«В конце концов, меня за это что, с работы уволят, что ли?» — подумал он, отступил на несколько шагов назад, ринулся вперед и врезал ногой в район электрозамка.

Дверь вылетела наружу, ударилась о стену и полетела обратно. Не придержи ее, она ударила бы его по лицу. Холл был пуст. Пытаясь понять, какая из дверей та, что впустила Левшу, он врезал по ней ногой. Не выдержал напора и этот замок. Видимо, в этой части подземного города еще ни разу не открывали запоры подобным образом, а потому и не было нужды укреплять их.

Но открывшийся Макарову проход не был комнатой. Это был тот самый проход, по которому их доставили в холл.

«Голову бы свернуть их архитектору!» — с досадой подумал Макаров и прислушался.

В коридоре царила странная тишина. Не потому странная, что никого не было. Так же пуст коридор был, когда их с Левшой вели в холл. Странная, потому что вот он, Макаров, под взглядами камер выбивает уже вторую дверь, а его до сих пор никто не валит на пол.

Запах коридора отличался от запаха комнаты, в которую его завели. Аромат кофе, как в парфюмерном магазине, освободил обоняние Макарова от накопившихся впечатлений, и теперь он ощущал привкус разогретой проводки. Так же пахнет работающий на износ ксерокс.

Возвращаться было глупо. В этой ситуации он мог оказаться полезным себе и Левше, только если обретет самостоятельность и получит на руки хоть один козырь. Что это будет за козырь, он не знал. В любом случае, если Левша поймет, что Макарову удалось бежать, он получит надежду. А это в их положении уже немало.

— Но почему же вы меня не ищете, черт вас побери? — проговорил Макаров, торопясь по коридору к двери, которую видел и которая по внешнему виду тоже без труда открывалась ногой.

И, словно в ответ на его вопрос, за спиной возник топот. Шум стучащих по полу подошв возник сразу, и, как ни готовился Макаров к его появлению, произошло это неожиданно.

— Вон он!

Отстранившись по какой-то причине от разговора, Гламур вернулся к нему и понял, что опоздал — другой мысли в голове Макарова и не могло появиться. И теперь Гламур хочет быстро вернуть все на свои места.

С разбегу врезавшись в дверь, Макаров вышиб ее и, не удержавшись, повалился на пол. Падая, он успел увидеть на одной из стен картины, а на другой… Переворачиваясь, он решил отложить анализ до того момента, когда остановится его полет.

Вскочив, он тут же уставился на стену.

Рядом с ней, по примеру подставки для японских мечей, стояла подставка странной формы. В ее ложе, упершись рогами в выемки, находился лук. Тут же, в подставке, стоял колчан, из которого торчал пучок стрел. Слева от двери располагался шкаф, и на его стеклянных полках блестела в свете ламп дюжина разномастных кубков.

«Гламур — стрелок?» — пронеслось в голове Макарова.

Он бросил взгляд на фотографии рядом с кубками. Вот Гламур с кем-то стоит, и оба они одновременно целятся из лука… Вот Гламур держит в одной руке лук, другой жмет руку какому-то упитанному чернокожему…

Топот приближался. Преследователи видели, как Макаров вламывался в комнату. Видели, что без оружия. Они знали, что нужно делать…

— Что за ерунда?.. — пробормотал Макаров, вынимая из колчана сразу несколько стрел.

Даже приближение людей Гламура не могло победить его изумление. На первом фото Гламур стоял рядом с Франклином Рузвельтом… На втором жал руку Луи Армстронгу.

— У него что, паранойя?

Навалившись на шкаф, он повалил его вместе с наградами. Шкаф ударился о стену, покорежился, закрыл собой дверь и с грохотом вывалил на пол содержимое. «Какая-никакая, а преграда», — подумал Макаров, пиная закатившийся под ноги кубок. Теперь дверь была блокирована.

Кто бы сомневался, что шестеро появившихся в коридоре крепышей выбьют ее!

Отходя в глубь комнаты, Макаров слышал, как хрустит и крошится стекло.

И вдруг стало тихо. В этой пронзительной тишине дверь раскололась пополам, и та часть ее, что не удерживалась петлями за косяк, рухнула на пол.

Тишина. Она была для Макарова еще неприятнее штурма. Только что выброшенный адреналин мгновенно скис в режиме тревожного ожидания.

