Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

— Не будем, Дмитрий Константинович, осложнять наших отношений, — серьезно сказал он.

— Не будем осложнять, — серьезно согласился я. — Разрешите ещё сигаретку. — Я взял пачку, достал из неё новую сигарету, прикурил её от окурка первой. Пояснил: — Люблю хорошие сигареты, особенно на халяву.

Но на этот раз Варданян никак не отреагировал на мои слова, очевидно все ещё переживал мою шутку насчет «малины».

В воздухе зависла долгая пауза. Я слышал из достоверных источников, что на фронте всегда наступает вот такая вот тишина перед началом артподготовки. Надо иметь это в виду. Наконец, дядя Алик сделал пробный «выстрел»:

— Скажите, Дмитрий Константинович, прошлый раз, когда вы назвались Павлом Ивановичем Кольцовым, вы контактировали с кем-нибудь из ФСБ?

— А с кем мне, изините, контактировать, когда я там никого не знаю.

— Кому же вы в таком случае передавали информацию?

Я весело и очень натурально рассмеялся.

— Никому не передавал. Я просто компостировал вам мозги, чтобы выиграть время.

— Зачем?

— Чтобы вырвать из лап Валиева свою жену. Неужели непонятно?

— Тогда отчего пострадали именно те бизнесмены, на которых мы дали вам информацию?

— А вот этого я не знаю. Возможно, у ФСБ и прокуратуры были другие источники, — высказал я «предположение».

— Возможно, возможно, — глубокомысленно почмокал сочными губами отставной генерал. — А этот ваш… Иванов Сергей Иванович. Вы ему что-нибудь говорили?

— В общих чертах в виде анекдота.

Я ему беспардонно врал. И дядя Алик это прекрасно понимал, но в данном случае летопись о славных деяниях легендарного подполковника Кольцова его мало интересовала. Это был всего-навсего ничего незначащий треп, концентрация, так сказать, сил для решающих действий.

— Кстати, а чем он занимается сейчас? — спросил равнодушно Варданян, но я сразу понял — вот Оно, начинается.

— А сколько сейчас времени?

Лицо его выразило недоумение. Но все же посмотрел на часы, ответил:

— Половина пятого.

— Учитывая разницу во времени, сейчас он вероятно вернулся с работы, поужинал и вместе с молодой женой смотрят телевизор. Будут ещё вопросы, Алик Иванович?

Теперь, похоже, не только мои слова, но и сам я окончательно разонравился шефу службы безопасности. Он даже на какое-то время прикрыл веки от презрения ко мне. В нем стремительно вызревал конфликт между его внутренней сутью и внешним содержанием. Внутренняя суть, как главная константа этого субьекта, быстро справилась со всеми внешними атрибутами добропорядочного джентльмена, и вот передо мной уже сидел типичный гаденыш в хорошем костюме и при галстуке и сверлил мой лоб злобным, колючим взглядом, пытался, наверное, добраться до моих тайных помыслов. Дохлый номер, дядя! Все тайное, чтобы не стало явным, я давлю в себе ещё в зародыше. Вот так вот, и не иначе! На таких парнях, как Дмитрий Беркутов, стоит и будет стоять Русская Земля, а тебе, перерожденцу, нет на ней места.

Нет, что не говорите, а могу я в такие вот минуты просветления отчебучить что-нибудь этакое, яркое и запомннающееся для назидания потомков. Еще как могу!

— Ты что издеваешься?! — прорвалась наконец наружу Варданяновская суть злобным рыком. — Ты перед кем тут, понимаешь?! — И он сильно грохнул кулаком по столу.

Вот это он зря. Я с детства не люблю, когда по столу. Помню, мне было тогда лет двенадцать, наш сосед Толька Силантьев, весь крученный-перекрученный парень шестнадцати лет и весь из себя блатной, вот так же на меня кулаком. Так я ему так в лоб мухобойкой врезал, что его едва откачали. Тогда-то я впервые и познакомился в работой нашей славной милиции. Строгая тетя инспектор все у меня допытывалась — почему я Тольку в лоб молотком? А я ей, как маленькой, объяснял: «Не, тетя, я его мухобойкой. Просто молоток случайно вместе с мухобойкой в руке оказался». Словом, уже в двенадцать лет я очень не любил, когда на меня стучали кулаком по столу, и эта нелюбовь к подобным «стукачам» сохранилась во мне по сей день. Мог я после этого не обратить внимания на безобразный поступок отставного генерала? Нет, не мог.

