— Да, конечно, — кивнула она санитарке. — Мне пора, — добавила чужим охрипшим голосом.

— Давай, иди, — кивнула женщина, направляя ее в сторону лифта. — И, спасибо.

Соня кивнула в ответ и зашагала к лестницам: там всегда курят врачи — не так страшно, что кто-то застигнет тебя один на один.

Соня никогда не считала себя трусихой, но теперь она без конца озиралась и вздрагивала каждый раз, когда кто-то из персонала или больных оказывался к ней слишком близко. Она преодолевала лестницу, словно полосу с препятствиями, задыхаясь, несмотря на то, что двигалась достаточно медленно. Наверняка ее глаза были расширены от ужаса, но это место изобиловали людьми с проблемами, и только потому, наверное, на нее никто не обращал внимания. Ползущая вдоль стены, беспрестанно озирающаяся и дышащая, как паровоз. Но ей мерещилось, что страшные руки незнакомца вот-вот вырастут прямо из больничной стены и дотянутся до нее, достанут, сожмут — и тогда ей конец. Было во всем этом что-то, отдающее откровенным сумасшествием, ведь то, что она видела, не могло происходить на самом деле. Люди не умеют опускать руки в чужую плоть, словно в воду. Она видела такое только однажды, по телевизору, и те люди были с далеких островов, их называли, кажется, хилерами, да и то всем было ясно, что это лишь фокус. Быть может, она нанюхалась чего-то в той ненормальной палате, или часть лекарства каким-то образом попала в ее кровь. Любое самое фантастическое предположение было лучше, чем поддаться панике. Страх сковал ее сердце не хуже рук незнакомца, но пока Филиппа не было видно, она способна еще была убегать и бежала. Пусть каждый шаг давался с бесконечным трудом, все же это было бегство. Она заставила себя дышать медленнее, всмотреться в людей вокруг, успокоиться. Она в безопасности, в безопасности, — как заклинание, твердила Соня снова и снова.

Дороги были запружены, как всегда. И, когда им удалось вырваться из пробки, Денис надавил на газ, и машина, взвизгнув, понеслась по окружной.

— Денис, что ты делаешь? — возмутилась Соня, а он лишь скорчил гримасу в ее сторону.

— Ну ты и трусиха, Софья. Как ты вообще будешь по городу за рулем ездить?

— Вот я и не езжу. Потому что все дороги уже заняты психами, — огрызнулась Соня.

— Да ладно тебе, — примирительно произнес он, и похлопал ее по коленке.

Она ненавидела такие моменты. Формально Денис был ее босом. И ей не стоило портить с ним отношения. Но когда он так себя вел, ей хотелось треснуть его от всей души, чтобы он больше никогда и нигде не прикасался к ней так, словно она его собственность.

— Ладно, забыли, — кивнула она. — Только езжай спокойнее, пожалуйста.

— Да пожалуйста, могу вообще ползти, — он демонстративно перестроился в другой ряд и переключился на третью передачу.

— Что там, снова пробка? — Соня обеспокоено посмотрела на очередное скопление машин впереди.

— Здесь не должно быть, — нахмурился Денис, перестраиваясь влево. — Видимо, авария.

Машины толпились, пытаясь объехать место аварии. У бордюра стояла развернутая фура, возле нее — разбитая в хлам легковушка. На тротуаре невдалеке лежало уже накрытое тело, из-под ткани только торчали ноги в туфлях. А на проезжей части лежал еще один человек, парень, совсем еще ребенок. И над ним склонился… Филипп, в потертых джинсах и футболке. Парень явно боялся, потому что его глаза были широко распахнуты от ужаса. Но по мере того, как Филипп что-то ему говорил, подросток понемногу успокаивался и, наконец, совсем безразлично посмотрел вверх. Тогда Филипп обхватил его голову руками — и снова у Сони появилось это ощущение ирреальности происходящего, когда его пальцы прошли сквозь череп пострадавшего — и сжал их. Глаза парня закатились и, издав хрип, он отошел в лучший мир.

— Срань господня, что там происходит такое? Чувак только что откинулся, так? — Денис не мог рассмотреть все, как следует, вынужденный постоянно отвлекаться, чтобы выруливать между машинами. Он лишь время от времени бросал взгляды в правое окно.