Что задумал Гламур? Отдал приказ затаиться и дождаться появления в коридоре Макарова? Но Макаров никуда не торопился. Уложив стрелу на лук, он просто ждал. Камер наблюдения в этой комнате не было. Оно и понятно. Плодить свидетелей своего тщеславия и подлога Гламур не хотел. Странный он человек, думал Макаров. Фото с Рузвельтом… Он стянул статую в музее мадам Тюссо? И для какой цели? Самому смотреть и думать, что знаком с Рузвельтом?..

«Бред какой-то. Это же никому нельзя показать даже на секунду, чтобы не испортить о себе мнение!»

Ждать пришлось недолго. Сбитый с толку поведением штурмовиков Макаров едва успел натянуть тетиву…

Едва в проеме за шкафом показалась тень, он, ни секунды не медля, пустил стрелу.

Она пробила тонкую стенку шкафа, и раздался свистящий выдох. Стрела дрогнула, загудела, и сквозь пробоину по ее идеально ровному телу помчалось к оперению что-то черное, живое…

Чувствуя себя в выигрыше, Макаров стал ждать. Пока он здесь, ему ничто не грозит. Действия своих врагов он мог не только предчувствовать, но и видеть. Он мог даже не вслушиваться в крики, чтобы понять, какие команды отдает старший в этой группе в отсутствие Гламура. Фантазия шестерок незамысловата, когда речь заходит о выполнении приказа. Как правило, такие приказы выполняют, идя напролом.

И, словно подтверждая эту мысль Макарова, в комнату, ломая препятствие, стали вламываться сразу трое. Шестерки погибают первыми — закон природы. Они упрямы до удивления, когда речь заходит о наказании за невыполненный приказ. И в страхе перед ним они почему-то забывают, что самое страшное наказание — это смерть.

Они протискивались внутрь, мешая друг другу, сыпля бранью и дыша, как загнанные сеттеры.

— За что вам, идиотам, деньги платят? — выкрикнул Макаров, отпуская тетиву.

Лук был тугой, словно вылит из металла. Чтобы оттянуть тетиву на полметра, приходилось немало напрягаться.

Он снова услышал свист. Свист и — хруст. Словно в кочан капусты воткнули по самую рукоятку нож. Убрав от лица лук, Макаров увидел, как всего мгновение назад вооруженный наручниками человек Гламура роняет их из рук и сползает, оставляя на стене полосу алого цвета и глубокую царапину. Стрела пробила его плечо чуть ниже правой ключицы, вышла на дюйм и отбросила на покрытую дорогими панелями стену.

— Ничего себе… — посмотрев на лук, к которому поначалу не испытывал никакого уважения, пробормотал Макаров.

«Штурмуют с наручниками, значит, приказа убить не было», — понял он.

И тут же, словно в отрицание этой мысли, ему пришлось повалиться на пол, чтобы не попасть под автоматную очередь. Второй охранник, потерявший несколько секунд из-за удивления, связанного с падением напарника, пришел в себя гораздо быстрее русского. Выбросив руку над головой, он, не высовываясь и не целясь, разрезал очередью все пространство комнаты.

Вовремя упав на пол, Макаров слышал, как пули крушат стены, прошивают картины, крошат подставку для лука… Он вдыхал сухую пыль известки и бетона, не поднимал головы и думал о том, что пока идет стрельба, лежать можно спокойно. Под такую канонаду Гламур, если он неподалеку, носа в коридор не высунет.

Когда магазин стрелка опустел, когда послышалось характерное чавканье металла, выплевывающего и заглатывающего новую обойму, Макаров вскочил на ноги и, не целясь особо, натянул и отпустил тетиву…

Дикий крик пронзил эхом коридор и ворвался комнату. Решив посмотреть, чем вызван такой рев, Макаров перегнулся и с холодом на спине увидел, как охранник пытается вынуть вошедшую ему в загривок стрелу. У затылка торчал всего лишь оперенный хвост страшного оружия, сама же стрела, пробив мягкие ткани шеи, вонзилась глубоко в стену. И теперь боевик стоял, издавая непрекращающийся вопль, и боялся пошевелиться. Вспомнив очертания наконечника, представив этот крошечный пробойник, проникающий сквозь плоть, Макаров твердой рукой наложил на лук очередную стрелу.