Встретившись с Себастьяном, в течение полутора часов она без умолку рассказывала ему о судах, в которых принимала участие, о делах мужа и о семейных новостях. Потом резко замолчала и легонько шлепнула себя по губам.:

— Ой! Что это я все про себя да про себя!

Тебе слова не даю сказать. — Эмили немного подалась вперед. — А ведь мне, как всегда, безумно интересно, что происходит в твоей жизни. — На ее губах заиграла такая же, как в детстве, озорная улыбка.

Себастьян тяжело вздохнул. Поделиться с Эмили впечатлениями о поездке в Кению, точнее, об общении с Евой, равно как и душевными терзаниями, которые вот уже больше месяца не давали ему покоя, он очень хотел.

Но что-то как будто мешало ему начать говорить. Скорее всего боязнь увидеть реакцию Эмили на упоминание о бывшей сокурснице…

— Эй, не молчи! — Эмили нетерпеливо поерзала на стуле. — Расскажи же, что у тебя новенького. Куда ездил в отпуск? Кто владеет сейчас твоим сердцем?

Себастьян, решивший, что она прочла его мысли, деланно рассмеялся.

— В чем дело? — спросила Эмили, прищуриваясь и пытаясь угадать, чем вызван его странный смех. — Я попала в десятку?

— Именно. — Себастьян посмотрел на нее чуть ли не с благодарностью. — В сентябре я ездил в Африку.

— В Африку! — Его собеседница восторженно хлопнула в ладоши. — Как здорово! А мы с Грегори каждый раз собираемся податься куда-нибудь в другое место, долго думаем, куда именно, а в последний момент берем и едем опять в Испанию. Расскажи, где конкретно был, что видел.

Ее глаза заискрились от любопытства. И Себастьян, решив не упоминать о Еве, с воодушевлением начал:

— Я побывал на сафари в Кении. Ты не представляешь, что это за чудо! Слоны, гиены, розовые фламинго в Накуру, саванна Масай-Мары, Индийский океан — я видел все это собственными глазами…

Эмили поежилась, как восхищенный ребенок, вошедший в прохладную воду горного озера. Себастьяну на миг показалось, что он видит перед собой не взрослую женщину, не опытного юриста, а маленькую девочку, с которой играл когда-то во дворе, которой поверял свои детские секреты.

Увлекшись рассказом, он в какой-то момент напрочь забыл о своем намерении не упоминать имени встретившейся там ему женщины.

— Ева чуть не взвизгнула, когда впервые увидела отдыхающую в тени кустов львицу…

Себастьян заметил, как искорки в серых глазах Эмили внезапно превратились в колючие льдинки, как улыбка медленно растаяла на губах. До него вдруг дошло, что он проболтался, и ему сделалось ужасно неловко.

— Ева, говоришь… — протянула каким-то чужим голосом Эмили.

Что это с ней? — подумал Себастьян изумленно. Неужели поняла, о какой именно Еве идет речь? Но каким образом? Ев на свете тысячи.

— Да, я практически весь отпуск провел с этой женщиной. Мы оказались с ней в одной группе.

Эмили ничего не сказала. Молча смотрела на него с таким выражением лица, словно ожидала услышать нечто жизненно важное и в высшей степени неприятное.

— В чем дело? — спросил Себастьян, настораживаясь.

— Ни в чем. — Эмили быстрым нервным движением пожала плечами, натянуто улыбнулась и отвела взгляд. — Просто я ненавижу имя Ева. — Произнеся последнее слово, она презрительно поморщилась.

Себастьяну показалось, что перед ее глазами отчетливо возник образ той обладательницы этого имени, из-за которой она прониклась к нему ненавистью. В его памяти опять воскрес вечер из далеко прошлого, когда Эмили, задыхаясь от гнева, рассказывала ему о порочной Еве Корнер. Это воспоминание внезапно сменилось другим, одним из самых сокровенных, самых восхитительных — воспоминанием о проведенной с Евой ночи. Душа Себастьяна наполнилась головокружительным теплом, а через мгновение больно сжалась от отчаяния и безысходности.

Я должен рассказать Эмили, что отдыхал именно с той Евой, подумал вдруг он. Может, тогда узнаю о ней что-нибудь новое, может, получу хоть намек на разгадку ее тайны…

— По-моему, у тебя сильно испортилось настроение, — произнес Себастьян, не колеблясь больше ни секунды. — Не потому ли, что ты вспомнила о Еве, с которой училась в университете? О Еве Корнер…

Эмили резко повернула голову. Ее глаза сделались вдруг темными, как предгрозовая туча.

