— Река… — шептала медведица. — К реке, к реке… Осторожнее… Токло… Тоби…

Шепот ее вдруг оборвался, лапы беспомощно упали. Она снова провалилась в глубокий сон.

Луса ничего не понимала, и это еще сильнее раздразнило в ней любопытство. Если медведица говорила о горах и реке, значит, она попала сюда из дикого мира. Лучше подождать, когда она проснется, и попробовать расспросить ее обо всем.

Ждать пробуждения медведицы пришлось почти целый день. Луса устала ждать у Ограды и снова полезла на дерево. Потом ей пришло в голову попробовать спуститься с него головой вперед, но это оказалось делом непростым. Луса глубоко впивалась в кору когтями, а Йог устроился на камне и давал ей множество советов, оказавшихся совершенно бесполезными.

— Да брось ты и прыгай вниз! — закричал он, когда ему наскучила вся эта затея. — Может, ты сможешь полететь!

Луса пропустила его слова мимо ушей. Кому интересны его дурацкие замечания! Йог хоть и был старше ее на несколько месяцев, но лазать не любил, и Луса уже давно превзошла его в ловкости.

И тут раздался свирепый медвежий рев. От неожиданности Луса вздрогнула и едва не выпустила ветку, но в последний момент успела ухватиться когтями за дерево. Пыхтя от натуги, она прижалась к ветке. Никогда прежде она не слышала такого сердитого и злобного рева. Кинг рычал редко, но всегда грозно и требовательно. Ворчун рычал обиженно и раздраженно. Но это был совершенно другой рев. Это рычала новая медведица.

Луса быстро поползла по ветке и заглянула в соседний вольер. Новая медведица бегала взад-вперед по вольеру, бросаясь на Ограду. Время от времени вставала на задние лапы, скребла передними по задней стене и страшно ревела.

Ворчун явно перепугался. Он тоже вскочил на задние лапы и затравленно переводил глаза с медведицы на плосколицых, облепивших решетку.

Йог вихрем слетел со своего камня и вскарабкался на дерево. Он вытаращил глаза и весь дрожал, как лист под сильным ветром.

— Она сумасшедшая! — пробормотал он.

— А мне кажется, она грустит, — возразила Луса. — Может быть, ей одиноко?

— Одиноко? — хмыкнул Йог. — Говорю тебе, у нее пчелы в голове!

— Ей нужен друг, — объявила Луса.

— Если бы она хотела с кем-нибудь подружиться, она бы так не орала!

— Откуда ты знаешь? — фыркнула Луса. — Может быть, я с ней подружусь.

— Ха-ха! — пошевелил ушами Йог. — Да она и говорить с тобой не захочет. А если ты попытаешься, то будешь еще глупее, чем она.

— Посмотрим, кто из нас глупый, — заявила Луса и улеглась на ветку, чтобы лучше видеть бушующую гризли.

Наконец, медведица выдохлась. Она перестала бегать и бросаться на решетку и повалилась на землю, тяжело дыша от усталости.

— Ну, я пошла, — объявила Луса, садясь.

— Иди, если хочешь, чтобы тебе расцарапали нос, — проворчал Йог.

Луса слезла с дерева и пошла к Ограде, за которой сидела медведица. Она шла осторожно, стараясь не шуметь. Гризли повернула голову и увидела подходящую Лусу. Она наклонила голову и предостерегающе рявкнула, но Луса не поняла, гонят ее или нет.

— Здравствуйте, — сказала она, взволнованно переступая с лапы на лапу. — Меня зовут Луса. А вы кто такая?

Медведица вздохнула и закрыла глаза. Луса подождала немного, но ответа так и не последовало, поэтому она разочарованно повернулась обратно к дереву.

— Ока, — прорычала медведица. Луса так и подпрыгнула от неожиданности. Значит, гостья понимает медвежью речь и может говорить!

Луса плотнее прижалась к Ограде и вежливо сказала:

— Добро пожаловать в Медвежатник, Ока. — Осмелев, она встала на задние лапы и повела носом, стараясь угадать, чем пахнет от Оки. — Откуда вы? Вы жили в дикой природе? Вы были в горах? А лес вы видели?

Но Ока отвернулась от нее и закрыла голову лапами.

— Я же говорил, что она не хочет ни с кем дружить! — торжествующе крикнул с ветки Йог.

— Извините, если я не вовремя, — сказала Луса, отходя от Ограды. — Но знайте, что если вам захочется поговорить, я всегда буду здесь.

«Где же мне еще быть?» — мрачно подумала она.

