Подобная откровенность и искренность не часто встречались на его жизненном пути. Леди, с которыми он развлекался, соблюдали правила игры. Главным, из которых было — никогда не проявлять и не показывать истинные чувства — в том хрупком мире, в котором он жил. И вот сейчас здесь безыскусная юная женщина так просто раскрывалась перед ним, словно малый ребенок. Нет, конечно же, во всем остальном она отнюдь не дитя. И, конечно же, он не откажется от нее, пока в нем самом сохранится хоть искра жизни. И чтобы покончить с этим, Дарли заявил:

— Нет, я не встревожен, скорее, даже польщен, и если ты не против, почему бы нам сначала не испытать на прочность постель в «Красном льве», а уж потом заняться ловлей рыбы?

Ее лицо осветила солнечная улыбка.

— Вот это по мне.

— Мы попросим Мег испечь один из ее несравненных пирогов с клубникой в пару к рыбе, которую мы наловим, и если повезет, мой тайничок с рейнвейном окажется достаточным, чтобы украсить наш ужин.

— Ты обо всем думаешь заранее, верно? А то я, было, испугалась, что придется голодать.

— Если тебе чего-то хочется, стоит только попросить. Если тебе захочется какое-нибудь особенное блюдо, Мег приготовит его. Она очень хорошая повариха. Она служила у меня в Лондоне, пока не встретила Беккета. — Он улыбнулся. — Мне, наверное, не следовало просить Беккета привозить мне рыбу из Бишоп-Глена так часто, и у меня до сих пор была бы своя кухарка. Для твоего сведения, я никогда прежде не привозил сюда ни одну леди. — Ему не следовало говорить этого; может, это и не пройдет.

Но она провоцировала его на простую честность своей прямотой и откровенностью. Но в первую очередь он обнаружил, что ему хочется понравиться ей.

— Тебе вовсе не обязательно говорить это.

— Но это же, правда.

— Действительно?

— Спроси Мег.

— Я не смогу. Но все равно спасибо. Как приятно. Это так мило.

Но чуть позже, когда они обменялись приветствиями с владельцами «Красного льва», согласились, что погода просто прелестна, а рыба так и прыгает из воды, маркиз вдруг заявил:

— Скажи ей, Мег. Скажи ей, что я никогда прежде не привозил сюда ни одной леди.

— Он никогда никого сюда не привозил, и это чистая правда, — сказала Мег, еще пристальнее посмотрев на Элспет. Она уже до того внимательно разглядывала ее, поскольку Дарли прежде не раз говорил ей, что его комната в гостинице — его личное убежище, и другим гостям туда доступа не было.

— Вот уже лет десять, как он приезжает сюда, и всегда в одиночку.

— Я оправдан?

— Я бы сказала, поправлен, — возразила Элспет, чувствуя себя на седьмом небе от счастья.

— А я жду дополнительный поцелуй, а лучше — два, — поддразнил ее Дарли, наклонился и чмокнул в щеку.

Элспет покраснела, искоса глянула на хозяев и залилась краской еще больше, увидев, как те одобрительно просияли. Беккет был высокий и тощий, его жена короткая и пышная — очевидное следствие ее профессии, но оба они явно обожали Дарли.

— Я тебя смущаю? — прошептал он, почти касаясь горячими губами ее уха.

Элспет кивнула, щеки у нее пылали. Но она не могла не ощутить охватившего ее восторга.

— Мы немного отдохнем, а потом отправимся на рыбалку, — сказал маркиз, обращаясь к хозяевам. — А если ты приготовишь твой знаменитый клубничный пирог, Мег, мы будем чрезвычайно благодарны.

— Беккет принесет из подвала бутылку вашего рейнвейна, милорд. А испечь пирог не займет много времени. И даже если вы не пойдете на рыбалку, у нас есть свежая форель, как раз чтобы приготовить для вас.

— Хотя и рыбалка очень хороша, милорд, — вставил Беккет. — Особенно внизу, у излучины реки. Может, все же вам захочется попытать счастья.

— Мы попытаем. Обязательно. Я же обещал леди преподать урок рыбной ловли. Не правда ли, дорогая?

— О да, — едва слышно ответила Элспет. Не слишком искушенная в любовных играх, она была не так уверена, как Дарли.

— Сюда, дорогая. — Кивнув и улыбнувшись хозяевам, он взял Элспет под руку и повел к узкой, ведущей наверх лестнице.

