Робби подошел ближе, чтобы получше разглядеть зеленоватую жидкость.

— Я думал, Роман отказался от этого состава.

— Я тоже так думал, — заметил Жан-Люк. — Каждый день его применения старил на целый год.

— Это так. — Йен вскинул подбородок. — Но я вызвался испытать его на себе.

Жан-Люк нахмурился:

— Я ценю твое желание выглядеть старше, но не хочу, чтобы ты проводил на себе эксперименты.

— Мне не нужен опекун, Жан-Люк. — Йен бросил флакон назад в сумку. — Мне четыреста восемьдесят лет. Я в состоянии принимать самостоятельные решения.

Жан-Люк вздохнул. Он не мог запретить Йену использовать состав, но идея все равно ему не нравилась.

— А были при этом какие-нибудь побочные эффекты?

— У Романа поседели волосы на висках, и все, — пробормотал Йен. — Я пойду на это, и вы меня не остановите.

— Ладно. — Жан-Люк присел на край стола. — Нам нужно полностью забаррикадировать помещение.

— Согласен. — Робби снова зашагал по комнате. — И нужно держать их всех вместе. Так будет легче охранять.

Жан-Люк кивнул.

— Благотворительный показ придется отменить. — Он знал, что это огорчит Альберто и Хизер, но безопасность важнее. — Иначе Луи может воспользоваться ситуацией.

Робби остановился.

— А может, лучше пусть воспользуется.

Жан-Люк покачал головой:

— Я не хочу использовать Хизер в качестве наживки.

— Мы будем рядом с ней, чтобы не пострадала, — не унимался Робби. — Или ты предпочтешь другое? Чтобы мы закрылись и сидели взаперти, как стадо испуганных овец?

— Будем продолжать его искать, — сказал Жан-Люк. — Фиделия вычислила, что он скрывался на «Курином ранчо». Может, удастся его обнаружить.

— Она уже пыталась, — бросил Фил. — Пока вы, ребята, спали. Она так расстроилась из-за Пьера, что поклялась отыскать Луи и нашпиговать пулями. Я отдал ей его меч и трость.

— И что она увидела? — спросил Жан-Люк.

— Ничего. — Фил пожал плечами. — Она сказала, что он пропал. Ушел за пределы ее досягаемости.

Жан-Люк ходил по комнате, раздумывая над услышанным. Мог ли Луи действительно уйти? Мог ли удовлетворить свою жажду мести убийством хранительницы музея и Пьера?

— Он не мог уйти, не закончив дела.

— Согласен. — Робби сидел нахмурившись. — Возможно, отступил и затаился на время, чтобы внушить нам ложное чувство безопасности.

Жан-Люк кивнул.

— Он вернется. О чем и сообщил в написанном кровью послании. И нанесет удар, когда ему будет удобно.

— Мы должны оставаться здесь, — предложил Фил. — Это вынудит его прийти сюда.

— А мы будем готовы к встрече. — Йен прищурился. — Бьюсь об заклад, он явится накануне показа.

— Но мы даже не знаем, как он выглядит, — напомнил Жан-Люк. — Он способен завладеть сознанием одного из участников шоу и даже гостя. Убийцей может стать любой из присутствующих.

— Тогда стоит ограничить число гостей, — предложил Йен.

Жан-Люк прошелся по комнате. Избавиться от Луи можно было, лишь встретившись с ним. Он мог уберечь Хизер. Он не отойдет от нее ни на шаг.

— Хорошо. Уничтожим его в ночь показа.

Хизер лежала без сна в кровати, уставившись в потолок. От переутомления у нее болели глаза, но она не хотела их закрывать. Каждый раз, когда она закрывала Глаза, в ее голове возникала все та же жуткая картина — охваченный пламенем автомобиль.

Она хотела стереть ее из памяти. Или вернуть время назад, чтобы Пьер был жив. Или еще дальше, чтобы была жива миссис Болтон. Все сложилось бы иначе, если бы в прошлую пятницу она послушала Жан-Люка и поступила так, как он велел, — убежала. Но она попыталась проявить смелость и спасти Жан-Люка. Теперь у нее не было иного выхода, кроме как быть смелой.

Она должна сделать все, чтобы больше никто не пострадал. Она должна быть смелой, осторожной и умной. Она не может рассчитывать только на Жан-Люка и его охрану. Как показывал опыт, они не были неуязвимы.

