— Зима в Чикаго не то же самое, что весна в Париже, — в это время года всегда есть свободные места. Я поговорю со Стивом, и все будет о'кей.

— Кстати, о Стиве: а как он отнесется к твоей затее?

— Никаких проблем, — ответила Хэлли с веселой уверенностью. — Я просто позволю ему несколько дней поскучать без меня.

Однако скучать без жены Стиву пришлось недолго. В пятницу вечером у мраморной стойки администратора отеля «Альмон» их уже ждала записка. Пока подруги были в пути, Стив повредил коленную чашечку, играя в баскетбол.

Дана была решительно настроена тут же вернуться обратно, но Хэлли и слышать об этом не хотела. Она связалась с родителями мужа, которые отправлялись на уикенд в свой коттедж на озеро Мичиган, и попросила захватить ее с собой. А Дана?.. Дана вернет ей машину в воскресенье вечером.

В устах Хэлли все это звучало в высшей степени разумно, и, только оказавшись в роскошном номере с таким толстым ковром, что ее шпильки застревали в нем. Дана поняла, что понятия не имеет, чем ей, собственно, заняться. Встреча со старыми друзьями выглядела бы наказанием…

Тогда что? Кино и орешки в баре?

— Как трогательно, — проворчала она, глядя вниз из окна пятнадцатого этажа. Там ее ждал город, предлагавший все, что женщина с воображением может себе представить, — от оперы до сауны с массажем. Дана резко задернула шторы, отгораживаясь от соблазна.

Она села на парчовую, цвета слоновой кости кушетку и стянула высокие черные ботинки.

Отмахнувшись от назойливой мысли плюнуть на все и завалиться спать, Дана расстегнула дорожную сумку и нахмурилась, увидев помятые вещи. Не надо было отдавать Майку хороший дорожный чемодан.

Он сказал, что ему придется ездить больше, чем ей. Вероятно, имея в виду богатую подружку, которую он счел для себя более полезной, чем жену. Дана все еще испытывала удовлетворение от мысли, что богатая подружка вышвырнула его, едва завершился бракоразводный процесс. Теперь, надо думать, дорожный чемодан пылится где-нибудь на антресолях, а Майк спит без жены, без подружки и без гроша. При этом он отнюдь не намерен пойти на такой вульгарный шаг, как устройство на нормальную работу. Не далее как вчера вечером они снова поспорили, когда бывший муж пришел к ней в парикмахерскую просить взаймы.

Дана открыла зеркальные дверцы гардероба и повесила черные брюки и свитер, предназначенные для походов по магазинам. Потом вытащила греховно узкое изумрудно-зеленое платье и лодочки в тон, которые она захватила в надежде наладить свои отношения с мужчинами. Платье она отнесла в ванную и повесила на двери, чтобы пар разгладил складки. Если она все-таки решится отправиться на поиски приключений, то должна быть и одета соответственно.

Дана разделась перед зеркалом и вместо беглого взгляда, которым ограничивалась в последнее время, заставила себя присмотреться к своей внешности. Под глазами действительно темные круги. Она повернулась боком и улыбнулась — работа, которой она нагружала себя в последнее время, избавила ее от лишних пяти фунтов.

Дана включила душ и радостно рассмеялась, когда из множества отверстий хлынула вода. Отрегулировав температуру воды, молодая женщина вошла внутрь и закрыла стеклянную дверь. Упругие струи приятно массировали плечи и спину, впервые за много месяцев напряжение отступило. Дана откинула голову назад. Может, это и не лучше секса, но гораздо ближе к нему, чем морковный кекс.

Кэл Бруэр ослабил узел галстука и вошел в бар отеля «Альмон». Он отыскал свободный табурет у стойки и уселся на него. Только что закончилась самая длинная в его жизни вечеринка по случаю ухода на пенсию одного отцовского коллеги — с сигарным дымом и скверными шутками.

Кэл недавно занял должность, которую раньше занимал его отец, — начальника полиции Сэнди-Бенда, вернее, временно исполняющего обязанности начальника и сразу почувствовал себя лет на тридцать старше. Сейчас, к примеру, ему не хотелось ничего, кроме холодного пива и десятичасового сна. Дома он вкалывал сутками.

