— Нет. Это флагшток.

— Все правильно. Сейчас август. В Техасе всегда так жарко?

— Летом — да. А лето здесь длится около восьми месяцев.

Заметив направляющегося к ним Билли, Хизер беззвучно простонала. В униформе и с вечной зубочисткой во рту.

Остановившись перед ней, он бросил мимолетный взгляд на Жан-Люка.

— Хизер, я хочу поговорить с тобой наедине.

— Зачем? Я не сделала ничего дурного.

Билли нахмурился:

— Хочешь говорить о своем бывшем муже при этом иностранце?

Хизер поморщилась:

— Что на этот раз учудил Коуди?

— Мне пришлось его вчера изолировать. Он нес какую-то околесицу, утверждая, что он таракан. Сегодня с утра он вел себя совершенно нормально, и мы его отпустили. Он говорит, что ничего не помнит.

Хизер кивнула. У нее оборвалось сердце. Как сможет она оставить его наедине с Бетани?

— Спасибо, что предупредил.

Билли сплюнул зубочистку на землю.

— Похоже, что женитьба на тебе свела его с ума.

Не успела Хизер прочувствовать обиду, как ситуация осложнилась. Сжимая в руках трость, Жан-Люк вышел вперед и встал перед ней.

— Не оскорбляйте честь этой женщины, — тихо, но угрожающе прозвучал его голос.

Билли засунул пальцы за пояс, приблизив правую руку к кобуре пистолета.

— Вы угрожаете офицеру правоохранительных органов?

— Хватит. — Хизер обошла Жан-Люка и сердито посмотрела на Билли. — Ты знаешь, что в город приехала Саша? Она вчера у меня ночевала. Какая жалость, что ты с ней не встретился.

У Билли побледнело лицо.

— Она здесь? Саша вернулась?

Хизер испытала желание дать ему в зубы.

— Сегодня днем она укатила в Сан-Антонио. Но еще вернется. Будет принимать участие в благотворительном показе в магазине Жана через две недели.

Билли кивнул:

— Отлично. Обязательно приду.

— Прости.

Хизер потащила Жан-Люка за руку к скамейке, где в ожидании сидели Фиделия и Бетани. К ним присоединилась Эмма.

— Вы расстроились не столько из-за оскорбления, сколько из-за самого шерифа, — прошептал Жан-Люк.

— Это длинная история, — проворчала Хизер.

Жан-Люк остановился.

— Я люблю ваши истории.

Она посмотрела в его небесно-голубые глаза, и ее гнев прошел.

— Это старая рана. Мне не следовало давать волю эмоциям.

— Но душевные раны, как вы сами сказали, заживают дольше.

Он помнил, что она говорила. Удивительно.

— Моя мать хотела, чтобы я порвала с Билли, поскольку он собирался служить в правоохранительных органах. Когда я это сделала, он сказал, что встречался со мной только потому, что хотел быть поближе к Саше.

— Ублюдок. — Жан-Люк метнул негодующий взгляд в удаляющуюся спину Билли. — Все же подозреваю, что вы значите, для него гораздо больше, чем думаете. Он просто выходит из себя, когда видит меня рядом с вами.

Возможно, но я запасной вариант. Если он увидит, что Саша доступна, то забудет обо мне напрочь.

Хизер подвела Жан-Люка к дочери.

Бетани как раз объясняла, как приобрела нового мишку.

— Это маленький медвежонок, но на самом деле я хотела огромного желтого медведя. Тетя Фи сказала, что все подстроено, чтобы никто не мог его выиграть.

— Все правильно, милая, — подтвердила Фиделия. — Твоя мама очень старалась.

— Вот, солнышко. — Хизер со вздохом протянула дочери сладкую вату на палочке.

— Вкуснятина! — улыбнулась Бетани и принялась заталкивать воздушную сладость в рот.

Хизер решила, что ее неудача с большим медведем забыта.

— Спасибо, что пришла, Эмма.

— Рада помочь. — Эмма взглянула на Жан-Люка: — Какая-то проблема с шерифом?

Жан-Люк помялся.

— Проблема с… насекомым.

Брови Эммы взлетели вверх.

— Таракан?

— Меня это так беспокоит. — Хизер мотнула головой в сторону Бетани. — Я теперь не знаю, безопасно ли ей оставаться с ним.

— Уверена, что все будет хорошо. — Эмма многозначительно посмотрела на Жан-Люка. — Может, ты скажешь что-нибудь в утешение?