Фиделия имела оружие и была готова пустить его в ход. Хизер тоже следовало вооружиться. И она вооружится знанием, Ведь именно так поступали профессионалы, когда вели войну. Они собирали информацию.

Хизер села. Настало время выяснить, что за тайны здесь скрываются. В конце концов, на кону стояла ее жизнь. Они не имели права держать ее в неведении. Тысяча четыреста восемьдесят пять. Позволит ли ей эта комбинация проникнуть в подвал?

Хизер взглянула на часы на прикроватной тумбочке. Три двадцать три ночи. Она выбралась из кровати и задумалась, стоит ли переодеваться.

Нет, это займет слишком много времени, и шум может разбудить Фиделию и Бетани.

Хизер выглянула в коридор. Там никого не было. Вечером у их двери дежурил Финеас, и она слышала, как в кабинет к Жан-Люку и обратно то и дело сновали люди. Теперь все было спокойно.

Над дверью кабинета она увидела камеру наблюдения. Если пройдет мимо нее к боковой лестнице, охранники могут ее заметить и остановят на пути к подвалу.

Хизер проскользнула в дверь и на цыпочках двинулась в обратном направлении. Ее босые ноги бесшумно ступали по толстому ковру. Коридор резко сворачивал вправо, откуда начинался мостик, шедший вдоль задней стены демонстрационного зала.

В высокие окна задней стены в зал вливался лунный свет, отбрасывая на мраморном полу длинные тени. Манекены в позах сверкали белыми руками. Высоко на стенах были установлены две камеры, но они были направлены на помещение внизу. Мостик по бокам загораживала стенка, достигавшая уровня пояса.

Согнувшись, чтобы ее не было видно, Хизер кинулась вперед по проходу. Мостик заканчивался боковой дверью, ведущей в студию. Набрав комбинацию тысяча четыреста восемьдесят пять, она испытала легкое возбуждение, когда дверь открылась.

В студии было темно, если не считать узких полос лунного света, проникавших сквозь французские двери. Она осторожно спустилась по винтовой лестнице. Металлические ступеньки обжигали ее босые ступни ледяным холодом. Вжимаясь в тень, она прокралась по студии, надеясь, что камеры ее не зафиксируют.

Приоткрыв дверь, выглянула в коридор. Дверь в подвал находилась в конце коридора, рядом с демонстрационным залом. И там была установлена камера.

Черт. Миновать ее не было никакой возможности. Но Хизер прошла слишком большой путь, чтобы теперь отступать. Если пробежит это расстояние, то окажется перед дверью в подвал через шесть секунд.

Набрав в грудь побольше воздуха, она ринулась вперед. Дрожащими пальцами набрала код: один, четыре, восемь, пять. Дверь открылась. У нее подпрыгнуло сердце.

Хизер вошла внутрь, закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Тусклый свет над головой озарял простой лестничный колодец, Голые стены, бетонные площадки, металлические перила. Вдали зловеще звучала музыка. Она сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы успокоить громко стучащее сердце.

Пока все шло хорошо. Никаких привидений, размахивающих бензопилами. Она подошла к перилам и увидела уходящие вниз ступеньки, каждая из которых освещалась красной лампочкой. По бетонным ступенькам Хизер спустилась на один пролет вниз. Дальше лестница поворачивала и уходила вниз еще на один небольшой пролет. Бетон под ногами был холодный и шероховатый. Лестница заканчивалась простой деревянной дверью. Незапертая, она легко открылась. Звуки музыки стали громче.

Снова звучал рояль в сопровождении клавесина. Доносившаяся мелодия была медленной, красивой и невероятно грустной. Видно, они горевали. Оплакивали Пьера.

Внезапно Хизер почувствовала, что вторглась без приглашений в чужую жизнь. Они, конечно, оплакивали Пьера, Они знали его много лет, а она — всего несколько дней. Она решила вернуться назад, но тут ее внимание привлек коридор.

Она раскрыла дверь шире и в изумлении вытаращила глаза. После голой лестницы она ожидала увидеть спартанскую обстановку, но увидела… роскошь. В широком коридоре свободно могли пройти рядом пять человек. На полу лежал толстый шерстяной ковер. Рубиново-красный, он был украшен золотыми лилиями, и по его краям шла широкая кайма с узором из золотых и желтовато-кремовых роз.