— Так, хорошо. И этот убийца, который за вами гонялся… как его, Скунс? Он мертв, удавился в петле из терновника?

— Да, сэр, — сказала я. — А мама и Терри, тот мальчик, которому пришлось отнять руку, они ждут нас в хижине в лесу.

Это я ему уже говорила, но капитан любил все повторять да разжевывать, так что я пошла ему навстречу. Подумала, расскажу-ка я ему, как умерла старуха. Прежде я уже упоминала, что она отрезала Терри руку, потому что рука была заражена и все равно что мертвая, и о том упомянула, как старуха под дулом пистолета взяла нас в плен, но еще не говорила, что она умерла во сне. Теперь я рассказала об этом и про то, как Скунс вырыл ее из могилы и как мы не стали ее снова хоронить и оставили стоять прислонившись к дому.

Мне показалось, что в эту часть истории — а может быть, и во всю историю целиком — капитан не слишком-то поверил. Он кивал в такт моим словам, но так, как кивают и поддакивают человеку, если думают, будто у него не все дома.

Когда я договорила до конца, капитан Берк провел рукой по волосам и сказал:

— Запутанное дело, а?

С этим мы спорить не стали.

— Как же мы поступим? — продолжал капитан.

Никаких мудрых предложений у нас не нашлось.

— Придется мне хорошенько подумать, прежде чем решить, — заявил он. — Но сначала поедем и заберем из лесу твою маму и этого Терри, и я хочу посмотреть на Скунса и на мертвую старуху, которая, как вы утверждаете, стоит прислонившись к дому.

Я сильно опасалась, что преступная жизнь приведет меня к горестному концу, но все обошлось.

Вот как все обернулось: капитан Берк нанял чумазого траппера, у которого недоставало трех пальцев на руке (говорил, аллигатор оттяпал), взял моторную лодку и повез нас обратно вверх по реке. Вид у капитана был довольно глупый, когда он сидел в лодке в своей десятигаллоновой шляпе. Он набил внутрь бумаги, чтоб шляпа не болталась, и она со всех сторон далеко оттопыривалась от его лица.

Мы остановились против того места, где удавился Скунс. Мужчины вытащили лодку на берег, чтобы ее не унесло, вылезли и принялись таращиться на Скунса, который за эти дни пришел в еще более скверный вид: шея у него вытянулась и истончилась, и он уже гнил вовсю.

Капитан Берк взял палку и потыкал несколько раз в Скунса, так что тот закачался взад-вперед. Ткнул еще раз, и — черт меня побери, если вру! — голова так и отлетела от тела, жуткое зрелище!

— Кто бы мог подумать! — изумился траппер. — Вроде бы у такой здоровой башки и шея должна быть крепкая, а не сноситься на раз!

— Его шея ничуть не лучше любой другой, — сказал капитан.

— Это и есть тот Скунс, который людей убивал? — спросил траппер (капитан Берк, изрядный болтун, выложил ему всю нашу историю).

— Ага, — кивнула я.

— А с виду ничего особенного. Нет, сэр! Ничего такого особенного.

— Еще бы! — фыркнула Джинкс. — Теперь-то он мертвый. Мертвые — они все «ничего особенного», кем бы они ни были при жизни.

— Тут ты, пожалуй, права, — согласился траппер. — Я больше насчет того, каков он с виду.

Они оставили Скунса валяться там, где он упал, и мы еще немного проплыли по реке до того места, где остановились прежде, когда пошли искать еду и наткнулись на старухину хижину. Тем же путем мы поднялись на холм к дому. Я постучала в дверь, мама открыла и впустила нас. Терри оклемался, ходил по делам уже в уборную, а не как в первое время в кастрюльку, содержимое которой потом выбрасывалось в разбитое окно. Первым делом он сообщил нам об этом, и наплевать, что с нами двое незнакомых мужчин. Наверное, если бы мне отрезали руку и пришлось бы ходить по-большому и по-маленькому в кастрюльку, я бы тоже радовалась улучшению так, что и смолчать бы не могла. И припасы они все съели за те три дня, что нас не было, — и белок, и ягоды, и дикий виноград.

Капитан Берк осмотрел руку Терри и покивал, одобрив профессиональную работу:

— Говоришь, это сделала старуха, которая жила здесь?

