Расцвет российской науки, связанный с именами К. Ф. Кесслера, Г. Е. Щуровского, Великой княгини Елены Павловны, принца А. П. Ольденбургского, А. П. Богданова, генерала Шанявского, купца X. С. Леденцова, сотен выдающихся ученых — был преступно остановлен репрессиями, административным и идеологическим прессом, завершившимися в 1940 г. арестом Н. И. Вавилова и смертью Н. К. Кольцова. Надежды на ослабление этого пресса после Победы в Великой Отечественной Войне не оправдались. Репрессии продолжились. Окончательный разгром биологии произошел в августе 1948 г. на сессии ВАСХНИЛ. Порвалась связь времен. Темнота невежества — обскурантизм — заменила «свет знаний» для новых поколений. В этой, казалось бы, беспросветной, обстановке, когда истинной наукой можно было заниматься лишь «подпольно», чрезвычайная положительная роль принадлежит Н. В. Тимофееву-Ресовскому Ученик С. С. Четверикова и Н. К. Кольцова, друг И. И. Вавилова, автор выдающихся работ, он сохранил верность своим учителям и стране. При жизни за границей он был символом высочайшего уровня российской науки. При возвращении в СССР он стал ядром консолидации передовых исследователей, восстановления связи разорванной цепи поколений. Ему наша страна в значительной мере обязана относительно высоким уровнем современных биологических исследований. Его жизнь, парадоксальные, драматические и трагические события его биографии представляют поэтому особый интерес. В соответствии с задачей наших очерков, жизнь и судьба Николая Владимировича могут рассматриваться с разных позиций. Он принадлежит к поколению, жизнь которого приходится на «эпоху войн и революций». Для историков это «интересное время». Древнекитайская мудрость, смысл которой: «не дай вам Бог жить в интересное время!»... Счастливое детство, прекрасные школы. Но ранняя смерть отца. Добровольный уход защищать Родину в Первую Мировую войну. Банда «Зеленых». Героические сражения с немецкими оккупантами. Московский Университет. Гражданская война. Красная Армия. Бои против Белой армии генерала Деникина. На грани смерти от сыпного тифа. Возврат в Университет. Великие учители — Н. К. Кольцов и С. С. Четвериков. Е. А. Тимофеева-Ресовская. Сын Дмитрий (Фома). Командировка в Германию. Сын Андрей. Расцвет научного творчества. Приход Гитлера к власти. Террор в СССР. Гибель брата. Арест другого брата. Невозвращение в СССР. Нападение Германии на СССР. Жизнь в Берлине во время войны. Арест Фомы. 1945 г. Арест. Тюрьма. Лагерь. Работа на «Объекте». 1956 г. Свердловск. Миассово. Возвращение в Москву. Московский Университет. Обнинск. Создание лаборатории. Увольнение. Смерть Е. А. Последние годы. Ученики. В этой схеме на каждом повороте острые проблемы нравственного выбора - основного предмета этих очерков. Но, кроме того, жизнь Н. В.Тимофеева-Ресовского — иллюстрация плодотворности весьма высокого уровня школьного, гимназического и высшего, университетского образования в России в начале нашего века. Естественно, при соответственно высоких качествах восприятия самого Н. В. Полученное образование, эстафета, полученная им от университетских профессоров, позволили ему в фантастически трудных условиях способствовать не только сохранению, но и увеличению интеллектуального потенциала страны. Ему было 14 лет, когда началась Первая Мировая война. С этого времени не только кончилось детство — кончилась нормальная жизнь. По материнской линии он принадлежал к древней аристократической фамилии князей Всеволожских. Настолько древней, настолько аристократической, что некоторые Всеволожские считали недостойным служит «худородным» Романовым, занимавшим царский престол. По отцовской он потомственный донской казак. Гимназист Тимофеев-Ресовский, как и многие его сверстники, с началом войны испытал патриотическое воодушевление и рвался на фронт защищать Родину. Прибавив год, чтобы подойти по возрасту, он в 1916 г. (?) оказался на фронте. Но военные неудачи и приближение революции, кровь и грязь окопов, бесперспективность войны — российская армия разложилась, солдаты покидали фронт и устремились домой, в Россию — и он разочаровался. По дороге с фронта Н. В. под угрозой расстрела и с романтическими иллюзиями оказался в банде украинских «зеленых», грабивших обозы немецких войск. Потом добрался до Москвы. Поступил в Московский Университет и учился у великих учителей Кольцова и Четверикова. Занятия прерывались призывом студентов в Красную Армию - шла гражданская война и он, князь Всеволожский и казак Тимофеев, был красноармейцем — воевал против «белых». По окончании боев он возвращался в университет и вновь учился, пока снова не обострялось положение на фронте гражданской войны. С этого времени нужно говорить уже о Н. В. и о «Лельке» — Елене Александровне Фидлер, ставшей Е.А.