– Что ты тут делаешь? – рявкнул Тристан.

– Ты бы не мог раздобыть мне поесть? – попросил мальчик.

Тристан насупился, раздраженный тем, что мальчишка нарушил его уединение в этом укромном местечке, словно нарочно созданном для грез об Айви.

– А почему ты сам не возьмешь себе еды?

– Потому что тогда они меня увидят!

Бледные губы мальчика сжались в узкую прямую полоску. Он крепко стиснул зубы, но глаза его глядели умоляюще, а между бровей залегла смешная морщинка.

– Кажется, у нас с тобой есть нечто общее, – гораздо мягче сказал Тристан. – Нам обоим приходится прятаться.

– Я ужасно голодный. Я не завтракал и не обедал, – сообщил мальчик.

Через щелку полуприкрытой двери Тристан видел снующих туда-сюда официантов. Наверное, они только что начали подавать блюда к ужину

– Давай посмотрим, что у меня есть в кармане, – вздохнул Тристан, вытаскивая раздавленный крабовый шарик, несколько креветок, три стебля сельдерея с начинкой, горстку орешков кешью и нечто неопределенное.

– Это суши? – спросил мальчик.

– Слушай сюда. Все это валялось на полу, прежде чем перекочевать в мой карман. Причем, смокинг я взял напрокат, так что понятия не имею, кто и где носил его до меня.

Мальчик мрачно кивнул, изучая предложенные лакомства.

– Я люблю креветки, – сказал он, наконец. Взяв первую креветку, он поплевал на нее, а потом старательно вытер пальцем. Эту же операцию он проделал со всеми остальными креветками, а потом с крабовым шариком и сельдереем.

«Интересно, на кешью он тоже будет плевать? – подумал Тристан. – И еще интересно, что могло заставить восьмилетнего малыша не есть целый день и прятаться в темной кладовке».

– Я так понял, – заметил Тристан, – что ты не любишь свадьбы?

Мальчик посмотрел на него и откусил кусочек чего-то неопределенного.

– У тебя имя есть?

– Есть.

– И у меня есть. Меня зовут Тристан. А тебя?

Отложив непонятную hors d'oeuvre, мальчик переключился на орехи.

– Я бы хотел поужинать, – сказал он. – Я ужасно голодный.

Тристан выглянул в щелку. Официанты то и дело вбегали и выбегали из кухни.

– Слишком много народу, – сообщил он.

– У тебя неприятности? – поинтересовался мальчик.

– Типа того. Ничего серьезного. А у тебя?

– Пока нет, – ответил мальчик.

– Но будут?

– Наверное. Когда они меня найдут.

Тристан кивнул. Помолчав, он осторожно сказал:

– Думаю, ты уже сообразил, что не можешь вечно прятаться здесь?

Мальчик задумчиво обвел глазами полки в темной кладовой, словно в самом деле обдумывал эту возможность.

Тристан осторожно дотронулся до его руки.

– В чем дело, приятель? Хочешь рассказать мне?

– Я, правда, очень хотел бы поужинать, – повторил мальчик.

– Ладно, ладно, – раздраженно процедил Тристан.

– И десерт я тоже люблю, – добавил мальчик.

– Будешь есть то, что я смогу достать! – огрызнулся Тристан.

– Ладно, – покладисто ответил ребенок.

– Не обращай внимания, – вздохнул Тристан. – Я всегда ворчу.

– Я и не обращаю, – заверил его мальчик.

– Ну вот что, дружок, – сказал Тристан. – Сейчас там только один официант и куча еды. Идешь со мной? Отлично! Он уходит. Мародеры – вперед! Отдаю вам кухню на разграбление!

– Где Филипп? – спросила Айви.

Ужин был в самом разгаре, когда она заметила, что стул брата пустует.

– Вы не видели Филиппа? – спросила она, поднимаясь со своего места.

Грегори усадил ее обратно.

– Не о чем беспокоиться, Айви. Наверное, бегает где-то.

– Но он целый день ничего не ел, – сказала Айви.

– В таком случае, он на кухне, – равнодушно ответил Грегори.

Он ничего не понимал! В последние недели Филипп постоянно грозил сбежать из дому. Айви, как могла, пыталась объяснить братишке, что происходит; она снова и снова расписывала ему, как хорошо им будет жить в новом большом доме с теннисным кортом и видом на реку, и как здорово иметь такого старшего брата, как Грегори. Но Филипп не купился на эти обещания. Честно говоря, она и сама в них не верила.