Его комната располагалась в самом конце лестницы, старинная дверь была рассчитана на людей меньшего роста.

— Только лет через десять я научился входить, — с ухмылкой заметил он, наклонив голову, чтобы не задеть косяк. — Посмотри только на сад Мег. — Он махнул рукой в сторону окошек, устроенных прямо под самым карнизом. — Да и вид открывается отличный. Вон, видишь шпиль церкви в Халстоне в пяти милях отсюда? — Рухнув на просторную четырехспальную деревенскую постель, он удовлетворенно вздохнул. — Пожалуй, Бетси оказала нам услугу.

— Действительно очень уютная сельская гостиница, — согласилась Элспет, направляясь к окошку.

Роскошный цветной ковер раскинулся перед ее глазами. Буйство цветов, усеявших поле насколько доставал взгляд, словно сама природа распланировала это.

— Это же просто роскошно! И какой прелестный вид. — Она чуть обернулась. — Теперь я вижу, почему ты приезжаешь сюда.

— Я люблю покой и умиротворенность. Когда я слишком надолго застреваю в Лондоне, то мечтаю о тихом убежище.

— И ты ловишь рыбу?

— А также ем и сплю.

— Когда похождения и любовные подвиги совсем изматывают тебя?

— Что ты знаешь о моих похождениях?

— О тебе частенько пишут в желтых листках и журналах вроде «Татлера» и «Хорошего тона». Любому в Англии известно о твоих развлечениях.

Он улыбнулся:

— Даже в Йоркшире?

— Хоть что-то должно же нарушать провинциальную тишь.

— Так дочь викария встречала меня прежде в газетных сплетнях?

— Но живьем ты возбуждаешь гораздо сильнее.

— Неужели? — Казалось, его это развлекало.

— Я глаз не сомкнула этой ночью, Дарли. — Она бросила взгляд на постель. — И вот сейчас ты здесь, только мой.

— В уединенной комнате.

— Чтобы получить удовольствие.

— Одним словом, моя бессонная ночь оказалась не напрасной.

— Но у нас так мало времени, милорд, — прошептала она. — И так много предстоит…

— Ты хочешь сказать, так много удовольствий? — хрипло уточнил Дарли.

— Если ты не против…

Он не шелохнулся, за исключением одной определенной части его тела, которая вела себя абсолютно неуправляемо.

— Значит, нам не стоит дожидаться рейнвейна?

— Боюсь, что я не смогу.

Ее голос был хриплым, ее близость возбуждала и завораживала.

— Я предупрежу Беккета. — Скатившись с постели, он шагнул к двери, открыл ее и крикнул: — Прямо сейчас вина не надо! — Захлопнув дверь, Дарли повернул ключ в замке. — На всякий случай, — пробормотал он, швырнув ключ на письменный стол. — А теперь иди сюда, дорогая, — зашептал он, — и я дам тебе все, что только пожелаешь.

Маленькая комнатка, удаленное местечко, полное уединение — одним словом, идеальные условия, чтобы буйно предаваться самым запретным удовольствиям, купаться, плавать окунаться в безмятежное блаженство плотских наслаждений. Обещание Дарли «дать все», похоже, подкинуло сухих щепок в пылающий костер ее страсти.

— Мы совсем одни. — Дернув ленту, удерживавшую тяжелые косы, Элспет высвободила локоны, мягкой волной упавшие ей на плечи.

— Абсолютно одни. — Он развязал галстук.

— И никто не помешает нам. — Она сбросила туфли, сначала одну, затем другую.

— Никто. — Привычный к подобным ситуациям, он уже избавился от куртки и стаскивал рубашку.

Его могучий обнаженный торс ослепил ее, она окончательно, безвозвратно пропала.

— Ты не против? Если мы чуть поспешим? — прошептала она.

Дарли ухмыльнулся:

— Можешь не снимать платье, если не хочется.

— Я не могу. Платье помнется, а он потом… — В полном замешательстве и смущении, вся, дрожа, она заколебалась — сомнения, и страх вдруг охватили ее.

Он мог бы заметить, что муслин уже измят, тонкий материал легко мялся.

— Позволь помочь тебе, — сказал он вместо этого, подходя к ней. — Повернись, я расстегну крючки, мы постараемся не помять твое платье.

Элспет послушно повернулась. Дарли умело расстегнул крючки, стащил с нее желтый муслин и аккуратно повесил его на спинку кресла.