За угловым столиком, как ни в чем не бывало, сидела Маринка и заулыбалась, увидев Ивана. Наверное, даже менеджер Виталик переживал за него – Виталик так сильно нагнулся, свесившись в лестницы, что рисковал упасть. Впрочем, у него могли быть другие причины для такого прогиба. На втором этаже, скорее всего, расположилась компания или парочка любителей мужской плоти. Виталику нужно было как-то проявить себя.

Увидев Марину, Иван расцвел на глазах. Из поношенного, вышедшего из моды пиджака он превратился в модное, специально подстаренное изделие продвинутого дизайнера. Плечи расправились. Глаза заблестели. Походка стала стремительной, улыбка – широкой и откровенной.

Марина сказала:

– Тебе так идет новый имидж. Привет! – Она выжидающе смотрела на него.

– Я… – он вовремя сообразил, что не стоит говорить, что он переживает, – я даже не думал, что можно добиться комплимента от тебя, всего лишь не бреясь три дня.

– Я никогда не говорю комплиментов. Во всяком случае, мужчинам. А не-мужчинам говорю! – Марина поманила пальцем Виталика, который так и не выпрямился. Тот подбежал со скоростью звука:

– Доброе утро, сделаете заказ?

– Нет, – Марина лукаво улыбнулась, – я просто хотела вам сказать, что вы очень стильный.

Виталик на глазах начал увеличиваться в размерах. Его как будто надували изнутри. Сначала он выпятил впалую грудь, затем распрямил спину, одной рукой провел по зализанным волосам, другой потрогал звездную пряжку на джинсах. Затем как бы случайно повернулся, чтобы восторженным поклонникам стал виден принт на спине: «Не такие, как все, – лучшие».

Ивану захотелось есть. Он проголодался, как зверь. Кривляния «голубого» менеджера были совсем некстати. Точнее, Иван уже почти приготовился пнуть его под зад. Марина уловила настроение.

– Стильный и современный. Пригласите, пожалуйста, официантку.

Виталик цикнул. Это было принято. Правда, такой способ привлечения внимания более уместен в заполненных клиентами заведениях, а не в скромной угловой кафешке старого образца. Через одну секунду подошла мягкая, уютная Алена с томным взглядом. Она дежурно спросила:

– Готовы сделать заказ?

Заказ был под стать хорошему обеду голодавших в неволе узников…

Иван ликовал. Блины с икрой, сырники с клубничным вареньем, яичница, семга, ассорти из сыров – неполный перечень того, что он заказал и, судя по всему, собирался съесть.

Марина молча наблюдала за манипуляциями Алены. Та, внимательно выслушав, развернулась в сторону бара и попросила ручку.

– Я, пожалуй, не запомню, – оправдалась она.

Когда принесли ароматную еду, Марина с прежней загадочной улыбкой сообщила:

– Мне бы так хотелось посмотреть, кто это все съест. Но, к сожалению, мне пора.

Она встала, взяла сумку и журнал, вежливо попрощалась с обалдевшим Иваном и ушла. Точнее, испарилась. У Гурьева в горле застрял комок, который помешал вежливо попрощаться, принять пищу и, достойно расплатившись, сказать Алене спасибо.

Он вяло поковырял вилкой все блюда. Есть расхотелось. Вернее, вид еды вызывал тошноту.

– Счет! – объявил Иван. – Алена! Принесите, пожалуйста, счет!

Дальнейшие действия Ивана Гурьева напоминали механическое выполнение запрограммированных команд. Лицо стало маской, в которой сделали прорези для глаз и рта; крепко сжатые в кулаки руки лежали на коленях; побелевшие суставы выдавали силу внутреннего сопротивления чему-то непривычному, непрошеному и беспокойному.

– Извините, – прорвался сквозь его мрачные раздумья женский голос. – Извините. Я принесла счет. – Алена несколько минут ожидала, когда клиент обратит на нее внимание, прежде чем решилась сама потревожить его.

Иван очнулся. Он достал черное портмоне и положил на стол пару-тройку тысячных бумажек.

– Сдачи не надо, – сказал он.

Алена топталась на месте.

– Что-то не так?

– Сдачи не будет, – осторожно сказала официантка.

«Совсем обнаглели!» – с равнодушным возмущением подумал Иван.

– Нет, это не вы мне будете говорить, будет сдача или нет. Это я вам говорю: «Сдачи не нужно. Оставьте себе!»

– Вы неправильно поняли. Счет больше. Вы должны еще двести пятнадцать рублей. – Алена умела настоять на своем.

