Ударившие поверху арбалетные болты, стрелы лучников и заряды самопалов сбивали нападавших с крон деревьев и встречали зеленокожих прямо в полете, заставляя тела прыгунов нелепо кувыркаться в воздухе. Пушечная картечь и залп многозарядных стрелометов изрядно проредили подлесок и смели первые ряды дикарей, выбегавших на обочину тракта. Тем, кто шел за ними, тоже здорово досталочь. Посшибало и мутантов, оказавшихся на нижних ветках.
Замешкался только канонир автоповозки. Он развернул небольшое орудие на турели-лафете влево и заблокировал поворотный механизм массивным запорным клином. Иначе стрелять нельзя: бомбарду попросту снесет с лафета отдачей.
Дикарское копье чиркнуло бомбардира по незащищенному подбородку. Парализующая смоляная обмазка подействовала мгновенно: бедняга захрипел и рухнул, как подкошенный. Виктор тут же занял его место. Ссунув пистоль за пояс, поднял зажигалку канонира и доделал недоделанное. Открыл пороховую полку над бомбардной каморой, щелкнул зажигалкой…
Заготовленный заранее мелкий запальный порох вспыхнул. Пушка грохнула. Дернулся крепежный клин. От отдачи, передавшейся через треногу турели-лафета, содрогнулась вся автоповозка. С полдесятка дикарей как метлой смело. Зеленокожих превратило в красное кровавое месиво.
И тракт, и подступавшие к нему заросли заволакивало плотным дымом, но уже было ясно, что остановить мутантов не удалось.
* * *
– Йап-па йап-па йап-па йап-па! – то тут, то там из дыма выскакивали дикари. Израненые, окровавленные, все – злые, свирепые. Сверху тоже спрыгнуло несколько мутантов, не попавших под заряды самопалов и стрелы арбалетов. Завязалась рукопашная.
Виктор услышал, как затявкал автомат в руках А-Ка. Стрелец открыл огонь в самый последний момент, когда ждать было уже нельзя, но даже сейчас он расходовал боеприпасы экономно. А-Ка хладнокровно выбивал самых опасных вражеских бойцов. Только ведь на всех одного «калаша» с початым рожком не хватит. И от дымящихся стволов бомбард толку уже не будет. И стрелометы не перезарядить…
– Йап-па йап-па йап-па йап-па! – двое зеленокожих возникли по обе стороны от автоповозки.
Первый набросился на машину. Бум! Тяжелая дубинка обрушилась на правый борт. Палица оставила приличную отметину. От следующего удара сломался замок передней двери. Дверь распахнулась.
Второй дикарь, тоже вооруженный дубинкой, уже карабкался через левый бортовой щит, намереваясь забраться внутрь. Только сделать это ему было не суждено. Когда голова зеленокожего появилось над бортом, Виктор направил на нее пистоль. Щелчок спускового крючка. Кремневый отщеп, зажатый в маленьких тисочках высек искру. Выстрел почти в упор…
Оскаленную морду зеленокожего вмяло в череп. Голова дернулась назад с такой силой, что, наверное, и шейные позвонки не остались целыми. Тело сбросило с автоповозки так, что в какой-то момент мелькнувшие в воздухе грязные босые ноги оказались выше разбитой головы мутанта.
Виктор увернулся от дубинки дикаря, лезущего через распахнутую дверь. Хрясь! Палица противника застряла между стойками турели-лафета. Купец рубанул палашом по руке, сжимавшей дубинку. Отсеченная кисть осталась в автоповозке, а искалеченный зеленокожий с воем соскользнул под колеса. Впрочем, его место сразу же занял другой дикарь. На этот раз – с копьем в руках. Мутант попытался достать Виктора. Ан не вышло! Виктор отбил пистолем острие, обмазанное парализующей смолой, взмахнул палашом и вогнал лезвие в череп дикаря по самую пасть.
А из леса выбегали все новые и новые зеленокожие. «Да откуда ж их столько-то?» – ужаснулся Виктор, срубая очередного противника. Наемники, оборонявшие автоповозку вместе с ним, отбивались умело и яростно. Но не всем везло, как ему. Дубинки и парализующие копья нападавших свалили одного, второго, третьего… К упавшим обозникам тянулись когтистые руки зеленокожих. Виктор рубил их, как ветки.
