Каллик проснулась на рассвете, когда первые розовые облака показались над краем неба. Она выбралась из-под куста и чуть не завыла от отчаяния. Пурнака нигде не было! Неглубокая рытвина, в которой он спал, была пуста. Может быть, он учуял ее запах и нарочно встал пораньше, чтобы она не смогла его догнать?

Каллик в панике завертела головой, но никаких других медведей вокруг тоже не было видно. Она была совсем одна, на незнакомой территории! Как же теперь она разыщет это прекрасное место, где есть еда и куда, может быть, пришел Таккик? Каллик подошла к яме, где накануне спал Пурнак, и тщательно обнюхала ее, выискивая запах медведя. Наконец, ей удалось поймать едва уловимый след, уводящий прочь от моря, на склон высокого холма. Каллик потрогала носом песок. Яма еще хранила тепло медведя, а значит, Пурнак ушел совсем недавно, и можно попытаться его догнать.

Каллик бросилась вверх по склону, с шумом ломая хрупкие сухие папоротники. На вершине она остановилась и невольно охнула. Внизу, прямо под ее лапами возвышались берлоги плосколицых. Их было много… очень много, больше, чем ягод на кусте черники. В берлогах горели желтые огни, похожие на маленькие солнца, а над крышами поднимались облачка дыма. Возле некоторых берлог стояли наготове блестящие огнезвери.

Каллик было страшно стоять так близко к мягколапым с их ужасными палками, которыми можно издалека убить медведя, но запахи еды, доносящиеся из берлог, лишали ее разума. Теплая, свежая еда… мясо!Она уже забыла, когда в последний раз ела что-то, кроме травы. У Каллик закружилась голова, лапы ее подкашивались, ей казалось, будто в животе у нее разверзлась бездонная яма, готовая проглотить все вокруг.

Каллик бросилась вниз по склону и выскочила на каменную тропинку, ведущую к берлогам. И тут она услышала несколько громких хлопков. Смертельные палки!

Каллик оцепенела и зажмурилась. Сердце ее бешено колотилось, она ждала неизбежной боли.

— Мама! — беззвучно шептала она. — Мама, спаси меня! Духи льда, пожалуйста, помогите!

Сердце ее продолжало отстукивать удары, и Каллик вдруг поняла, что она до сих пор жива и невредима. Может быть, это ей только кажется? Она осторожно повела носом и убедилась, что кровью не пахнет.

Тогда Каллик открыла глаза и огляделась. Мягколапых нигде не было видно. Каллик робко шагнула вперед — и тут же подпрыгнула от ужаса, потому что хлопки возобновились. Но и на этот раз с ней ничего не случилось, эти звуки не причиняли ей ни малейшего вреда. Может быть, плосколицые издают такие хлопки всякий раз, когда кто-то пытается приблизиться к их берлогам? Или им просто нравятся громкие звуки, не зря же они так любят своих ревущих огнезверей? А может быть, они хотят отпугнуть зверей?

«Если это так, то меня они не испугают!» — решила Каллик. Она была слишком голодна, чтобы ее можно было обратить в бегство безобидным шумом.

Каллик пошла по жесткой каменной тропинке, неприятно царапавшей ее кожаные подошвы. Внезапно в одной из берлог что-то громко клацнуло, и Каллик опрометью кинулась прочь с дорожки и спряталась под ближайший куст. Сидя в своем укрытии, она увидела, как высокий мягколапый вышел из своей берлоги и забрался в брюхо огнезверю. Блестящий зверь с рычанием проснулся и отбежал от берлоги, развернулся и помчался по каменной тропинке.

Следом стали просыпаться и другие огнезвери. Каллик слышала, как мягколапые шевелятся и щебечут в своих берлогах. Она чувствовала запахи злобных, похожих на волков, животных, которые любят держаться поближе к мягколапым. Но хуже всего было то, что эти животные вдруг начали истошно выть и тявкать, как будто тоже учуяли ее запах.

Каллик отошла в тень за кустами и вскоре обнаружила еще одну каменную тропинку, которая привела ее на каменную поляну позади берлоги плосколицых. Здесь стояла целая стая огнезверей, но Каллик быстро догадалась, что все они спят. За берлогой мягколапых возвышались три огромных ящика, в два раза выше Каллик, из которых оглушительно пахло прогнившей едой и непонятными вещами из мира плосколицых. Каллик протиснулась между баком и стеной берлоги. Там было темно и тесно, зато никто не мог увидеть ее снаружи. Доносившиеся из бака ароматы сводили ее с ума, но на этот раз страх оказался сильнее голода, и Каллик плотнее сжалась в комок, надеясь, что огнезвери не сумеют учуять ее запах.