— Да, он умер, — проговорила Соня непослушными губами. Тем временем в правое зеркало она увидела позади, как незнакомец поднялся и на виду у десятка свидетелей, никем не удерживаемый, спокойно пошел своей дорогой.

— Что же это такое, — прошептала Соня, холодея. Как он мог так делать? Что происходит? Его никто не видит, кроме нее? Ну, и кроме жертв, которые видят его по-разному. Мужчина в больнице видел демона. Старушка в парке — Филиппа, от которого ей явно не хотелось убежать в ужасе. Возможно, Филипп был кем-то, кого та знала в прошлом. Вырисовывалась совершенно безрадостная картина: Соня видит некоего призрака, кормящегося смертью других людей? От подобных мыслей пробирал мороз. И не слишком ли много смертей выпало на ее долю в последнее время?

Денис всю оставшуюся дорогу ехал спокойно, соблюдал правила и даже пристегнулся. Похоже, на него увиденное тоже произвело эффект. Его рука больше не тянулась к коленям Сони, а шутки закончились, наполнив салон автомобиля тишиной. Неужели он никогда всерьез не задумывался, к чему может привести его езда? Тоже верил в то, что бессмертен? Как все мы, безумцы, строящие свою жизнь из песка, готового рассыпаться в любую секунду. Ничем не лучше бабочек-однодневок, возомнивших, что доживут до следующего лета.

— Жутко как-то, да? — заговорил он.

— Да, — согласилась Соня скорее со своими мыслями, чем с тем, что имел в виду Денис.

— Может, надо что-то в жизни исправить? Я тут подумал…

— Да?

— Давно на рыбалку хотел. Завтра возьму отгул и поеду, — он усмехнулся и, крутанув рулем, выскочил в боковую улицу.

Мама настояла на том, чтобы Соня поехала с ней забирать тетю из больницы, когда ее выпишут. Ира чувствовала себя на удивление бодро, и самостоятельно стала спускаться по лестнице, когда они так и не дождались лифта. Мама заваливала ее вопросами, желая знать все подробности насчет операции и выздоровления, а Соня невольно вспоминала тот день, когда оказалась здесь впервые.

— Мам, я вас догоню, — бросила Соня, устремляясь назад по коридору.

— Сонечка, ты куда? — обернулась тетя.

— Да наверняка забыла что-то, — отмахнулась мама, придерживая сестру и помогая ей спускаться, хотя та прекрасно справлялась сама.

Соня заглянула в сестринскую и не увидела там ни одного знакомого лица.

— Девушка, вы кого-то ищете? — спросила одна из сестер.

— Нет-нет, извините, — Соня, смутившись, побрела назад по коридору и, заворачивая за угол, нечаянно налетела на ведро.

— Смотри, куда прешь, — выругалась санитарка, и подняв голову, уставилась на Соню.

— Простите, — Соня всмотрелась в женщину и узнала недавнюю знакомую. — Здравствуйте.

— А, это ты. Здравствуй, — уже более миролюбиво проворчала та.

— Как ваш пациент? — испытывая неловкость и запинаясь, произнесла Соня.

Женщина бросила на нее тяжелый взгляд, потом вздохнула и, опершись руками о швабру, ответила:

— Умер той же ночью. От внутреннего кровотечения. Видно, швы после операции разошлись. — Она покачала головой. — Еще бы, так орать и дергаться.

— Он снова кричал?

— Нет, больше нет. Похоже, он так и не проснулся.

— А это не могло быть от успокоительного? — с надеждой спросила Соня.

Женщина сердито посмотрела на нее:

— Не мели глупостей. — Ее швабра зло заходила по полу. — Давай, иди уже, нечего тут топтать. — И задела тряпкой по Сониной ноге.

Но девушке и ни к чему было задерживаться — она и так узнала все, что хотела. Он убил его. Филипп, или кем бы он ни был на самом деле, не оставлял после себя живых. И его никто не видел, кроме нее самой и приговоренных. Что, если бы их удалось вырвать из его рук, помогло бы это их спасти? Соня сама не заметила, как приехал лифт, его двери открылись, и она на автомате вошла внутрь. С ней в кабине оказалась молодая девушка, почти ее ровесница. Волосы незнакомки были покрашены в радикальный черный цвет, на тело накинут такой распространенный здесь домашний халат, а на ногах красовались тапки. В пальцах правой руки она нервно мяла сигарету.