Решительно отодвинув стул, так что Грегори не успел ее остановить, Айви вскочила из-за стола и бросилась на кухню.

– Налетай! – скомандовал Тристан.

Они с мальчиком сидели на коробках, а на большом ящике между ними высилась целая куча еды: поджаренные на гриле филе-миньон, креветки, самые разные овощи, салаты и булочки со взбитым сливочным маслом.

– Вот это здорово, – обрадовался мальчик.

– Здорово? Что ты понимаешь! Это настоящий пир, – заявил Тристан. – Ешь, давай. Нам понадобятся силы, чтобы расправиться с десертом.

Слабая тень улыбки появилась на бледном лице мальчика, но тут же исчезла.

– А ты от кого прячешься? – с любопытством спросил он.

Некоторое время Тристан молча, жевал, а потом признался:

– С распорядителем, мсье Помпиду. Я работал под его руководством и немного прокололся. Облил кое-кого из важных гостей, а потом немного посыпал их овощами.

На этот раз мальчик улыбнулся гораздо шире.

– А ты попал в мистера Левера?

– А надо было? – уточнил Тристан.

Мальчик кивнул, и лицо его радостно озарилось при одной мысли о такой возможности.

– Короче, сначала Помпиду велел мне заниматься блюдами, которые не проливаются. Представляешь?

– Знаешь, что бы я ему на это сказал? – перебил мальчик. Морщинка между его бровей полностью разгладилась. Он жадно поглощал еду и говорил с полным ртом. Проще говоря, теперь он был гораздо больше похож на нормального ребенка, чем пятнадцать минут назад.

– Что?

– Я бы сказал: засуньте эти блюда себе в ухо!

– Отличная мысль! – одобрил Тристан, беря с ящика кусок сельдерея. – Засуньте его себе в ухо, Помпиду!

Мальчик громко расхохотался, а Тристан вставил палку сельдерея себе в ухо.

– Засунь это в другое ухо, Помпиду! – скомандовал мальчик.

Тристан повторил операцию со вторым стеблем.

– Засунь это себе в волосы, Помпиду! – завопил мальчик, совершенно захваченный игрой.

Тристан зачерпнул горсть зеленого салата и высыпал себе на голову. К сожалению, он слишком поздно догадался, что зелень была щедро полита салатной заправкой.

Мальчик откинулся назад, давясь от хохота.

– Засунь это себе в нос, Ду-би-ду!

Ладно, почему бы нет? Тристану тоже когда-то было восемь лет, и он помнил, как веселит маленьких мальчиков все, что связано с носом и козявками. Отыскав на ящике два креветочных хвостика, он засунул их себе в ноздри.

Мальчик так смеялся, что в изнеможении свалился со своей коробки.

– Засунь… это… себе в зубы, Бу-ди-ду!

На этот раз в дело пошли две маслинки, и вскоре Тристан обзавелся двумя черными клыками.

– Засунь это…

Все внимание Тристана было сосредоточено на том, чтобы удержать на месте стебли сельдерея и креветочные хвостики. Неудивительно, что он не заметил, как полоска света между дверью и косяком стала шире. Он не заметил и того, как изменилось лицо мальчика.

– Куда это засунуть, Биббиди, боббиди, ду?

Тристан поднял глаза.

Айви остолбенела. Она просто дара речи лишилась, увидев Тристана с торчащими из ушей стеблями сельдерея, салатными листьями на голове, чем-то черным в зубах и – ну разве можно поверить, что человек, старше восьми лет способен на такое? – розовыми креветочными хвостиками, выглядывавшими из ноздрей.

Тристан, казалось, был ошеломлен ничуть не меньше, чем она.

– У меня неприятности? – деловито спросил Филипп.

– Кажется, неприятности у меня, – негромко поправил его Тристан.

– Ты должен быть в столовой, за столом вместе со всеми нами, – напомнила Филиппу Айви.

Она взглянула на груды еды, лежавшей на тарелках между едоками, и улыбнулась краешком рта.

– He злись, Айви! Мама сказала, что мы можем пригласить на свадьбу любых друзей, каких захотим.