Она просидела в своем укрытии до самого вечера, вздрагивая от каждого звука и шороха. Дважды она слышала, как плосколицые выходят из своей берлоги и бросают что-то в бак; каждый раз это сопровождалось оглушительным лязганьем, от которого у Каллик будто что-то взрывалось в голове. Огнезвери ревели на каменной поляне и со всех сторон от нее, они носились туда-сюда, привозя и увозя все новых и новых плосколицых, которые входили в каменную берлогу и выносили оттуда странно пахнущие свертки.

Несколько раз Каллик проваливалась в беспокойный сон, и тогда ей снилось, будто она рвет зубами толстых тюленей, и восхитительный мягкий жир стекает по ее глотке. Она как раз хотела откусить еще кусочек, когда тюлень вдруг вырвался у нее из лап и заскользил по льду. Каллик бросилась за ним в погоню, но больно ударилась носом о холодный металл и проснулась. Вокруг головокружительно пахло едой, запах шипящего горячего жира щекотал ноздри. У Каллик закружилась голова, живот ее взревел от голода. Она больше не могла терпеть. Она должна была во что бы то ни стало найти, откуда так пахнет.

Каллик вылезла из-за контейнеров и пошла на запах, как учила ее мама. Она шла мимо тропинок и каменных берлог, стараясь держаться в тени. Это было не так-то просто, потому что на этой территории повсюду сияли солнечные шары, они росли прямо вдоль дороги, на высоких прямых деревьях без веток и листьев.

Но стоило Каллик добраться до берлоги, из которой доносился головокружительный запах, как она немедленно насторожилась. Здесь пахло еще одним медведем! Каллик юркнула за большой контейнер и стала ждать. Вскоре на тропинку вышла худая медведица с грязной всклокоченной шерстью. Она подошла к каменной берлоге, просунула нос в широкое отверстие и вошла внутрь. Каллик зашипела от злости и выскочила из своего укрытия. Это была ее добыча!

Она подбежала к берлоге, сунула нос в раскрытую дверь и обнаружила за ней небольшое помещение, пахнущее самой разной едой. Незнакомая медведица стояла на задних лапах и рычала на щуплого мягколапого. Тот громко закричал и бросил в медведицу чем-то твердым. Дальше начался настоящий переполох. Что-то твердое с грохотом поскакало по полу, медведица взревела еще громче, и в берлогу вбежала целая стая мягколапых.

Каллик вертела головой во все стороны, живот ее ревел так громко, что заглушал крики плосколицых. И тут она заметила самое главное. На небольшом выступе прямо над ее головой лежал огромный кусок кроваво-красного мяса. «Вот оно!»

Каллик встала на задние лапы и принялась рвать мясо когтями, заталкивая в рот огромные куски. Она забыла обо всем на свете, сейчас ее интересовало только мясо, нежное прекрасное мясо, теплое мясо, которое так приятно заполняло ее воющий от голода живот…

Грохот разорвал воздух, и тощая медведица с шумом повалилась на землю. Струйки крови быстро побежали по полу к Каллик, и она брезгливо отдернула лапу. Кровь была теплая и липкая, и внезапно Каллик вспомнила, как алая вода плескалась у ее лап, окрашивая ее шерсть розовым. Она задрала голову и увидела в нескольких шагах от себя еще одного мягколапого.

Мягколапый наставил на нее свою смертельную палку.

Луса шлепнулась на землю под Оградой и больно ушибла лапы о твердую тропинку плосколицых. Некоторое время она полежала, обнюхивая землю и размышляя, в какую сторону идти.

Земля вдруг под ее лапами задрожала, и Луса насторожила уши, пытаясь установить источник звука. Рокот нарастал, и внезапно два чудовищных горящих глаза выскочили из темноты и помчались прямо на Лусу. Облако дыма и гари неслось следом, рев стал оглушительным. Луса отпрыгнула в сторону и прижалась спиной к ограде, спрятав морду в лапах. Она дрожала всем телом и ждала, что огромный зверь сейчас набросится на нее и проглотит. Потом сердце ее постепенно успокоилось, и Луса догадалась, что это был огнезверь — более крупный и более шумный зверь из породы тех, что возят кормильцев по зверинцу.