— В разных, — небрежно бросила Тея. — А иногда и вообще без них!

Лицо Пауля окаменело.

Она усмехнулась.

— А что в этом такого? В художественном фотографировании обнаженного человеческого тела я, например, не нахожу ничего непристойного. Это такое же искусство, как живопись или кинематограф.

Пауль пренебрежительно скривил губы, а затем ехидно произнес:

— Вы полагаете, что прелестные женщины, соглашающиеся раздеваться и принимать любые позы перед художниками и фотографами, делают это только во имя искусства? Думаете, при всем при этом им удается оставаться целомудренными и порядочными?

— А вы, естественно, убеждены в том, что все они спят со своими Пигмалионами! — закричала Тея в отчаянии. — Неужели все окружающие вас люди кажутся вам порочными и недостойными?

— Когда не прячешься за иллюзиями от неприглядных сторон жизни, потом не приходится страдать, испытывая разочарование, — спокойно ответил Пауль.

Тея нервно рассмеялась.

— Мне вас искренне жаль! Со своими невообразимыми теориями хорошего вы, наверное, вообще не замечаете!

— Почему же? — Пауль повел бровью. — Вот к вам, например, я обращаюсь с просьбой присмотреть за племянниками. Разве это не означает, что я вижу в вас не только плохое?

— Ваша просьба включает в себя и приглашение к вам в постель! А я не желаю становиться вашей игрушкой, слышите? Уж лучше раздеваться перед фотографами, чем...

— Вы будете прилично вознаграждены, — перебил ее Пауль.

У Теи перехватило дыхание.

— Что? — спросила она тонким, дребезжащим голосом. — Вы намекаете на то, что...

— Я намекаю на то, что переезд в мой дом избавит вас от необходимости думать о деньгах, — вновь прервал ее он. — Но, если раздевание перед другом-фотографом — это мечта всей вашей жизни, то я перестану настаивать, только скажите.

Задыхаясь от возмущения, Тея раскрыла рот, но он не дал ей возможности произнести ни звука, резко встав со стула и взяв ее за руку.

— А вообще-то на голодный желудок столь важные решения не принимаются. Пойдемте, поужинаем. — Уверенным движением он подхватил Тею под локти и поднял на ноги. — Где ваша сумка?

Онемев от неожиданности, она сняла со спинки соседнего стула свой кожаный рюкзачок.

— Вы без пальто? — спросил Пауль.

Тея кивнула, и он повел ее к двери, на ходу выключая свет.

Ступив в промозглую свежесть осеннего вечера, Тея в джинсах и обтягивающем фигурку свитерке мгновенно продрогла. Утром, когда она решала, что на себя надеть, ярко светило солнце и ничто не предвещало дождя.

Примерно в полдень погода резко испортилась. Поднялся сильный холодный ветер, небо заволокло мрачными тучами, а спустя полчаса зарядил ливень, закончившийся только под вечер.

Тея поежилась, доставая из кармана джинсов связку ключей.

Присутствие Пауля действовало на нее хуже холода. Когда она вставляла нужный ключ в замочную скважину, ее рука сильно дрожала.

— Давайте, я помогу вам, — спокойным, но не терпящим возражения тоном сказал Пауль.

Она не стала сопротивляться.

Его поблескивавший в свете фонарей «шевроле» стоял в трех шагах от крыльца.

— Я соглашусь с вами поужинать только в том случае, если вы пообещаете не возобновлять наш разговор, — категоричным тоном произнесла Тея, приближаясь вместе с ним к машине. — Воспринимайте это как непременное условие деловой сделки. — Она была уверена, что он обязательно вступит с ней в спор, и на этом они расстанутся.

— Обещаю, — тут же ответил Пауль, открывая дверцу со стороны водителя.

— Но... — Ошеломленная, Тея развела руками. — Я... Я не могу пойти с вами в приличное заведение. — Она нагнула голову и оглядела свою одежду. — В таком виде...

Пауль засмеялся.

— Мы заключили сделку, вы забыли? Садитесь в машину.

Tee оставалось лишь гадать, куда они направляются. Выведя «шевроле» на дорогу, Пауль погрузился в напряженную задумчивость и ни разу не взглянул на свою спутницу.

