У него очень выразительные бархатно-карие глаза, но без очков он выглядит менее защищенным. Задумчиво прикусываю губу.

– Говоришь, обычно носишь линзы?

– Да, – с улыбкой отвечает Максуэлл, забирая у меня очки и собираясь снова их надеть, но я мягко прикасаюсь к его руке, прося не торопиться, и сажусь на место.

– А что, если тебе подобрать другие очки? Такие, в которых ты чувствовал бы себя комфортнее и которые не скрывали бы красоту твоих глаз?

Максуэлл с недоверчивой улыбкой чуть склоняет голову набок.

– По-твоему, у меня красивые глаза? – спрашивает он.

Пожимаю плечами.

– Конечно.

– У тебя тоже, – говорит он.

Мы несколько мгновений смотрим друг на друга молча, потом между нами будто вспыхивает невидимая вспышка и мы одновременно потупляемся. Максуэлл глядит на часы.

– Ой, мне пора бежать. Ребята наконец нашли подходящий дом, мы искали его несколько недель, совсем сбились с ног. В девять у меня встреча с владельцем. Только бы разрешил нам снимать! – Он складывает руки перед грудью, потом щелкает пальцами, указывает на меня, тут же поднимает палец вверх и смеется. – Значит, по-твоему, лучше прямо так и говорить: я ставлю фильм впервые, сжальтесь над бедным неопытным.

Я изгибаю бровью.

– Ну бедным себя называть ни к чему. А вообще-то да, примерно так. – Широко улыбаюсь.

– Знаешь, а ведь ты права, – с прищуром говорит Максуэлл. – Почему я сам до этого не додумался? Хотя понятное дело почему. Потому что о подобном размышлять некогда. – Он вдруг замирает и вскидывает руку с поднятым пальцем. – А может, ты согласишься быть моим консультантом? Не по уголовному сленгу, конечно, а по всяким таким вещам?

Смеюсь и повожу плечом.

– Не знаю, не знаю… У меня в этом деле тоже никакого опыта.

– Но начинать ведь когда-нибудь надо? – подмигивая говорит Максуэлл. – Вдруг это занятие тебе понравится настолько, что ты забросишь нынешнюю профессию? Кстати, ты не сказала, кем работаешь. – Он вытягивает руку ладонью вперед. – Но об этом после. Обо всем после. Если я, конечно, тебе еще не надоел.

– Представь себе, почти нет, – шутливым тоном отвечаю я.

Максуэлл смеясь поднимается из-за стола и надевает очки.

– Да, и об очках. Может, выберем новые вместе? Ты посмотришь на меня со стороны, так сказать оценишь? В субботу, идет?

Я медленно киваю, думая о том, что сейчас с превеликим удовольствием сменила бы профессию. Увы, предложение Максуэлла больше походит на шутку. Во всяком случае, много подобных клиентов не наберешь.

– Тогда дай мне, пожалуйста, свой телефон, – радостно говорит он, доставая сотовый.

Диктую номер, Максуэлл вводит его в записную книжку и читает вслух:

– Зеленоглазая Келли. Отлично. Я позвоню тебе, может завтра. До скорого. – Он продолжительно жмет мою руку, расплачивается и убегает.

– На работе надо заниматься работой, а не личными делами, – отчеканивает возникшая из ниоткуда Вайнона.

Поворачиваю голову и как дура молча хлопаю ресницами. Начальница испепеляет меня учительским взглядом.

– Чтобы больше подобного не повторялось! – распоряжается она. – Вот список. Позвони по этим номерам и узнай, у всех ли есть наш электронный адрес. Если нет, продиктуй или попроси их адреса и разошли письма. – Она протягивает мне лист бумаги и с важным видом удаляется.

Мне хочется взвыть. Разорвать дурацкий список на мелкие кусочки и швырнуть гадине вслед. Но я лишь тяжко вздыхаю и закрываю свой электронный ящик.

– И ведь подкрадывается так, что не услышишь, – шепчет из-за соседнего стола Джессика Фишер. – Кошка!

Я с удовольствием прибавила бы: «драная». Увы, Вайнона Хоулден, напротив, вся из себя. Благоухает «Шанелью», накрашена так, будто каждый день перед работой ездит к визажисту, одевается для офиса, я бы сказала, слишком вызывающе.

