— Ты в этом уверен? — спросил наконец Стикс.

— Настолько, насколько я вообще могу быть в чем-то уверен в данный момент. — Цезарь яростно мотнул головой. — Dios, как же я был глуп, как же слеп!

— Но ты же не мог об этом заранее знать?..

Цезарь вновь прошелся по комнате. Он понимал, что ничего не должен утаивать от Стикса, если хочет рассчитывать на его помощь.

— Я встретился с Анной почти две сотни лет назад, в Лондоне, — проговорил он, вертя на пальце массивный перстень с печаткой. — Тогда я воспринимал ее как просто красивую женщину, возбудившую во мне желание.

— И что же произошло?

— Я соблазнил ее.

— Обычное дело для тебя в те годы, — сухо заметил Стикс. — Насколько мне помнится, ты соблазнил не одну лондонскую леди.

Улыбка тронула губы Цезаря при воспоминании об этом. О да, почти три сотни лет он использовал свои магические силы, чтобы соблазнять женщин. И не имело значения, были они смертными или демонами. Главное — чтобы были красивы.

То были замечательные годы, но неутолимое желание, которое некогда не давало ему покоя, пропало той ночью, когда он встретил Анну Рэндал.

Она открыла ему существование таких глубин страсти, о которых он раньше даже не подозревал. И, наслаждаясь вкусом этой женщины, он не увидел тех, кто уже в то время охотился за Анной.

— Случай с Анной был особым. Я почувствовал, что она не простая смертная. Почувствовал, как только прикоснулся к ней, но я не прислушался к своим инстинктам. Я хотел ее, и ничто не могло меня остановить. Если бы я был немного внимательней…

— То что?

— Она рассказала мне о своей кузине Моргане, но мне и в голову не приходило, что речь идет о королеве, — ответил Цезарь, сжав кулаки.

Стикс оттолкнулся от стола, пересек комнату и положил графу руку на плечо.

— Тебе и не могло прийти. Смертные всегда считали ее лишь мифом, легендой. До сих пор они довольно часто дают своим дочерям имя этой вероломной стервы.

Цезарь криво усмехнулся.

— Думаю, что в тот момент мои мысли были заняты другим. И еще… Сразу после наших с Анной любовных объятий меня навестили оракулы.

Цезарь содрогнулся при воспоминании о яркой вспышке света, которая предварила появление восьми древних оракулов. Он лежал в постели обнаженный, расслабившийся и полностью удовлетворенный. И тут оракулы появились перед ним, их мрачные лица не предвещали ничего хорошего.

— Они были совсем не в восторге, что я вкусил прелестей будущего члена Комиссии.

Стикс приподнял брови.

— Оракулы действительно вошли в комнату?

— После того как удостоверились, что погрузили Анну в глубокий сон.

— Так вот почему ты вынужден был служить им…

Именно так и полагал Цезарь последние два века. И оракулы ничего не делали, чтобы разуверить его в этом.

Но в тот самый момент, когда Анна вошла в чикагский отель, он понял, что ошибался. Все его чувства были настроены только на нее — словно она была единственной в мире женщиной.

— Я начинаю подозревать, что за всем этим кроется нечто большее, — пробормотал граф.

Стикс посмотрел на него вопросительно:

— Что же именно?

— Есть вещи, которые я не могу обсуждать даже с вами, милорд.

На губах старого вампира заиграла чуть насмешливая самодовольная ухмылка.

— Ну-ну…

Цезарь нахмурился. Он не собирался гадать, что именно могло позабавить его старшего друга. Но было ясно: ничего хорошего эта его ухмылка сулить не могла.

Отбросив ненужные мысли, Цезарь вернулся к своему рассказу.

— Анна говорила о своей кузине не только в ту ночь, но и…

— Что еще она рассказала? — перебил Стикс.

— Сказала, что, после того как мы провели вместе ночь, она вернулась в свой дом и обнаружила, что тот сгорел дотла. Естественно, Анна предположила, что ее тетка и кузина погибли при пожаре. Насчет тетки она, похоже, не ошиблась.

— Дело рук Морганы?