— Совершенно верно, — сказал Терри. — Она стоит там, прислонившись к дому, и держит ящик с тем, что осталось от моей руки.

Мама отворила запертый ставень, и точно: старуха торчала на том же месте, только слегка осела внутри половика, созрела уже и гнила, а на согнутых руках с отрубленными кистями держала ящик с рукой Терри, тоже черной и разложившейся.

— Угу, — пробурчал траппер, выглянув в окно. — Знавал я эту бабищу много лет тому назад. Гремучая змея, да и только, — пожалуй, змея полюбезнее будет. Никто с ней и дела иметь не хотел, а последние десять лет и к дому ее близко не подходили. Я-то думал, она давно уже дух испустила.

Мы во второй раз закопали старуху, и траппер даже сказал несколько слов над могилой: типа того, что старуха была подлее чертей в аду, но теперь она померла, и мы будем отзываться о ней полюбезнее. Пока он говорил, я отвлеклась, глазела на голубую сойку, верещавшую у нас над головой.

Закончили со старухой и спустились за Скунсом. Капитан и траппер зарыли Скунса — тело и голову — прямо на берегу, что показалось мне довольно глупым, ведь очень скоро вода подмоет могилу и унесет труп. По правде говоря, мне было наплевать, куда Скунс попадет после смерти. Иногда я вспоминала, как скверно ему пришлось в детстве — отец вырвал ему язык, мать чуть не утопила, била по голове веслом, пришлось ему с малолетства выживать в лесу. Тогда мне становилось его чуточку жалко, но подобные мысли исчезали быстрее, чем появлялись. Когда они похоронили Скунса, траппер буркнул, обращаясь к берегу, в который его зарыли: «Удачи в аду», и мы вернулись к лодке. Выяснилось, что всех нас лодка не вместит — собственно, мы еще до отъезда пытались убедить в этом капитана Берка, но он человек упертый, теперь же пришлось искать выход из положения. Мужчины предложили в первую очередь отвезти в Глейдуотер маму и Терри и поселить их там в пансионе. Мы с Джинкс остались и ждали своей очереди. Как только лодка скрылась из виду, мы вернулись в дом и достали банки с прахом Мэй Линн и с деньгами. В той прогалине внутри терновника мы выкопали яму, схоронили сокровище и отметили место камнем.

Ближе к сумеркам капитан Берк и траппер вернулись, погрузили нас в лодку и отвезли в Глейдуотер. Маму и Терри уже разместили в пансионе. Капитан сбегал за мамой, а Терри остался в пансионе, он все еще не оправился от потери крови и был слабоват. Траппер ушел по своим делам, а мы с Терри околачивались у берега, пока не увидели маму с капитаном Берком.

Мама успела навести чистоту, даже голову вымыла и одолжила платье у хозяйки пансиона — такая она была свеженькая, хорошенькая, капитану, как и всем мужчинам, сразу в голову ударило.

Мы вместе дошли до полицейского участка, но в камеру мама зашла одна и поговорила там с Доном. Выйдя, она сказала:

— Я передала ему ваше предложение, капитан.

— И что?

— Он говорит, что убил этого человека, пытаясь защитить меня и Сью Эллен. Терри он, по его словам, недолюбливает, а на Джинкс ему и вовсе наплевать.

— Ясное дело, — подхватила Джинкс.

Капитан Берк спросил — очень мягко:

— Он вас обижал? Поэтому вы ушли от него?

Мама кивнула:

— Да. Он был груб с нами, и это нас вынудило уйти. Но теперь он, мне кажется, исправился. Под конец он действительно пытался спасти нас. Это не значит, что он стал хорошим человеком, но не такой уж он и плохой. Хоть что-то он старался сделать как надо.

Так и вышла у нас последовательная и непротиворечивая история. Преподобному Джою не суждено было воскреснуть и поведать свою версию, никогда мы не увидим и дядюшку Джина и констебля Сая. Капитана Берка все это нисколько не волновало. Наши россказни не убедили бы ни одного нормального полицейского, пусть даже в основном мы старались не уклоняться от истины, но для капитана Берка сошло. Подозреваю, его в полицейских делах интересовало, где и как он на что-то наткнется, и много ли работы, и есть ли денежная корысть. В нашем случае хлопот выходило много, на деньги он надеяться перестал, а главное, ему, как большинству собратьев по профессии, было на все наплевать.