На капот автоповозки, вскочила визжащая дикарка. Два ее верхних соска были оторваны картечью, еще один болтался на лоскутке кожи. Тело мутантки сочилось кровью, однако это не мешало ей ловко орудовать увесистой дубинкой. Зеленокожая мегера оглушила возницу. Да и сам Виктор едва успел подставить палаш под удар и отвести палицу, целившую ему в голову. А отведя…
– Подвиньтесь, дама! – нанес быстрый и точный удар тяжелой рукоятью пистоля промеж маленьких, горящих ненавистью глазок.
Дикарка заткнулась и слетела с повозки.
А Виктор вдруг понял, что больше не слышит автоматных выстрелов.
К счастью, зеленокожие на время отхлынули от автоповозки, и появилась возможность оглядеться.
* * *
– Не пускать их на повозки! – А-Ка снова сидел в седле и, вертясь волчком, разил врага сверху длинным мечом. – Прикрывать друг друга! Верховые! К повозкам! К повозкам жмитесь! Не удаляться!
Из седельной сумки наемника торчал автоматный приклад. Плохо. Если Стрелец взялся за меч – дело совсем плохо.
«Значит, кончились патроны», – с тоской подумал Виктор.
Правда, и с холодным оружием А-Ка обращаться умел. Меч Стрельца разил зеленокожих, почти не натыкаясь на вражеские дубинки. Срубленные руки и головы дикарей летели во все стороны. Быконь, специально натасканный на рукопашные схватки, помогал наезднику: тяжелые копыта сбивали мутантов с ног и втаптывали в палую листву.
Но вот чья-то палица обрушилась на голову быконя. Еще одна дубинка перебила ему ногу. Животное упало. А-Ка, не выпуская меча, закатился под автоповозку, и выскочил с другой стороны. Прижавшись к борту, Стрелец продолжил бой там.
На застрявшей повозке – тоже мясорубка полным ходом. Костоправ – без шлема, со взмокшими встрепанными волосами и жутким лицом – матерясь на весь лес, раскручивал кистень. Шипастая гирька на длинной цепочке мелькала так, что и не уследишь. Поистине страшное оружие, если умеешь с ним обращаться. А Костоправ владел кистенем виртуозно. Обозный лекарь мог не только врачевать, но и калечить. Чем сейчас и занимался.
Подступавших к повозке дикарей Костоправ сбивал с одного удара. Виктору показалось, будто он слышит, как трещат, попадая под кистень, черепа и кости зеленокожих. Своим оружием Костоправ умудрялся даже сшибать в полете брошенные в него копья. Лекарь не только отбивался сам, но и прикрывал раненого. Впрочем, Кирка тоже времени даром не терял. Морщась от боли в прокушенном плече, он перезаряжал самопал-гаковницу…
Нет! Уже перезарядил!
Короткая, толстая, чуть расширяющаяся к концу трубка на массивном деревянном ложе легла на перекошенный борт повозки. Железный крюк зацепился за толстый край доски. Так удобнее гасить чудовищную отдачу. Обычного приклада тут недостаточно: тяжелый самопал при выстреле мог сломать ключицу. Да и вообще раненому сподручнее стрелять с упорного крюка.
Костоправ уже крыл матом не только зеленокожих уродов, прущих из леса. Кирке, возившемуся под ногами и мешавшему лекарю выделывать кистенем хитрые петли и восьмерки, тоже доставалось по полной программе. Раненый мог случайно попасть под гирьку. А мог и не случайно. На миг Виктору показалось, будто Костоправ в порыве гнева готов хрястнуть непоседливого пациента по затылку.
Кирка, впрочем, внимания на ругань не обращал. То ли успел приобрести стойкий иммунитет к брани лекаря, то ли спешил заглушить ее выстрелом из самопала. Раненый наемник нажал на спуск кремниевого замка и… – бу-у-ух! – пальнул-таки.
Сразу трех зеленокожих швырнуло на землю. Кистень Костроправа сбил четвертого – вцепившегося в дымящуюся ручницу. Тем временем А-Ка срубил еще двух дикарей, а Виктор снес палашем полчерепушки особо настырному мутанту, пытавшемуся влезть в автоповозку.
Именно в этот момент откуда-то сбоку обрушился удар вражеской дубинки. Подкравшийся с фланга зеленокожий сбил с Виктора шлем и тут же шарахнул снова. Купец успел лишь повернуться к нападающему – ни защититься, ни уклониться времени уже не хватило. Перед глазами мелькнула темная палица из обожженного камень-дерева.