— Рано или поздно это должно было произойти. Вы друг другу совсем не подходили.

— Боже, Крейг, ты говоришь ну в точности как моя мать.

Мы сидели на скамье у самой вершины Парламентского холма в парке Хемпстед-Хит и смотрели на Лондон, утонувший в этот холодный январский день в ливнях и в лучах солнца, тоже кажущегося влажным. Крейг пришел сюда пешком, я добрался на метро.

Во-первых, я был с бодуна и все еще слишком нетрезв, чтобы сесть за руль, а во-вторых, по-любому не смог бы этого сделать — во всяком случае, не в Ленди, — даже если бы очень захотел: прошлой ночью кто-то проколол на ней пару покрышек и вдобавок разбил обе фары. Я заявил о случившемся в полицию, но там мне сказали, что они в курсе: патруль уже приезжал, когда сверхчуткая система сигнализации зарегистрировала наклон на одну сторону и тут же оповестила центр безопасности в «Маут корпорейшн», а уже оттуда операторы сообщили копам. Те минут десять барабанили в мою дверь, а затем еще с полчаса названивали мне по телефону, однако так и не смогли потревожить мой пьяный сон. Теперь, заявили они, им предстоит изучить записи на кассетах с камер наружного наблюдения. Возможно, порезвились дети, только и всего.

Ну, как раз, подумал я, стоило только размечтаться, что мои неприятности заканчиваются.

— Ну да, — согласился Крейг с моим обвинением, что он говорит, словно моя мать, — Матерям всегда лучше видно.

Я покачал головой.

— Эту фразочку — вы, мол, друг другу совсем не подходили — всегда говорят, только когда уже поздно.

— А как же иначе. Если ты кому сказанешь подобное в начале, когда это еще может помочь, тебя запросто обвинят в ревности и еще бог весть в чем, а потом, когда отношения зайдут в тупик, ты же окажешься и виноват. Шансов у тебя никаких. Остается только терпеть и ждать, когда все кончится.

— Тебе не нравилась Джоу?

— Не то чтобы не нравилась. Джоу клевая девчонка. Тут не тот случай, когда дожидаешься конца, чтобы высказать приятелю все, что думаешь о его экс-стерве. Это я тебе теорию излагал. Джоу клевая, но почти такая же чокнутая, как ты, да к тому же с большими амбициями. Тебе нужен кто-то, кто сумел бы тебя немного сдерживать, а не подруга по шизе, с которой можно еще и трахаться.

— Не думаю, чтобы Джоу действительно была такой психованной, как ты говоришь.

Крейг наклонил голову.

— Знаешь, иногда она точно сходила с рельсов. Просто чудо, что вы протянули так долго.

— Вот и Кулвиндер сказал тогда, одиннадцатого сентября, что его тоже это удивляет, — ответил я со вздохом и посмотрел на процессию больших реактивных самолетов, неторопливо огибающих далекую гряду облаков, выворачивая на запад в пологом снижении к аэропорту Хитроу.

—, Знаешь, — проговорил Крейг, — однажды она ко мне подкатывалась.

Я уставился на него.

— Ты шутишь! — Господи, подумал я, теперь еще это.

— Вовсе нет. Между прочим, это случилось еще летом. Она тогда тебя потеряла или что-то в этом роде. Вы повздорили, ты ушел в растрепанных чувствах, и она решила, что ты мог зайти ко мне. Появилась на моем пороге без предупреждения. Ну я и пригласил девушку войти, не хлопать же дверью перед самым ее носом, это было бы уж слишком невежливо, ведь она пришла вся в слезах. Предложил ей выпить, выступил в роли наперсника, выслушал исповедь…

— И согласился, что я действительно тот самый мерзавец, каким она меня расписала?

— Прости, но мне действительно пришлось балансировать на грани между мужской солидарностью и желанием выказать сочувствие расстроенной даме.

— Ну, слово за слово, одно к другому, ясное же дело, — заключил я.

Черт побери, а вдруг он и вправду ее трахнул? Что, если он просто не хочет мне говорить? Да, но что из этого, Кен, подумай. Действительно ли тебя колышет подобное? А может, нет?

Вообще-то не очень. В смысле, я вообще не имею права ревновать или огорчаться, и уж всяко не в случае с Крейгом, из-за некогда происшедшего между мной и Эммой, хотя, конечно, подобная логика типа услуга за услугуне оказывает никакого влияния на тот набор древних инстинктов и запрограммированных изначально реакций, из которых, в сущности, и состоит человек.

