— Не поговорить ли тебе с ним? — предложила К. Т.

— Пожалуй.

— Как заместитель начальника, он обязан в том числе обеспечивать безопасность губернатора и советника. Именно ребята Амброуза вместе с личной охраной Омуры открыли ответный огонь по этим парням.

— Но не по Вэлу, — сказал Ник дрожащим голосом. — Пока нет никаких доказательств того, что Вэл там был.

К. Т. пожала плечами. Согласно ориентировке на Вэла, улик в пользу того, что Вэл тем вечером был вместе с остальной флэш бандой, хватало с избытком. Техника анализа ДНК настолько преуспела, что если Вэл находился в этом туннеле и просто дышал, то скоро появятся очевидные доказательства. Ник знал, что имела в виду К. Т., пожимая плечами, — «еще не вечер».

От одной только мысли — факта, — что Вэл состоит в лос-анджелесской флэшбанде, Нику стало нехорошо. Денверские флэшбанды, совершавшие преступления ради того, чтобы снова переживать эти ощущения под флэшбэком, состояли из самых отъявленных негодяев, с какими имели дело Ник и К. Т. А лос-анджелесские шайки, по слухам, были куда хуже денверских.

У Ника закружилась голова — словно от еще одного удара электрошокером.

— Что еще? — спросил Ник.

— Ты уверен, что готов выслушать остальное, напарник? — спросила К. Т.

Ник моргнул, услышав слово «напарник». Либо лейтенант Линкольн подло издевалась над ним, либо видела, как потрясло его известие о Вэле. А может, и то и другое.

— Готов. Говори.

К. Т. подтолкнула к нему небольшую пачку цветных папок.

— Ты можешь это прочесть, не наклоняясь и не подаваясь вперед, — вполголоса сказала она. Потом, спрятав правую руку с «глоком» под раскрытым каталогом или брошюрой, добавила:

— Страницы переворачивай левой рукой. Всю папку не поднимай.

— Господи боже мой, — с отвращением проговорил Ник.

К. Т. ничего не сказала.

Ник читал, медленно переворачивая страницы левой рукой. Закончив, он не произнес ни слова.

Это были копии протоколов, где утверждалось, что шесть лет назад, за пять недель до убийства Кэйго Накамуры, Дара Фокс Боттом и помощник окружного прокурора Харви Коэн снимали на двоих номера в мотелях и отелях — по меньшей мере десять раз. К рапортам прилагались отчеты по платежам со служебной кредитной карты Харви и оплаченные счета из офиса окружного прокурора.

— Это все вранье, — заявил Ник и оттолкнул папки обратно.

— Оставь их себе, — сказала К. Т. — Откуда ты знаешь, что это вранье?

— Согласно вот этому счету, Харви и Дара снимали один номер на двоих в гостинице «Анасази» в Санта-Фе, — сказал Ник, постукивая по зеленой папке. — Но я точно знаю, что это не так. Они снимали два соседних номера.

Теперь моргнула уже К. Т.

— Это тебе Дара говорила?

— Нет. Я в последнее время восстанавливал под флэшбэком наши разговоры, и она много раз пыталась сказать мне: что-то происходит. Не между нею и Харви, я думаю. Что-то, связанное с особым делом, по которому они и ездили туда-сюда после смерти Кэйго Накамуры. Даже в Санта-Фе.

— Согласно документам, они снимали один номер на двоих.

— Эти документы — чистая херня. Я знаю. Вчера говорил кое с кем в «Анасази». С горничной, которая проработала там сорок лет и помнит Дару — помнит, как она приезжала туда шесть лет назад. Дара ей понравилась.

К. Т. покачала головой.

— Не понимаю. Что ты делал в Санта-Фе? И давно ли ты знаешь о подозрениях насчет того, что Харви и Дара снимали один номер?

Ник ответил только на второй вопрос:

— Около полутора суток назад дон Кож-Ахмед Нухаев сказал мне, что Дара останавливалась в «Анасази» с Харви шесть лет назад. На следующий день после того, как Кэйго Накамура брал у него интервью, и за четыре дня до убийства Кэйго. Я был в Санта-Фе, поэтому зашел в отель и поспрашивал. Мудак-портье ничего мне не сказал, хотя я размахивал у него перед носом фальшивым значком. Но удалось найти двух старых горничных-латинок, которые помнили Дару. Одна из этих старушек вспомнила даже, в каких номерах останавливались Харви и Дара. В соседних номерах, но не в одном. Даже не в двухкомнатном.