Ожидая, пока барменша обслужит другого посетителя, Кэл развернул вертящийся табурет и беглым взглядом окинул помещение. Бар и приблизительно двадцать столиков в обеденном зале были заполнены. Играл джаз-банд. Не в его вкусе, но, в общем сойдет.

Стройная рыжеволосая барменша в белой блузке и черном жилете поставила перед ним маленькую вазочку с солеными орешками.

— Не желаете чего-нибудь выпить? — улыбнулась она.

— Бокал пива «Чикаго булл», — попросил он.

Барменша отправилась выполнять заказ, и Кэл расслабился. Он был рад, что принял предложение Стива и Хэлли снять на ночь номер в отеле. Хэлли очень уговаривала его, и Кэл подивился такой настойчивости, но в конце концов не стал ломаться — за ночь он как следует отдохнет и к завтрашнему утру будет как огурчик.

Кроме того, ему всегда нравился «Альмон». Когда-то они со Стивом приходили сюда отсыпаться после бурных вечеринок до рассвета. Правда, для Стива развеселая холостяцкая жизнь уже в прошлом.

До сих пор не верится, что лучший друг женился на его младшей сестренке прошлым летом, но они, похоже, счастливы. Прямо-таки до умопомрачения. Кэл испытывал смущение и неожиданные уколы ревности, видя, как открыто они выражают свою любовь друг к другу.

Однако желание обзавестись собственной женой при этом не возникало. Он слишком любил женщин. Правда, с момента назначения на должность начальника, частная жизнь Кэла стала объектом пристального внимания. Другой кандидат на эту должность, старый козел и ханжа по имени Ричард Макни, начал распускать упорные слухи о его якобы «распутном образе жизни».

Распутном! Это же надо! Да он никогда не встречался больше чем с одной женщиной одновременно и никогда не врал им. А Макни, как подозревал Кэл, вообще никого не любил, кроме себя.

Кланы Макни и Бруэров не были друзьями. Когда Макни служил шерифом графства, а отец Кэла — начальником полиции, до Бруэра дошли слухи о коррупции, и он собирался позвонить в управление штата с просьбой провести расследование. Телефонный звонок, однако, не понадобился. Макни неожиданно ушел в отставку и открыл частную охранную фирму. Теперь его сын, Ричард-младший, руководит семейным бизнесом, а старик, похоже, нацелился на Кэла.

Подоспевшая барменша поставила перед ним запотевший бокал. Холодный, пенистый напиток дарил наслаждение. Пиво снимало часть напряжения, которое стало в последнее время постоянным спутником Кэла.

Рыжеволосая поставила перед ним второй бокал.

— Принести чего-нибудь еще?

Вопрос был самым что ни на есть обычным, но блеск в глазах придавал ему некий скрытый смысл. Кэлу это польстило, но не заинтересовало.

— Пока ничего, спасибо.

Единственным пунктом, оставшимся в списке его желаний, был долгий, беспробудный сон.

Сегодня он из кожи вон лез, чтобы словосочетание «исполняющий обязанности» исчезло как можно скорее, поэтому теперь у него сводило скулы от приклеенной на протяжении всей пирушки улыбки. Старики имели обширные связи в полицейских кругах, а Кэл жаждал этой работы. Как у любого Бруэра, это у него в крови, и он пожертвует чем угодно, чтобы стать начальником полиции.

Бокал пива номер три появился, стоило Кэлу лишь слегка вскинуть бровь. В голове пронеслась мысль о еде. Он сегодня не завтракал, съел пару бутербродов с гусиной печенкой на вечеринке, а теперь — горсть соленых орешков. Надо бы подкрепиться, но это потребует слишком больших усилий.

Кэл впал в состояние полной расслабленности. Он помнил это ощущение, скучал по нему и собирался воспользоваться им на полную катушку.

Наконец вокалист джаз-банда объявил короткий перерыв, и гул голосов усилился. Затем сквозь монотонное жужжание прорезался какой-то новый звук — женский смех, столь приятный и сексуальный, что все мужчины, у которых еще бился пульс, выпрямились и повернули головы. Включая, безусловно, и Кэла.

Улыбка предвкушения и еще чего-то, не столь приятного, пробежала по его лицу — он понял, почему сестрица настойчиво уговаривала его поселиться в «Альмоне». Этот атласно-бархатистый смех принадлежал одной хорошенькой штучке по имени Дана Дивайн.