Правда, теперь Ник увидел, что на противнике не боевой шлем, а что-то вроде кевларового, мотоциклетного, с обычным плексигласовым щитком.

Пересчитав сделанные им выстрелы — он стрелял уже шесть раз, и в магазине оставалось девять пуль, — Ник приободрился и выстрелил в щиток с расстояния в семь футов. Кровь, осколки пластика — и на этот раз стрелок рухнул лицом вниз.

Ник ногой перекатил убитого на спину, увидел через разбитый плексигласовый щиток, что это женщина, и, испытав приток адреналина, подавил в себе дьявольское желание выпустить еще одну пулю в окровавленное лицо.

Он знал, что ушиблен адреналином и что через несколько минут у него начнется тряска. В ожидании этого он забрался по крутому берегу — посмотреть, что там наверху. Женщина, катясь вниз, проделала в откосе что-то вроде ступенек-углублений, которыми Ник и воспользовался. Он осторожно высунул голову над кромкой берега, поросшего травой; в откосе были видны ее корни.

Еще двадцать или тридцать стрелков (возможно, легкая нерегулярная пехота) шли по дороге, отстав футов на сорок — пятьдесят от убитой Ником молодой женщины. За ними, построившись в колонну, шагали десятки человек, каждый с каким-нибудь оружием. Некоторые принялись стрелять в Ника еще до того, как он скатился вниз, упершись в тело своей противницы.

Танки. За неровными рядами бойцов Ник увидел по меньшей мер два долбаных танка. Здоровенные долбаные танки со здоровенными долбаными башнями, которые вращаются в поисках цели. В поисках его.

«Несправедливо это, — подумал Ник, бегом направляясь к Сато и своему рюкзаку с оружием. — Я ведь, черт побери, полицейский — ну, пусть бывший, — а не солдат-наемник. Я частный детектив, пусть бывший, следак, сыщик. Да мне уже за сорок, черт возьми! Я слишком стар для этой херни. Я попал не в тот фильм!»

Ник остановился и задрожал, пораженный увиденным. Сато был жив и стоял на четвереньках, нянча сломанную руку, как трехногая собака. Щиток его шлема был поднят — японца рвало на песок.

— На это нет времени, — сказал Ник, поднимая собственный щиток, чтобы гигант мог его услышать. — Пехота наступает. И танки. Танки, Сато!

— Добро пожаловать, Боттом-сан, — сказал Хидэки Сато, и его снова вырвало.

Ник уставился на японца. Или у Сато самое идиотское чувство юмора из всех ныне живущих людей, или мозги его слегка помутились от взрыва и он еще не пришел в себя.

Впрочем, неважно.

На берегу, над трупом женщины, появились четверо и принялись палить из автоматов — тоже наудачу. Но Нику и Сато не следовало радоваться прежде времени: при том количестве пуль, которые ударяли в берег над ними, под ними и по сторонам от них, кому-нибудь из этих идиотов могло и повезти.

Ник присел и выстрелил, попав двоим из них в щитки, затем развернулся, прежде чем тела упали на землю, закинул рюкзак себе на плечо, свободной рукой подхватил Сато и потащил гиганта за излучину, чтобы уйти с линии огня — двое противников оставались у них за спиной.

Между ними и горящим автомобилем появились еще двадцать — тридцать человек с оружием. Большинство уставились на пламя, но некоторые заметили Ника и великана в красных доспехах — не разглядеть Сато в лучах дневного солнца было трудно. Десять — двенадцать бойцов повернулись и принялись палить в них.

Сато протянул левую руку поверх горы своего живота, вытащил висевший на правом боку тяжелый «Браунинг Mk IV» большой убойной силы, присел и начал стрелять. Ник поймал три далекие фигуры, одну за другой, в прицел и выстрелил противникам в щитки. Все трое рухнули; остальные тоже кинулись на землю, чтобы вести плотный огонь из положения лежа. Сато левой рукой уложил троих, которые не успели найти укрытие.

— У вас еще есть… — выдохнул Ник, потом повернулся и выглянул за угол откоса, но тут же убрал голову назад — множество пуль взрыхлили землю и разодрали корни.

Еще человек двадцать пять, не меньше, появились на берегу реки и теперь осторожно двигались в сторону Ника и Сато.

Ник упал на живот, так что голова и руки оказались за углом откоса, и уложил четверых. Остальные попадали на землю, но при этом большинство из них продолжали вести огонь.

