Давид оставил его слова без внимания и повернулся к собаке, устроившейся между ними.

— Ну что, Бурек, что скажешь: есть тут кто-то, с кем нам лучше не встречаться? — Пес склонил голову на бок и приветливо замахал хвостом. — Пожалуй, это означает, что Хаген здесь не показывался. Иначе бы Бурек не чувствовал себя так комфортно.

— Почему ты просто не вызовешь волка и не удостоверишься? — уже открыто насмехаясь, поинтересовался Янник. — Ты паникуешь, верно? Чувак, я глазам своим не верю: ты изрубил Матоля в капусту, победил Натанеля, но не осмеливаешься вызвать своего волка!

— Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, — негромко ответил Давид, бросая на Янника взгляд, после которого тот поспешно отпрянул.

Давид подошел к двери, ключ от которой все еще лежал у него в кармане. В холле он встретил пожилого господина с нижнего этажа, направлявшегося на утреннюю прогулку к булочнику. Тот вежливо приподнял шляпу.

— О, сегодня мы даже с подкреплением! — приветливо сказал он, чтобы тут же критично осмотреть сбившуюся шерсть Бурека. Вопреки обыкновению, собака вошла с ними в дом.

Дверь квартиры Меты была цела, и когда Давид вошел в еще погруженную в сумеречный свет прихожую, в нос ему тут же ударил приятный аромат, который в последние недели означал для него понятие «дом». Это было еще до того, как Тилльманн испортил все своей местью. Поспешный взгляд на вешалку сказал ему, что Меты нет дома, потому что пальто, которое она носила с начала ноября, там не было. Хотя это и не было похоже на нее, но скорее всего она ни свет ни заря отправилась в галерею.

Янник протиснулся мимо Давида, за ним последовал Бурек, который сразу же улегся на диван.

— Она не любит мебели? Или почему здесь так пусто? — спросил Янник, исчезая по направлению к кухне, где секундой позже раздался звук открываемого холодильника.

Вообще-то Давид собирался сразу же уйти, но знакомые комнаты манили его. Он и сам не заметил, как оказался в спальне. Кровать была застелена бельем лавандового цвета, как и несколько дней назад, и при мысли о том, что там еще чувствуются их смешавшиеся следы, сердце его сжалось. Взгляд в платяной шкаф сказал ему, что его вещи лежат на своих местах, нетронутые. И только букет роз на комоде, который они не сменили в субботу, напоминал о том, что их совместная жизнь была разрушена: увядшие лепестки опали, да так и лежали на покрытом белым лаком дереве.

Давид провел рукой по глазам и на мгновение замер. Потом взгляд его остановился на собственном отражении. На него смотрел опустившийся, измученный мужчина: глаза глубоко запали в глазницы, на лице следы запекшейся крови. Тут же он представил себе, как в таком виде появится в галерее и попытается убедить Мету в том, что ей нужно уехать в безопасное место. Потерявший свою тень безумец, от которого она, без сомнения, в испуге отвернется. И он поспешно бросился в ванную, чтобы вымыть голову под краном.

Тем временем Янник с тарелкой устроился на диване рядом с Буреком и, когда Давид наконец появился, улыбнулся ему.

— Здесь очень мило. Я бы быстро привык, особенно к полному холодильнику. Буреку, кстати, тоже нравится.

И он подбросил в воздух кусочек ветчины, которую собака тут же поймала.

— Это радует, — сухо ответил Давид и опустился на колени перед стереоустановкой.

Очевидно, последним Мета слушала альбом рок-музыкантов, где у певца, как она однажды сказала, голос очень похож на его, Давида. Чтобы скрыть улыбку, Давид закусил нижнюю губу. Как он ни искал, ничто не указывало на то, что Мета изгнала его из своей жизни. Вообще-то он ожидал увидеть перед дверью коробку со своими вещами, включая письменное требование никогда больше не попадаться ей на глаза. Однако на обеденном столе лежал даже эскиз падающего дома, который он нарисовал целую вечность назад.

— Итак, если тебе это интересно, здесь была сладкая подружка Меты, та, которая с множеством локонов, — заявил Янник, откусывая ветчину. — Женщины наверняка как следует перемыли тебе косточки, потому что ты не только лгал ей, но еще и смылся, когда тебя раскрыли. Наверное, это было не самое достойное зрелище.