Тимофеевой-Ресовской. Скульптурный портрет Елены Александровны Тимофеевой-Ресовской — середина 20-х годов. Работа Василия Алексеевича Ватагина — великого анималиста, говорившего, что может рисовать и лепить только зверей и Е. А. («Лельку») «50 лет спустя...» Фото Пулата Джураевича Усманова Они вместе учились и стали выдающимися биологами-генетиками. Дипломы об окончании университета они не получили — тогда это казалось ненужной формальностью - было некогда. В 1925 г. их командировали в Германию для развертывания работ по генетике в институте, руководимом профессором Фогтом. Тогда же родился их первый сын Дмитрий, называемый дома Фомой. Дмитрий погиб в 1944 г. (1945?) в Гестапо. В Германии Н. В. стал центром, объединяющим многих незаурядных людей — физиков, биологов, математиков, музыкантов. Он много ездил по разным странам и стал широко известен в мире своими выдающимися работами по генетике и тем, что впоследствии стали называть «молекулярная биология». Он исходил из чрезвычайно ценного теоретического богатства, полученного им от его учителей Кольцова и Четверикова. Он дополнил это наследство собственными идеями и исследованиями, и в 30-е годы стал одной из центральных фигур мировой науки. В 1932 г. в США в Итаке, в Корнелльском университете на Международном генетическом конгрессе Н. В. вместе с Н. И. Вавиловым и Т. Г. Морганом и Дж Меллером испытывали самые высокие из возможных — интеллектуальные наслаждения... После 1934 г. в СССР развернулся террор. Но в 1933 г. в Германии к власти пришли фашисты. Н. В. и Е. А. оказались в труднейшей ситуации. Н. В. рвался домой в Россию. Кольцов остановил его, передав — «не возвращайся — погибнешь!» В это время в СССР арестовывали и расстреливали сколько-нибудь незаурядных и заурядных тоже. В это время в СССР травили Вавилова и Кольцова, в это время убили Тулайкова, Левита, Карпеченко, Левитского и многих-многих - и нет конца этому списку. В концлагере был Эфроимсон. Потом был арестован Вавилов. В 1941 г. 1итлер напал на СССР. Началась Великая Отечественная Война. Терзания души князя и казака Н. В. Тимофеева-Ресовского, с генами, пропитанными патриотизмом на протяжении многих столетий, анализу не поддаются. Он рвался в Россию. Он все годы сохранял российское, советское гражданство - советский паспорт. В 1945 г. он был приглашен возглавить в СССР исследования по генетическим последствиям радиационных поражений — началась эра атомного оружия. Однако был «по ошибке» арестован и след его затерялся в ГУЛАГе. Когда его разыскали, он был при смерти от голода. В больнице Министерства Гос. Безопасности его вылечили и он стал руководить, оставаясь заключенным, секретным научным институтом. Н. В. — его биография, его труды, его роль в российской науке — имеют самое непосредственное отношение к основной теме этой книги — к прослеживанию путей становления и расцвета российской науки, обстоятельств разрушения бесценного, накопленного многими десятилетиями научного потенциала и надежду на его последующее возрождение. Он связывает нас с поколением его учителей и друзей - в России и за ее пределами: Мензбиром, Кольцовым, Четвериковым, Вавиловым, Дельбрюком, Н. Бором, Н. Рилем, Дж. Меллером. Говоря об этой связи, невольно хочется воскликнуть: «Неисповедимы пути Господни!» — вполне тривиальное восклицание — ...но это прежде всего приходит на ум, когда обращаешься к жизни и судьбе Н. В., к его роли в нашей науке, к его месту в ряду выдающихся представителей российской интеллигенции. В самом деле, Н. В. «вышел на поверхность», получил свободу (не будучи реабилитирован) лишь в 1955 г. Вышел, не будучи непосредственным свидетелем прошедших лет в СССР, вышел сохранившийся таким парадоксальным путем представитель российской интеллигенции, несущий в себе черты и традиции, созданные предшествующей более чем двухсотлетней историей нашей страны. После красного террора начала 20-х, высылки философов в 1923 г., уничтожения священников и религиозных деятелей, борьбы с «меныпевиствующим идеализмом» и изгнания из науки выдающихся людей в 1929 г., шахтинского дела, ареста Кондратьева, Чаянова и многих-многих, истребления крестьян, террора после убийства Кирова, ужаса «1937», убийства выдающихся врачей — Плетнева, Левина, Казакова — уничтожения педологов, ареста и умерщвления великого Н. И. Вавилова и многих-многих - кто упрекнет уцелевших в «конформизме», в молчании на собраниях и даже в ритуальных аплодисментах на собраниях, осуждавших очередных врагов народа... И чтоб не ослабевал страх и приниженная покорность — принудительное изучение трудов классиков марксизма и особенно трудов Сталина по вопроса языкознания и политической экономии, на обязательных для всех возрастов и категорий интеллигентов семинарах и, чтоб не забывались, почти под занавес этого ужасного времени «дело врачей-убийц». На этом фоне были уничтожены отечественные школы генетиков и физиологов, ошельмованы специалисты в теории относительности, квантовой механике (теории строения химических соединений), вычислительной математики... Н. В. непосредственно всего этого не пережил. Можно бы возразить: а он бы и не согнулся, не согласился бы, не подладился. Наверное. Даже сильнее — несомненно. Но тогда и не пережил, т. е. не выжил бы, и у нас не было бы повода для разногласий. Как говорил вождь и учитель: «нет человека — нет проблем»»... Н. В. сохранил дух и традиции, давно забытые в СССР. Его появление в Москве было ярко драматично. Физики-атомщики, бывавшие на «объектах'», первые познакомились с Н. В. Сразу после освобождения в 1956 г. он был приглашен П. Л. Капицей на знаменитый семинар в Институт физических проблем, а потом прочел лекцию в МГУ в большой аудитории на 16-м этаже главного здания. В «Физ. проблемах» зал не вместил желающих - была организована трансляция в холлах. Аудитория в МГУ была переполнена - молва опережала события. Почему инициатива физиков и математиков? Потому, что биологи были подавлены и головы не поднимали. Была власть Лысенко. Слова «ген» и «хромосома*» произносить опасались. Признать, что ДНК (а не «живой белок») — вещество наследственности, публично — вполне можно было лишиться работы, особенно преподавателям университета.