Ока проспала весь остаток дня, а на ночь осталась снаружи и не пошла в пещеру вместе с Ворчуном. На следующее утро Ока рычала и стонала в дальнем конце своего вольера. Иногда она бросалась на дерево, росшее в задней части клетки, полосовала когтями кору и свирепо грызла ветки. Луса очень встревожилась, потому что в дереве жили духи умерших медведей, которым могло не понравиться такое обращение. Хорошо бы Ока не поранила их своими лапами!

Днем Луса играла с Йогом и каталась по земле, веселя плосколицых. Это был первый теплый день с начала Листьев, и плосколицые привели с собой целые стаи детей, которые громко щебетали и показывали лапами на Лусу. В этот день Луса выпросила угощение у троих плосколицых сразу, и чувствовала себя самой умной медведицей на свете.

— Ночью будет дождь, — сказала Стелла, когда они ели перед сном. — Чувствуете, какая сырость в воздухе? Просто дышать нечем.

Луса принюхалась. Стелла была права. Откуда ни возьмись приползли тяжелые тучи, а в небе то и дело что-то сухо потрескивало.

— Если пойдет дождь, Ока пойдет спать в пещеру? — спросила она, беспокойно поглядывая на соседний вольер.

— Кто такая Ока? — удивилась Стелла.

— Новая медведица гризли, — объяснила Луса. — В эту ночь она спала снаружи, но если начнется гроза…

— Какое тебе дело до гризли, черничка? — перебила ее Стелла. — Пусть спит, где хочет, под дождем или под солнцем.

Но Лусе было дело до Оки! Сразу после наступления темноты на землю обрушился ливень. Лежа в своей сухой и теплой берлоге, Луса видела сгорбленную фигуру большой медведицы. Ока сидела в углу, возле Ограды, где не было ни деревьев, ни крыши, под которыми можно было бы спрятаться от дождя.

Всю ночь дождь стучал по крыше, и Лусе снились сны об одинокой грустной медведице. Она проснулась незадолго до рассвета и сразу поняла, что дождь кончился. Йог растянулся поперек берлоги, накрыв лапой голову. Осторожно, стараясь никого не разбудить, Луса выбралась наружу.

Птицы уже начали свою перекличку в ветвях, а умытый дождем воздух был свежим и чистым, каким бывают только самые вкусные фрукты, пока Йог на них не наступит. Небо было по-прежнему затянуто тучами, но розовые лучи поднимающегося солнца уже пробивались сквозь плотную завесу, предвещая ясный день.

Ока лежала в том самом углу, где Луса говорила с ней в первый раз. Воздух был по-утреннему свеж, и от мокрой шерсти медведицы поднимался пар.

Луса робко приблизилась, и Ока даже не шевельнулась, чтобы отойти. Луса уселась возле Ограды и склонила голову набок, разглядывая медведицу.

— Вы всю ночь оставались под дождем? — спросила она. — Вы не боитесь промокнуть?

Ока закрыла глаза и ничего не ответила.

— Наверное, вы привыкли к дождям, — продолжала Луса. — Когда вы жили в горах, вас часто мочил дождь, да?

Ока и на этот раз промолчала.

— Как бы я хотела попасть на волю! — продолжала Луса. — Я хотела бы увидеть лес и поймать дичь!

Ока фыркнула, и Луса даже подпрыгнула от неожиданности.

— Там нет никакой дичи! — прорычала гризли. Глаза ее сверкнули яростным злым огнем. — Там нечего есть.

— Но как же можно жить без еды? — растерянно переспросила Луса. — Я всегда думала, что на воле еды полным-полно…

— Я привыкла, — проворчала Ока. — Ловила рыбу… Все медведи этим занимались, больше в горах есть все равно нечего.

— Что такое река? — спросила Луса.

— Как бы тебе сказать… Это такой длинный язык воды, который катится по горам, по холмам, через леса и долины. В этой воде живет рыба.

— Знаете, я никогда в жизни не пробовала рыбу, — смущенно призналась Луса. — Но я видела, что ее иногда приносят Ворчуну. Белые медведи тоже едят рыбу, поэтому я знаю, как она пахнет… Не очень хорошо пахнет, — она сморщила нос.

— Не говори о том, чего не пробовала! — буркнула Ока, не открывая глаз. — Все гризли очень любят рыбу… Токло ел бы ее с удовольствием! Он и ловить бы быстро выучился, ведь он такой ловкий… может быть, он и сейчас… но я не знаю, — забормотала она и вдруг резко замолчала.