* * * Колкий, пронзающий Пух. Тяжко идти средь Пург. Но под кандальный Дзень, Если ты любишь День, Разве милей Шлиссельбург? Там, упираясь В дверь, Ходишь, как в клетке Зверь. Дума всегда Об одном: Может, в краю Родном Стало не так Теперь. Может, под песню Вьюг Умер последний Друг. Друг или мать, Все равно. Хочется вырвать Окно И убежать в луг. Но долог тюремный Час. Зорок солдатский Глаз. Если ты хочешь Знать, Как тяжело Убежать,— Я знаю один Рассказ. * * * Их было тридцать Шесть. В камере негде Сесть. В окнах бурунный Вспург. Крепко стоит Шлиссельбург, Море поет ему Песнь. Каждый из них Сидел За то, что был горд И смел, Что в гневной своей Тщете К рыдающим в нищете Большую любовь Имел. Ты помнишь, конечно, Тот Клокочущий пятый Год, Когда из-за стен Баррикад Целился в брата Брат. Тот в голову, тот В живот. Один защищал Закон — Невольник, влюбленный В трон. Другой этот трон Громил, И брат ему был Не мил. Ну, разве не прав был Он? Ты помнишь, конечно, Как Нагайкой свистел Казак? Тогда у склоненных Ниц С затылков и поясниц Капал горячий Мак. Я знаю, наверно, И ты Видал на снегу Цветы. Ведь каждый мальчишкой Рос, Каждому били Нос В кулачной на все «Сорты». Но тех я цветов Не видал, Был еще глуп И мал, И не читал еще Книг. Но если бы видел Их, То разве молчать Стал? * * * Их было тридцать Шесть. В каждом кипела Месть. Каждый оставил Дом С ивами над прудом, Но не забыл о нем Песнь. Раз комендант Сказал: «Тесен для вас Зал. Пять я таких Приму В камеру по одному, Тридцать один — На вокзал». Поле и снежный Звон. Клетчатый мчится Вагон. Рельсы грызет Паровоз. Разве уместен Вопрос: Куда их доставит Он? Много в России Троп. Что ни тропа — То гроб. Что ни верста — То крест. До енисейских мест Шесть тысяч один Сугроб. * * * Поезд на всех Парах. В каждом неясный Страх. Видно, надев Браслет, Гонят на много Лет Золото рыть В горах. Может случиться То, что достанешь Киркой, Дочь твоя там, Вдалеке, Будет на левой Руке Перстень носить Золотой. Поле и снежный Звон. Клетчатый мчится Вагон. Вдруг тридцать первый Встал И шепотом так сказал: «Нынче мне ночь Не в сон. Нынче мне в ночь Не лежать. Я твердо решил Бежать. Благо, что ночь Не в луне. Вы помогите Мне Тело мое Поддержать, Клетку уж я Пилой… Выручил снежный Вой. Вы заградите меня Подле окна От огня, Чтоб не видал Конвой». Тридцать столпились Вряд, Будто о чем Говорят, Будто глядят На снег. Разве так труден Побег, Если огни Не горят? вернуться Может случиться с тобой… — А. А. Есенина отмечает, что в этих строках отразилось впечатление от песни «Паша, ангел непорочный, не ропщи на жребий свой…», которую часто пел отец поэта (см. «Воспоминания», с. 59). |