Вопреки ожиданиям, Иван улыбнулся. Маска с прорезями растворилась в белозубой приветливой улыбке. Он только что принял решение. Он решил вырвать из сердца непрошеную любовь.

– Я – дурак. Извините, Алена!

Алена раздумывала, достаточно ли клиент опомнился, чтобы забрать сдачу с еще одной тысячной бумажки, которую протянул ей.

– Сдачи не надо! – повторил Иван. – Кстати, как у вас дела, Алена? – поинтересовался он, очевидно показывая, что уже пришел в себя.

– Спасибо. – Радость Алены была искренней. Почти восемьсот рублей чаевых – день начался неплохо. – Все хорошо, вот теперь сменщица появилась, будем с ней на пару работать. Правда, денег меньше, зато времени больше.

Иван вспомнил, что ему сказала бабуля, но решил не задавать лишних вопросов. Пора было на работу. Глеб порядком устал от фактического отсутствия партнера на рабочем месте.

Приехав в офис, Иван поздоровался с Глебом за руку и сделал пафосное заявление:

– Слушай, Глеб, я прошу тебя: больше не напоминай мне ни о Марине, ни о Янисе, ни о том, что нас связывает с ними. Эти вопросы решай сам.

Глеб удивленно взглянул на приятеля:

– Какие вопросы? Я поговорил с Янисом, ему вообще все равно, с кем будет встречаться его Марина, она – взрослый человек и имеет право принимать решения о личной жизни сама. Так он сказал… Главное, чтобы ее не обижали, – это он тоже сказал.

У Ивана в душе затрепетала робкая надежда. В принципе, Янис был главной преградой, мешавшей ему открыто ухаживать за Мариной. Если тому все равно, лучше пускай на месте Марининого ухажера будет знакомый, чистоплотный, симпатичный, с отличной генеалогией Иван Гурьев, чем случайный человек с улицы с непонятными намерениями и привычками. Настроение Ивана улучшилось.

– Неужели можно попросить у Яниса номер телефона его сестры?

– Думаю, можно, но, наверное, будет приличнее, если она сама тебе его даст.

– Ты прав, – задумчиво произнес Иван, а затем с внезапным энтузиазмом сказал: – Ну, что у нас там по срочным вопросам?

День прошел на редкость продуктивно. За последние несколько недель Иван впервые почувствовал себя в состоянии думать о чем-то еще, кроме Марины.

Вечером, придя домой, Иван покувыркался с Дашкой, почитал ей книжку и в качестве бонуса рассказал пару историй из своего детства, что служило признаком особенно хорошего настроения. Бабуле досталась пара комплиментов и признаний в любви. Только Аня, закрывшись в своей комнате, не разделила счастливого порыва отца ее ребенка. Впрочем, Ивану было все равно. Если бы Анюта вышла, он и ее бы носил на руках. Он подумал, что впервые назвал Аню ласковым «Анюта». Ему было удобно жить так, как он жил. Он не собирался подвергать свою жизнь критическому анализу и считал, что выполняет все свои обязанности. Бабуля, будучи верна своим принципам, потребовала от Ивана хоть немного внимания уделить Ане. Зря она это сделала. Когда Иван приоткрыл дверь Аниной комнаты, та отвернулась и закрыла лицо руками. Вид плачущей Ани немного подпортил настроение.

– О чем слезы? Я давно не видел тебя рыдающей, – удивился Иван.

– А какой ты меня когда-нибудь видел? – задыхаясь от ярости, ответила Анна. – Ты меня вообще-то видишь? Кто я, что я, чем я дышу, что делаю, куда хожу? Ты знаешь это? Или хотя бы интересовался?

– Постой, Ань, мы же не так договаривались. Разве я делаю не все, что от меня зависит, чтобы вы с Дашкой ни в чем не нуждались, тебе плохо живется?

– Ты делаешь, ты все делаешь. Только я себя не чувствую человеком, как, например, Анна Федоровна или Дашка. Моя жизнь неполноценна. Мне не хватает общения, мне не хватает внимания. Я вас всех люблю, а ты… Ты ведешь себя так, как будто я – пустое место.

Иван растерялся. Он не был готов к такому наезду со стороны Ани. Он настолько привык, что она – вполне органичное звено его жизни, которое существует для ухода за ребенком и просто для того, чтобы у ребенка – его ребенка, – была мама. Зря он, конечно, переспал с ней. Но она должна сама понять, это была случайность – с кем не бывает?