Она примерно моего возраста, британка, как моя бабуля, и появилась в нашей компании бог знает откуда. Я работаю здесь полгода офис-менеджером. Принимала меня Сара, доброжелательная, спокойная, улыбчивая. Совершенно другой человек! С ней мы договорились, что секретарскими делами я буду заниматься лишь первое время, а когда освоюсь, стану менеджером по продажам.

Мне уже поручали беседовать с новыми клиентами, и у меня вроде бы неплохо получалось… Но нежданно-негаданно Сара куда-то исчезла и ее место заняла Вайнона. Ходит слух, что, дабы попасть на эту должность, она переспала с кем-то из больших боссов. Кошмар!

Теперь меня снова загружают бестолковейшими заданиями. Позвони туда, спроси то, найди в Сети такой-то адрес. Хоть кричи «караул»! Поговаривают, будто Вайнона у нас временно, но прошло уже три недели, а она как будто и не собирается уходить.

Неохотно беру трубку и начинаю обзванивать фирмы из списка, а как только часы в углу компьютерного экрана показывают полдень, вскакиваю, хватаю сумку и выхожу из опостылевшего офиса. По пути в кафе, что на соседней улице, набираю номер отца.

– Привет, золотце!

– Пап, я больше так не могу! – ною я. – Я не то что не продвигаюсь вперед, я деградирую! А ее совершенно не интересует, на что я способна, могу ли приносить фирме больше пользы. Сегодня она застукала меня на месте преступления – я всего лишь заглянула в свой почтовый ящик! Словом, все идет черт знает как.

– А Сара так и не появлялась? – озабоченно спрашивает отец.

– Нет, как будто провалилась сквозь землю.

– Подожди еще какое-то время и, если ничего не изменится, ищи другую работу.

– Да… – несчастно произношу я. – Только не очень это приятно – снова рассылать резюме, ждать ответа. И на собеседования не наездишься, когда целый день работаешь. – Тяжело вздыхаю.

– Раз так складываются обстоятельства, ничего не поделаешь, – говорит отец. – Ты, конечно, смотри сама, я, ты ведь знаешь, не считаю возможным вмешиваться в твою жизнь, но, похоже, у тебя нет другого выбора.

– Да уж…

– А в остальном как дела? – интересуется он. – С кем-нибудь встречаешься?

– Гм… – Вспоминаю о Максуэлле Деннарде и почему-то краснею. – Постоянно – ни с кем. Но недавно познакомилась с одним парнем. Он сценарист и режиссер, снимает фильм, в главных ролях – Джанин Грейсон и Оливер Райдер.

Отец присвистывает.

– Очень интересно.

– У нас с ним ничего такого, – торопливо прибавляю я. – Во всяком случае, пока. И потом… В общем, не буду торопить события.

– Конечно. – Отец некоторое время молчит, но даже по тому, как он дышит, я понимаю, что разговор не окончен. – Да, кстати… Я все-таки надумал съездить в отпуск. Может, слетаю на Барбадос.

Я рада – папа не отдыхал несколько лет подряд, весь в работе, о себе совершенно не думает, – но догадываюсь, с кем он хочет поехать, и вся внутренне напрягаюсь. Проходит мгновение, другое… Я молчу, не прибавляет ни слова и отец. Может, все же она отказалась составить ему компанию? – с надеждой размышляю я. Он ведь сказал «задумал» и «слетаю» в единственном числе.

– И Нина будет свободна, – сдавленным голосом произносит он. – Мы, наверное, поедем вместе.

У меня обрывается сердце. Последнее время отец не упоминал о своей пассии, и я надеялась, что их страсть поостыла, во всяком случае что все не столь серьезно. Напрасно. Очевидно, папа просто-напросто понял, что мне неприятно о ней слышать, и щадил меня.

– Очень хорошо, – отвечаю я, стараясь казаться спокойной, но сознавая, что мой голос звучит неестественно. Эх, кого-кого, а отца я не желаю расстраивать, что бы ни случилось. Если бы не Нина…

– Мы еще не решили точно, – оправдывающимся тоном произносит он.

– Угу, – мычу я, не зная, что говорить.

– Может, передумаем. – Отец вздыхает и прибавляет совсем другим голосом: – Ладно, золотце, держи меня в курсе дел. Насчет работы. И по пустякам не расстраивайся.

– Постараюсь.

– Люблю тебя.

– И я тебя люблю, пап.

В дверь звонят четыре раза подряд, потом громко стучат. Я устала на проклятой работе как собака. Лучше бы с утра до вечера без передышки занималась чем-то толковым; я же почти бездумно нажимала телефонные кнопки. От безделья сильнее устаешь.