— Вовсе нет, — возразил Крейг, — Ничего не одно к другому. Она чуть ли не набросилась на меня. Вдруг, ни с того ни с сего.

— Господи!

— Мы и выпили-то всего по полбутылки…

— Вина?

— Разумеется, вина. Не стану же я спаивать девушку виски.

— Извини.

— И только я собрался раскупорить еще одну…

— Ах, даже так?!

— Вот именно. И все в рамках приличий, вел себя культурно и вообще. Так что иди куда подальше со своими подозрениями и гнусными намеками, понял?

— Прости.

— Джоу буквально повисла на мне. Оборачиваюсь к ней в изумлении, а она впивается губами в мой рот, а рукой хватает меня за яйца.

— Охереть, — произнес я, переводя взгляд с далеких туч на Крейга, — Надеюсь, ты повел себя подобающим образом.

— Вовсе нет, Кеннет, — возразил Крейг, вытягивая ноги в серых трениках, которые, как и его куртка, вышли из моды лет десять назад, — Вести себя подобающе означало бы показать ей, насколько прекрасен любовный акт с настоящим мужчиной, но я этого не сделал.

— Спорю, что взасос-то ты с ней нацеловался, подонок. Джоу это классно умеет.

Лицо Крейга приобрело задумчивое выражение.

— Хм… Я склонен был относить это на счет нервного возбуждения, но теперь понимаю, что ты прав.

— А ты ее точно не трахнул?

— Нет, потому что принес себя в жертву дружбе. «Ты красивая, — сказал я ей, — и твое внимание мне льстит, но утром мы пожалеем о том, что сделали». Господи, мы даже сошлись на том, что, хотя ты и заслуживаешь самого гнусного предательства, мы лишим себя такого удовольствия.

— Только… Ах, черт побери!

— Ну, что теперь?

— Так, пришла в голову неприятная мысль.

— Какая? И кому ты звонишь?

— Однажды она пошла искать меня к Эду.

— Ну и ну!

— Вот именно!

Крейг сделал такое движение, словно собрался встать со скамейки.

— Хочешь, я…

— Ну если желаешь поглядеть на мое унижение, гляди прямо сейчас. Раньше сяду — раньше выйду.

— Ты трахался с ней, да?

— Нет, не было такого!

— Слушай, Эд, Джоу сама говорила, что однажды пошла к тебе. А в другой раз она сходила к Крейгу и стала приставать к нему…

— Эй, — вмешался Крейг, — попрошу меня не впутывать!

Его замечание я проигнорировал.

— …так ты что, станешь утверждать, будто она не пыталась проделать то же и с тобой?

— Э-э-э…

— «Э-э-э»? Так ты говоришь «э-э-э»? И это все, что ты можешь сказать?

— Видишь ли…

— Так, значит, ты вправду трахал ее! Сукин ты сын!

— Да она сама запрыгнула ко мне в постель. По сути, это было изнасилование!

— Иди-ка подальше с такими объяснениями, Эд.

— И потом, она сказала, что никогда не делала этого с черным парнем. Что мне оставалось? Лишить ее этой возможности?

— Только не примешивай сюда, бля, проблему межрасовых отношений! И прибереги для кого-нибудь другого легенду о потрясающих в постели черных жеребцах-рекордсменах.

— Я ничего не примешивал, браток, это все она!

— Ах, Эд, как ты мог, какого хрена тебе это понадобилось?

— Не сумел удержаться, старик.

— Пора, бля, и научиться, юнец-переросток!

— Слушай, старик, я жутко сожалею. На другой день чувствовал себя просто отвратно, и такое больше не повторялось, ей-ей.

— Ага, позабавился, трахнул девушку лучшего друга и сделал еще одну зарубку на своих гребаных зеркалах над кроватью, эка невидаль, да?

— Слышь, Кен, ежели б я мог вернуться в прошлое и сделать, чтобы того раза никогда не было, поверь, я так бы и поступил. А не говорил те потому, что не хотел причинить боль или испортить ваши с Джоу отношения. Чесслово, мне б хотелось, чтоб такое никогда не случалось. Но так уж вышло, и я об этом жалею, старик. Мне совестно. Прости меня, а? Прошу.