Несмотря на подколки Янника, Давид испытывал облегчение. Похоже, Мета утром совершенно спокойно отправилась на работу, и ни Хаген, ни кто-либо из его свиты не трогал ее. День она проведет в галерее или каком-нибудь другом безопасном месте. Значит, у него достаточно времени для того, чтобы найти Мету, прежде чем Хаген захватит ее на территории Мэгги.

— Убери Бурека с дивана, пока он не запачкал еще что-нибудь, кроме покрывала, и будем выдвигаться!

Давид никак не мог дождаться момента, когда войдет в галерею. Даже если Рахель будет проклинать его за то, что он нарушил свое обещание держаться от Меты подальше. Это он как-нибудь переживет, равно как и страх в глазах Меты, которой придется терпеть его рядом с собой до тех пор, пока он не отведет ее в безопасное место.

Однако прежде чем Давид сумел поднять с дивана своего друга, поспешно набивавшего рот, Бурек вскочил и с визгом попытался спрятаться за Давидом. На лице Янника появилось выражение паники.

— Вот дерьмо… — прошептал он, роняя на пол тарелку. Давид направился было к двери, но вдруг остановился. Дверь с грохотом распахнулась, и в проеме показалась ярко-рыжая шевелюра Мэгги. Женщина устало улыбнулась ему.

— Доброе утро, Давид, — сказала она. — Я привела гостей.

За спиной ее показался человек лет сорока. Он был высокого роста, с широкими плечами и сильными руками — несмотря на вполне зимнюю температуру, на нем не было ничего, кроме рубашки с короткими рукавами и полотняных брюк. На запястье у него были тяжелые электронные часы, вполне подходившие к старомодной прическе «под ежик». Глаза его были скрыты тяжелыми веками, так что от предательской сини осталась только тень. Уголки губ его странно чувственного рта были опущены, а взгляд лениво скользил по сторонам. Мэгги не нужно было даже представлять находившегося рядом с ней мужчину, потому что Давид, хотя никогда прежде его не видел, знал, кто перед ним: Саша решился ступить на улицы, находившиеся сейчас под протекцией Хагена.

Рядом с Сашей появилась женщина, темно-русые волосы которой словно шторы занавешивали лицо, что подчеркивало и без того вытянутые черты. Хотя ее взгляд был направлен на Давида, она, казалось, смотрела мимо него. К своему удивлению он понял, что она пытается обнюхать его с помощью волка, но у нее ничего не выходит.

Что бы ни стало с демоном после смерти Натанеля, он защищал Давида от неожиданных выпадов со стороны других волков. И хотя даже сейчас Давид хотел бы отказаться от помощи волка, без прикосновения своего многолетнего спутника он чувствовал себя словно обнаженным.

Женщина отчаянно втягивала воздух, и это наконец вывело Сашу из состояния полудремы.

— Старик, очевидно, совершенно четко знал, что делает, когда позволял тебе убить себя, — с акцентом произнес он вялым голосом, заставившим Давида подумать о бескрайних лесах в сумеречном свете. — Обычно Лореен проникает к любому, и уж точно должна была суметь сделать это с тем, чей волк смылся.

Где-то на заднем фоне испуганно вскрикнул Янник, только сейчас заметивший, что у Давида нет тени.

Саша оставил его без внимания, но призадумался, прежде чем продолжить разговор.

— Очень жаль, действительно, очень жаль, что я не смогу присутствовать при том, как ты бросишь вызов Хагену.

При взгляде на этого хладнокровного человека Давид испытал сильнейшее желание без дальнейших разговоров выставить его за дверь. Саше была присуща омерзительная грубость, сдерживаемая только разумом. Но вместо того чтобы послушаться инстинктов, Давид решил сыграть по волчьим правилам: он сознательно отвернулся от Саши и сосредоточился на Мэгги, которой, в конце концов, все еще принадлежала эта территория.

— Почему бы тебе не войти вместе со своими новыми друзьями? Хотя одному из вас придется подпереть дверь, чтобы она окончательно не выпала из рамы.