— А с чего это горничная через шесть лет будет помнить, кто в каком номере останавливался? — спросила К. Т. — Если она видела человека всего раз?

— Я же говорю, Дара ей понравилась. Горничную зовут Мария Консуэла Санетта Геррера. Они поболтали немного, и выяснилось, что у обеих сыновей зовут Вэл… хотя имя сына Марии — уменьшительное от «Валентин». Ее сыну было двадцать девять, и она запомнила, как Дара говорила про своего сына — десятилетнего мальчика.

— Прости, что засомневалась в твоих словах, — сказала К. Т. Правда, по тону нельзя было сказать, что она извиняется; голос ее звучал устало. — Но скажи, Ник, почему ты считаешь, что и остальные счета из гостиниц — поддельные?

— Ты мне не сказала, откуда взялась вся эта херня, — напомнил он. — Это очень похоже на то, что предъявляют в жюри присяжных.

— Это часть материалов для представления в жюри присяжных. Представленных в жюри, собранных в ходе внутреннего расследования, которое аппарат окружного прокурора провел в марте, пять с половиной лет назад. Когда Мэнни Ортега еще был окружным прокурором.

— Внутреннее расследование? — пробормотал Ник. Он редко бывал так сбит с толку. — Два месяца спустя после того, как Дара и Харви погибли в автокатастрофе на I-двадцать пять? Межведомственное расследование. И жюри присяжных решает, был ли у одного из заместителей окружного прокурора роман с моей женой? Полная херня. Абсолютная бессмыслица.

К. Т., словно соглашаясь, кивнула головой.

— Да, совместное расследование. Но не для того, чтобы установить, потрахивались ли Дара с Харви у тебя за спиной. А для выяснения того, кто убил Харви и Дару.

— Кто их убил? — прошептал Ник.

Хорошо, что он сидел. Даже и так пришлось ухватиться за края старого деревянного стула, чтобы не упасть на пол.

— Я тебя предупреждала, что будет хуже, — прошептала К. Т. — Ты готов к последней части? Я серьезно.

— Показывай, — прорычал Ник. — Скорее.

По тону экс-партнера К. Т. поняла, насколько он серьезен, и подтолкнула к нему остальные цветные папочки.

Ник подвинул стул поближе, сгорбился над столом и принялся читать и перелистывать ксерокопии. Если К. Т. хочет его пристрелить — пусть стреляет. Но она вытащила пистолет из-под каталога и сунула в кобуру. Четыре человека с седой щетиной прошли мимо: они разговаривали о книгах и направлялись к кушеткам в темную флэшкомнату под пандусом, у его начала.

Перед Ником лежали более двухсот страниц материалов от большого жюри присяжных. Это тайное жюри собрал тогдашний окружной прокурор Мануэль Ортега в конце февраля того года, когда погибла Дара, — собрал меньше чем через месяц после ее смерти. Упор в расследовании, казалось, делался на то, что помощник окружного прокурора Харви Коэн и его секретарша Дара Фокс Боттом, работая над все еще засекреченным делом, завели любовную интрижку.

Детектив денверской полиции первого ранга Ник Боттом узнал об этой интрижке и подстроил автокатастрофу с целью убить жену и ее любовника.

Ник с отвисшей челюстью откинулся к спинке стула. Ему хотелось то ли расплакаться, то ли застонать, но он знал, что это не поможет. Лейтенант К. Т. Линкольн очень внимательно наблюдала за ним.

— Знаешь, К. Т., пять с лишним лет я пытался убедить себя, что Дара и Харви погибли в автокатастрофе. Факты остаются неизменными. Ехавшая впереди машина со стариками резко затормозила… водитель фуры за ними пытался остановиться, но не смог… водитель погиб в огне. И никто из них не знал друг друга, — никаких контактов между ними. Так говорилось во всех отчетах, ты помнишь?

К. Т. постучала по фотографии водителя фуры своим коротким пальцем. Раздался противный резкий звук.

— Узнаешь его, Ник?

— Да, конечно. Филип Джеймс Джонсон. Я сам проверял. Он водил фуру двенадцать лет. Никаких серьезных происшествий, никаких нарушений. Он просто не мог бы…