом на набережную. И заметил ее только потому… — его голос прервался, — что она прикрыла свой срам простыней.

Свой срам. Еще не успев сесть в пабе напротив Николаса Мейсона, Ситон понял, что тому приходилось убивать. Ситон понял и другое: если у него хватит сил, то он обязательно поможет этой семье.

— Я собираюсь попросить вас кое-что сделать, мистер Мейсон. И здесь вам придется довериться мне целиком и полностью.