Она переживала за свой внешний вид, но не спрашивала, куда он ее везет, не желая раньше времени усугублять свои терзания.

Въехав во двор какого-то здания, ярко освещенного множеством огней, и заглушив мотор, Пауль молча вышел и помог выбраться Tee.

Только сейчас она поняла, что находится на территории особняка Флойдов. Ее бросило в дрожь.

— Вы привезли меня к себе домой! — воскликнула она, резко поворачиваясь к Паулю. — Не спросив, хочу ли я к вам ехать! Это нечестно!

Не обращая внимания на ее негодование, Пауль зашагал к парадному. Тея огляделась по сторонам. Ворота, через которые они въехали, мгновенно закрылись. Забор, окружающий дом, был слишком высок, чтобы перебраться через него. Ей ничего не оставалось, как последовать за Паулем.

Прямо у двери в просторном холле с внушительных размеров хрустальной люстрой, свисающей с высоченного потолка, их встретил дружелюбной улыбкой мужчина лет сорока.

— Папа еще не спит, Филип? — спросил Пауль.

— Нет, сэр, — почтительно ответил тот. — Он в кухне.

Как будто между прочим Пауль взял Тею за руку и повел через холл к длинному коридору.

Только спустя несколько мгновений она сообразила, что происходит, — его неожиданная выходка в первый момент буквально выбила почву у нее из-под ног.

— Куда вы меня ведете? Отпустите мою руку! Я хочу уйти отсюда! Я пожалуюсь на вас в полицию! — завопила она, совершенно забыв о Филипе.

— Поужинаем, а потом жалуйтесь сколько вашей душе будет угодно, — произнес Пауль, даже не сбавив шагу. — Советую обратиться к некоему Стиву Рейнфолу. Отличный полицейский, настоящий профессионал. Только не забудьте назвать ему свое имя.

Тея не знала, кто такой этот Рейнфол, и не горела желанием узнать. Лишь автоматически следовала за Паулем, представляя по пути, как вот-вот появится перед самим Арнольдом Флойдом, и от страха готова была провалиться сквозь землю.

— Вы негодяй! Обманщик! — произносила она все тише и тише, делая последние отчаянные попытки высвободить руку.

Достигнув середины длинного коридора, устланного мягкой ковровой дорожкой, Пауль остановился и, повернувшись к своей пленнице, приложил ладонь к ее лбу.

— У меня такое впечатление, что у вас жар и бред, — сказал он, глядя ей в глаза.

Tee показалось, что ее действительно объяли языки пламени, — таким горячим было прикосновение его руки.

— Поймите же вы: с вами не происходит ничего страшного! — с оттенком раздражения заявил он. — В этом доме никто вас не съест, можете быть уверены.

Да, но меня сожрет безумная страсть, подумала Тея, чуть не плача от осознания своей беспомощности.

— Папа на кухне, значит, готовит ужин, — пояснил Пауль более миролюбивым тоном.

— Разве у вас нет повара? — спросила Тея, переведя дыхание.

— Есть, — ответил Пауль. — Но иногда папа ощущает острую потребность сам повозиться на кухне. Это успокаивает ему нервы.

Он кивком пригласил ее идти дальше, и они вновь зашагали вперед.

— Папа умеет готовить всего одно-единственное блюдо, — продолжил Пауль. — Зато оно получается у него настолько вкусным, что все всегда просят добавки.

В это самое мгновение Тея уловила божественный аромат — тушеного мяса, овощей и специй, — и, хоть страх все еще сковывал ее движения, ей страшно захотелось отведать этого приготовленного хозяином дома блюда.

Кухня, в которой они очутились, свернув в конце коридора налево, поразила Тею своим простором и необычностью обстановки.

Обустроенная в виде трапезной старинного замка — со светильниками в виде старинных фонарей, стенами и полом из грубо обработанного камня, — эта кухня была оснащена всеми современными приспособлениями.

Смущенно оглядевшись по сторонам, Тея перевела взгляд на человека, стоявшего у плиты к ним спиной и, по всей вероятности, не услышавшего, как они вошли.

— Папа, познакомься с Теей! — сказал Пауль негромко.

Арнольд оживленно повернулся. Его приятное лицо расплылось в улыбке.