Неужели ему что-то известно? Хизер перевела взгляд с Эммы на Жан-Люка и обратно. Они явно что-то недоговаривали.

Жан-Люк потер лоб.

— Хизер, я могу поговорить с вами наедине?

— Отличная идея! — Фиделия махнула рукой в сторону реки. — Почему бы вам двоим не прогуляться? А мы посидим здесь.

Она подмигнула Хизер.

Та ответила ей сердитым взглядом. Фиделия могла бы обойтись и без столь прямых деклараций.

— Мне нужно через десять минут отвести Бетани на сцену для выступления.

— Мы сами это сделаем, — заявила Эмма. — А вы ступайте.

Это был явный сговор. Жан-Люк взял ее под локоть и повел в темную часть парка.

— Там в конце тропинки есть скамейка с видом на реку.

— Я вижу ее. Она занята.

— Правда? — Хизер прищурилась, но ничего не увидела. — У вас и вправду хорошее зрение.

— Да. — Он сошел с дорожки и повел ее между рядами пекановых деревьев. — Я понимаю, что вас беспокоит безопасность дочери.

— Конечно. Это так не похоже на Коуди. Он был всегда такой… нормальный. То есть абсолютно предсказуемый, скучный. У него всегда все расписано по пунктам, и он никогда не отступает от привычной рутины. Десять пунктов на каждый случай жизни.

— Десять пунктов? — Жан-Люк выразил удивление.

А что, если что-то можно сделать всего за девять?

— Тогда наступит конец света, — рассмеялась Хизер. — Серьезно. У него чистка обуви разложена на десять действий, на десять действий разложена чистка рыбы и уборка двора. Единственное исключение — секс.

Черт. Она поморщилась. Этого не следовало говорить. Но с Жан-Люком было так легко разговаривать.

— Конечно. Для этого нужно гораздо больше, чем десять пунктов.

Хизер снова поморщилась. Лучше промолчать.

— И сколько действий на это отводилось?

Она огляделась по сторонам.

— Похоже, в этом году будет хороший урожай орехов. Жан-Люк остановился и сжал ей локоть, заставив остановиться.

— Так сколько действий требовалось для занятий любовью?

— Три, — выдохнула она. — Но я не хочу это обсуждать.

— Три? Как же это возможно?

Хизер заскрежетала зубами.

— Я развелась с ним, если вы помните.

— Но это не занятия любовью. — Голос Жан-Люка окрасился негодованием. — Это… мерзость.

Она отступила на шаг.

— Все кончилось. Пусть вас это не беспокоит.

— У него явно не было желания доставить вам удовольствие, хотя в этом состоит главный смысл занятий любовью. Мужчина не может получить удовлетворения, если не удовлетворена его женщина.

Хизер откинула волосы с шеи. Температура воздуха вдруг словно подскочила на десять градусов.

— Занятие любовью требует сотни действий, — объявил Жан-Люк. — Даже поцелуй может состоять по меньшей мере из десятка шагов.

— Не думаю, — фыркнула Хизер. — Губы сомкнули. Губы разомкнули. Всего два шага.

— А язык?

— Ах да. Вы француз. О’кей. Губы сомкнули, сунули язык, разомкнули губы. Три шага.

— Вас не целовали по-настоящему, — вздохнул он.

— Прошу прощения. Я целовалась двенадцать лет.

— Я целовался гораздо больше.

Хизер скрестила на груди руки.

— Я это уловила.

Он приблизился к ней.

— Десять действий для приличного поцелуя.

— А для неприличного?

Хизер про себя простонала. Вот нахалка. Кажется, она напрашивалась на неприятность.

Он улыбнулся, блеснув в темноте зубами.

— Есть только один способ это выяснить. — Уронив трость на землю, Жан-Люк приблизился к ней вплотную. — Придется провести испытания.

Жан-Люку пришелся по душе поворот, который принял их разговор. С первой минуты, как он увидел Хизер, ему хотелось к ней прикоснуться. Ее длинные голые ноги были для него сущим испытанием. Ее раскрасневшаяся от притока крови кожа отзывалась энергией в каждой нервной клетке его вампирского существа.

Но пока он ограничится поцелуем.

Эмма телепатически обругала его за то, что заставил Хизер волноваться, и велела прояснить ситуацию с Коуди. Что он и собирался сделать.