— …идеи? — закончил Ник.

— Хай, — прорычал Сато.

Лицо шефа службы безопасности было покрыто кровью — видимо, от порезов или удара головой об шлем во время первого взрыва.

«Есть? — подумал Ник. — Хай?»

До другого берега — видимо, северного, откуда и пришли нападавшие, — было футов сто. Там не имелось укрытий, разве что ствол тополя, в давние времена унесенный туда рекой — вероятно, весной, когда вода поднималась и могла унести кое-что вниз по течению. Но ствол был невелик в диаметре, а сердцевина его подгнила. Ник понимал, что пули легко его пробьют.

Зато там они могли не опасаться атаки с фланга. Ник показал на упавшее дерево, схватил свой тяжелый мешок и присел, готовясь к спринту. Шансы на то, что его подстрелят на бегу, были весьма высоки.

— Нет, — прохрипел Сато. — Оставайтесь здесь, Боттом-сан. Будем сражаться.

— Ни хера себе! Это что — наш план? — спросил Ник.

Он хотел вложить чуточку иронии в эти слова — этакой бесшабашной иронии, как в «Красавчике Жесте» [93]но вышел лишь набор воплей, писков и хрипов.

Новая порция пехоты обрушилась на них, не обращая внимания на снаряды, рвущиеся в «ошкоше». Эти вели более прицельный огонь, пули взрывали землю рядом с Сато и Ником. Но Ника почему-то больше волновали те, кто был позади, за излучиной. Пожалуй, его всегда больше пугала невидимая, а не очевидная угроза.

Он протянул Сато упаковку с гранатами, а сам извлек из рюкзака громоздкий «негев-галил» вместе с прикрученными к нему нейлоновой лентой пятью тяжелыми магазинами; казалось, на это ушла целая вечность. Взяв первый магазин, Ник вставил его, поднялся и выглянул из-за угла.

И увидел наверху облаченных в бронеодежду мужчин — или мужчин и женщин, — которые с мрачным видом двигались вдоль берега. До них было футов шестьдесят, даже меньше. Все тут же принялись стрелять в него. Один из самых высоких попал Нику прямо в грудь, но Ник к этому моменту уже успел нажать на спусковой крючок уродливого «негев-галила».

Около тридцати тысяч крошечных стреловидных пулек очистили пространство перед ним — от наступающих остались лишь окровавленные лохмотья, клочки одежды, осколки брони и разбитых щитков. Одна пара ног некоторое время стояла сама по себе, не соединенная с телом. Потом одна нога упала, а другая осталась стоять.

Ник упал спиной на откос. Он не мог дышать.

— Вы целы, Боттом-сан? — спросил Сато.

Японец неловко стрелял из старого М4А1 гранатами, что дал ему Ник, его устаревший гранатомет сильно разогрелся. Когда гранаты закончились, Сато бросил оружие в песок и принялся с левой руки стрелять из своего «браунинга». Бегущие люди попадали, затем поднялись, но не все.

— Хррррр, — прохрипел Ник.

Пуля не пробила броню, но теперь у него точно было сломано еще одно ребро, в районе груди. Он вставил в автомат второй магазин, высунул уродливое оружие над кромкой берега, на манер хаджи, и выпустил новую тучу стреловидных пуль, водя массивным стволом туда-сюда — точно поливал из шланга.

Теперь, когда щиток его шлема был поднят, Ник услышал стук дизеля и клацание гусениц приближающегося танка. Ему пришла в голову не слишком веселая мысль: танк тут, наверное, и не нужен, раз каждую секунду появляются новые пехотинцы, спрыгивают в сухое русло и открывают огонь. Четверо из них побежали к тому самому тополю, который привлекал Ника. Когда танк доберется сюда, подумал Ник, все будет кончено.

Сато уложил двоих, но еще двое вели из-за укрытия ответный огонь. Две пули попали в доспех Сато и отбросили его на песчаный откос, где Ник, перезарядив свой «глок», стрелял в кого-то наверху, готового обрушиться на них. Одному пуля попала в шею, под плохо подогнанный шлем; тело рухнуло рядом с Сато.

Ник упал духом, когда увидел, что Сато молится, — губы гиганта быстро двигались. Ник безотчетно подумал, что это, видимо, буддистская молитва. Нет, стоп: Накамура, босс Сато, принадлежал к числу немногих японцев-католиков, а значит, Сато должен был обратиться в…