Цезаря охватила безумная ярость, когда он осознал, что едва не потерял Анну. Он убьет любого, кто будет ей угрожать!

Даже королеву фей.

— Моргана не могла знать, что покорная бедная родственница на сей раз не спит в своей постели, а находится в другом месте, к тому же погружена в волшебный сон, — ответил граф, оскалив выдвинувшиеся клыки. — И это было первое покушение на жизнь Анны.

Стикс утвердительно кивнул.

— Королева, вероятно, посчитала, что Анна мертва.

— Так было до тех пор, пока не начали проявляться способности Анны. Как только королева их почувствовала, она велела своим феям отыскать ту, которая унаследовала кровь древних.

— Кровь древних?.. — Стикс нахмурил брови и бросил взгляд на свою обширную коллекцию книг. — Я считал, что Моргана последняя в этом роду.

Цезарь пожал плечами:

— Я тоже так считал.

— Ты веришь в то, что они действительно кровные родственницы?

— Похоже, что так и есть.

— А теперь ей суждено стать оракулом, — проговорил Стикс, и в его глазах вспыхнул темный огонь. — Занятно…

— Не занятно, а опасно, — поправил Цезарь. Он узнал темное пламя, загоревшееся в глазах друга. Оно появлялось, когда вампир собирался призвать своих собратьев на битву. Но Цезарь понимал, что сначала следовало получить ответы на некоторые вопросы. Иначе нельзя было рассчитывать на то, что угроза жизни Анны умрет вместе с королевой. — Я не знаю, чего хочет Моргана ле Фей от Анны, но я намерен это выяснить. Как только мы узнаем это, сразу, думаю, стоит пригласить королеву на небольшую семейную вечеринку.

Стикс хищно усмехнулся.

— Я не прочь устроить барбекю.

Туманы Авалона не были вымыслом.

Магический туман протянулся на мили вокруг острова, скрывая его от человеческих глаз и защищая от вторжения демонов.

Никому не дозволялось ступать на остров без приглашения королевы. А тот, кто был настолько глуп, что пытался обойти барьеры, быстро узнавал, что такое гнев феи Морганы. После такого урока никто не осмеливался повторить попытку проникнуть на остров.

Главным образом потому, что все смельчаки находили здесь свою смерть.

В этот день туман был темный как грозовая туча, и он отражал настроение Морганы, нервно расхаживавшей по бархатному ковру своего тронного зала.

Этот огромный зал производил впечатление на любого посетителя, он прямо-таки подавлял своим великолепием. Высокая стеклянная ротонда, под которой находился круглый помост с золотым троном, располагалась в самой середине зала, а стены были украшены настолько изысканными гобеленами, что ремесленники-смертные зарыдали бы от зависти, если бы увидели их.

Справа и слева от трона стояли два мага-стража, и оба они казались воплощением совершенства — то были молодые обнаженные мужчины с идеальными мускулистыми фигурами, длинными, ниспадающими до плеч белокурыми волосами и с совершенными чертами лиц, словно вылепленными рукой ангела. К тому же ни один из них без особого на то разрешения не проявлял ни малейших эмоций.

Словом, они были безупречны.

Впрочем, иное Моргану ле Фей удовлетворить не могло.

Но королева, нервно расхаживавшая по тронному залу, не обращала ни малейшего внимания на красавцев стражей. Покусывая губы, она продолжала ходить туда и обратно, и ее легкое белоснежное платье то развевалось от порывистых движений, то ниспадало спокойными волнами, подчеркивавшими стройность ее высокой фигуры, увенчанной великолепной гривой вьющихся рыжих волос, мерцающих в свете множества свечей.

Только почувствовав приближение подданного, Моргана заставила себя вернуться на трон и занять свое место. Она казалась очень спокойной; ее прекрасные черты не отражали никаких чувств, а в зеленых глазах, прятавшихся за густым кружевом ресниц, было невозможно что-либо прочесть. Выражение ее лица совершенно не изменилось, даже когда в зал вошел высокий мужчина с необычайно развитой мускулатурой, вьющимися черными волосами и голубыми глазами.

Он был поразительным созданием. И великолепным любовником.