— Ты на кого это стучать, так-перетак! — взревел я громче пожарной сирены, не обращая внимания на болезненное состояние своего организма. — Ипохондрик ты, а не шеф службы безопасности! Тебе с такими нервами дома надо сидеть, а не с людьми разговаривать. Задает дебильные вопросы, а потом ещё и обижается. Как таких невростеников держат на столь ответственной работе? Ничего не понимаю. Сегодня же напишу рапорт Сосновскому, чтобы подумал о твоей замене.

И тут с дядей Аликом произошла метаморфоза. Из воинствующего стервятника он разом превратился в мокрую курицу. Лицо утратило суровые очертания, обмякло и повисло под подбородком старческими мешочками, глазки испуганно забегали и даже заслезились. И я понял, что нашел его ахиллесову пяту — дядя страшно боиться отставки. И причины, судя по всему, у него к этому есть и весьма основательные. С чем я себя и поздравил. Нет, что ни говорите, а удачливый я все же мужик! Определенно. Я вопрянул духом, так как впервые увидел свет в конце тоннеля. Свет блы ярким, животворным и грел душу. Ничего, мы ещё «подружимися» с дядей Аликом. Я ещё заставлю этого продажного генерала на себя вкалывать. Гарантий давать не буду, но обещать — обещаю.

— Извините, Дмитрий Константинович! Погорячился, — униженно проговорил Варданян.

— Ничего, бывает, — покровительственно сказал я. — Вам ведь не часто приходится иметь дело с настоящими ассами сыска. Вот и сорвались.

— Да, вы правы, — подхалимски осклабился кандидат в пенсионеры.

И тут я понял, что нужно рисковать. Более удобного случая может и не представиться. Светлана, Любовь моя! Святая женщина, если со мной что случиться, помяни меня в своих молитвах! Вдох! Выдох! Начали!

— Скажите, Алик Иванович, наш разговор записывается?

— Разумеется. Дмитрий Константинович, — активно кивнул он, будто хотел кого-то забодать. — Вы ведь знаете, что…

— В таком случае, откровенного разговора у нас с вами не получится, — перебил я его.

— И что вы предлагаете?

— Отключить микрофоны, разумеется.

Варданян склонился, пошарил рукой под столешницей, чего-то там нажал и, выпрямившись, доложил:

— Аппаратура отключена, Дмитрий Константинович.

— Вот и хорошо. А теперь скажите откровенно, Алик Иванович, вас ведь интересует, знает ли Иванов о видеокассете и её содержимом? Так?

— О какой ещё кассете, — попытался он разыграть удивление, но окнчательно поняв, что запираться и выкручиваться бессмысленно, вновь боднул кого-то невидимого. — Да.

— Подозреваю, что вам не терпится знать, откуда Иванов почерпнул эти сведения?

— Это конечно.

— Об этом он не сказал даже мне. Подозреваю, что в вашей службе или в окружении олигарха у него есть свой источник.

— Так это он все?… Он сделал запись?

Уф! У меня отлегло от сердца. До этого момента я страшно рисковал, так как не знал — выявила ли служба Варданяна того, кто сделал запись или нет. Если бы они его выявили, то моя игра провалилась бы ещё не начавшись. Но вопрос Варданяна все ставил на свои места. Теперь я этого кабана буду брать голыми руками. Определенно.

— Нет. Иначе бы подлинник уже был у Иванова. У вас есть кто-то еще, кто работает против Сосновского. Это может быть агент конкурирующей олигархической структуры.

— Исключено, — решительно сказал Варданян.

— Почему?

— Они не стали бы передавать копию кассеты незнакомому журналисту. У них для обнародования кассеты есть иные возможности.

— Пожалуй, вы правы, — согласился я. — Однако, кто бы он ни был, а вам, Алик Иванович, от этого не легче. Или я не прав?

— Что вы предлагаете? — ушел от ответа шеф службы безопасности.

— Сотрудничество, разумеется, — ответил я со снисходительной улыбкой, как давно для себя решенное.

— Вы это серьезно?! — очень удивился Варданян.

— Серьезней не бывает.

— И вы расчитываете на мое согласие?!

59
{"b":"14929","o":1}