На щеках проступили красные пятна.

— Именно о ней я и вспомнила. А как ты догадался?

Себастьян засмеялся — больше из нежелания выказать своим видом гамму нахлынувших на него чувств.

— Это невероятно, но я тоже веду речь именно о той самой Еве, — сказал он, усердно притворяясь, будто ему очень весело.

На лицо Эмили легла мрачная тень, а атмосфера над их столиком вдруг невыносимо сгустилась.

На протяжении нескольких минут оба не произносили ни слова. Себастьян почему-то ощущал себя грешником, однако не испытывал ни капли раскаяния.

— Ты влюбился в Еву, я знаю, — произнесла наконец Эмили, несвойственным для нее образом растягивая каждый слог. — Она ведь ведьма и умеет привязать к себе, кого захочет.

Кого только захочет…

По спине Себастьяна пробежал неприятный холодок, в горле запершило. Он взял бокал и глотнул вина.

Эмили долго смотрела в одну точку, потом внезапно встрепенулась, взглянула на изящные часики на запястье и поднялась со стула.

— Извини, но мне уже пора. Дел невпроворот.

Она порывисто шагнула к Себастьяну, положила руку ему на плечо и с чувством прошептала:

— Умоляю, Себ, будь осторожнее. Эта женщина всем приносит только страдания.

Не успел он слова произнести в ответ, как она уже устремилась к выходу.

«Красавицы слишком непостоянны», — приглушенным эхом прозвучало у Себастьяна где-то на задворках сознания. «Эта женщина всем приносит только страдания»…

Да разве может милая, нежная, искренняя Ева быть непостоянной? — подумал он вдруг, в приступе гнева стискивая зубы. В состоянии ли она причинить кому бы то ни было страдание? Нет. Нет! Все это чушь, злые выдумки!

Только вот… для чего понадобилось возводить на Еву напраслину добродушной Эмили? А она выглядела сейчас так, будто действительно натерпелась из-за ее колдовства. И так неожиданно убежала, словно внезапно почувствовала, что и я нахожусь под воздействием чар.

Себастьян ощутил вдруг странное жжение в груди и передернулся. Ему захотелось сию же секунду вырвать Еву из своего сердца, высвободиться из мучительно-сладостного плена воспоминаний о ней.

Решительно поднявшись, он оплатил счет, вышел из ресторана, сел в машину и на максимально допустимой скорости поехал по улицам воскресного Эдинбурга.

— Дорогая! Как ты рано сегодня! — воскликнула Дайана, выглядывая из кухни. — Если бы я знала, когда тебя ждать, то поставила бы пудинг в духовку на часок пораньше. Тогда мы уже сейчас сели бы пить чай.

— Не беспокойся, тетя, я подожду.

Ева сняла промокший под дождем плащ, переобулась в мягкие тапочки, прошла в кухню и села за стол, накрытый белой с цветочным рисунком скатертью.

— Один мой клиент позвонил сегодня в обед и сказал, что не сможет прийти на консультацию. Вот я и освободилась пораньше. — Она потянула носом и посмотрела на духовку. — Ммм… как вкусно пахнет!

— Пудинг с мясом. Твой любимый. — Дайана заправила за уши седеющие волосы и тоже села за стол.

Ева посмотрела на нее с благодарностью и любовью, опустила густые ресницы и грустно улыбнулась.

— Как я рада, что весь этот месяц ты прожила у меня, тетя. Не знаю, что бы я без тебя делала. — Ее верхняя губа дрогнула, и она торопливо закусила ее, боясь расплакаться.

— Ну-ну, детка, — ласково пробормотала Дайана, касаясь плеча племянницы.

Ева всхлипнула, отвернулась и минуту не поворачивалась, стараясь успокоиться. Потом прошептала:

— Не понимаю, что со мной творится, тетя.

Я была уверена, что сумею заставить себя забыть о нем, что приду в норму по прошествии нескольких дней. — Она смахнула со щеки упавшую с ресниц слезинку, тяжело вздохнула. — Но прошло не несколько дней, а почти полтора месяца! Почему, ну почему я влюбилась именно в человека, которому не нужна, которого скорее всего не увижу больше никогда в жизни? Почему я так несчастна, тетя, милая?