— Я сказал: поехали, — Василий водрузил себя на «стул», который был чуть больше его задницы; на далекий газон, располагавшийся полусотней метров ниже, он старался не смотреть. Но проехать спокойно удалось метров десять, не более. Кто-то стал высовываться из нижнего окна и палить в пассажира крохотного подъемного устройства. Иглы противно звякали под сидением, пришлось и ноги подобрать, как это делают малыши. «Стрельба по медленно ползущему кабану», — так обозначил Василий происходящее и швырнул вниз гранату, отсчитав «раз-два» после сдергивания чеки. Внизу рвануло; тот, кто стрелял из автомата, потерял, так сказать, голову и вывалился из окна. Но тот, кто пришел ему на смену, стал садить из подствольного гранатомета. Когда Василий был не так уж далеко от крыши — на предпоследнем этаже — враг попал, если не в яблочко, то в стенд с мишенью.

Монорельс прожгло насквозь, а «стул» развернулся на девяносто градусов и натужно заскрипел, собираясь оторваться. И хотя меткий враг отпал, когда вниз была сброшена граната, ситуация оказалась аховой.

Василий Майков никогда не был альпинистом и питал отвращение к любой высоте, хотя ему и приходилось по долгу службы ходить по горным кручам. Ему сейчас надлежало слезть со «стула», шагнуть практически в пустоту, чтобы по дороге ухватиться за отогнутый от стены монорельс ниже точки разрыва. Еще немного спуститься, разнести из винтовки зеркальное стекло и, оттолкнувшись от стояка, с лету войти в окно…

Василий шагнул, почти не готовясь и не глядя — усёк, что еще десять секунд — и ему нипочем не сделать этот шаг.

За монорельс он ухватился, но лишенный креплений стояк под весом человека еще больше отогнулся от стены здания. Снизу опять кто-то стрельнул, и десять иголок вошло в жилет, чуть поточнее — и вся задница была бы уязвлена. По счастью, вертолет пискиперов ударил ракетой в стену здания — тупо, для галочки. Ударная волна заставила монорельс спружинить и зашвырнуть Василия в окно предпоследнего этажа. «Мотылек» оказался настолько увесистым, что пробил стекло.

Он оказался в помещении, напоминающем штабной пункт. И здесь находился какой-то важный чин.

Военачальники МОД носили такие знаки отличия, какие хотели, кто генеральские, кто адмиральские, никто не скромничал, но птицу было видно по полету. Султан, одним словом. Не Бейбарс ли? Возле крупного деятеля кучковалось примерно пятнадцать человек охраны и свиты. Они, выстроившись чуть ли не в ряд, завязали бешеную пальбу по негодяю, самочинно ворвавшемуся в благородное собрание. Василий закатился за диван — какой султан без дивана — и вдруг всё стихло. Осторожно приподнялся, оглянулся, удивился. Лица у отборных джихадистов, у эмиров и самого султана побелели, а потом покраснели. А затем они присели, и вот уже улеглись на паркет животом. Дальше хуже.

Джихадисты подтянули ноги под живот и приняли позу «попа вверх, лицо вниз». Очень неприличная поза, особенно для мужчины-воина. Впрочем, в йоге такая позиция называется «асана Черепахи» и никаких нареканий не вызывает. Затем гордые мужчины стали тужиться, примерно как курочки, которые собираются снести яичко. Султан старался не меньше других.

Вот уж у одного моджахеда лопнули штаны и на пол скатилось яичко, размером со страусиное. Бедолага успел только вскрикнуть: «Айа», после чего незамедлительно скончался. Схожая участь постигла еще двоих, в том числе и султана. В животах еще живых моджахедов что-то ходило ходуном.

Бодик развернул виртуальное окно — ура, значит ему удалось восстановить лекторы — и Василий увидел то, что за бардак твориться внутри людей, пораженных необычным оружием… или неизвестной болезнью.

Клетки делились как бешенные. Новые клетки пенной волной неслись по организму. Все это происходило в потоке ускоренного времени, в миллион раз быстрее, чем принято в природе. Мутировавшие энзимы бодро резали генные цепочки, связывая их в пучки. Клеточные транспортеры лихо подтаскивали аминокислоты. Разбухшие рибосомы резво протягивали через свое нутро пучки генов, выдавая на гора штабеля протеинов.

— Что это вы застыли словно памятник Пушкину? — напомнил бодик. — С вирусоботами шутки плохи.

— С кем?

— Ну, помните труха из пакетика. Это вирусные вектора с программой пробуждения спящих HOX-генов. [45]А z.структуры, разработанные в РЭГ, выплескивают потоки ускоренного времени, разгоняя процессы мутаций и биологического роста.

— И кто же активизировал z-структуры?

— Да эти горе-экспериментаторы активизировали, когда делали из вас монстра Аладдина.

— И что я, блин, мутировал — я стану таким же как они? Только не это.

— Вероятно, экспериментаторы этого и хотели, но, что уж греха таить, у вас есть особая x.структура — вы еще её «ящеркой» называете — она может управиться с любой z.структурой.

— Ладно, продолжай. То есть, заканчивай.

— В общем, активизированные z.структуры устроили тут немаленький бедлам. Бегите же, Василий Савельич.

Уговаривать долго не надо, конечно пора. Василий собрался аккуратно проскользнуть к двери, на большее не было сил. Он сделал несколько шагов, но случайно задел ногой яйцо размером с грейпфрут. Оно треснуло и из него выпрыгнул своеобразный цыпленок. Он расправил члены, разогнул конечности и сразу стал в три раза больше, напоминая одновременно рептилию, паука, саранчу и кикимору.

Василий сделал шаг в сторону и кикимора тоже. Василий сменил направление, это повторила и кикимора.

И рад бежать, да некуда.

Тут кикиморе расхотелось играть, она была слишком голодна. Прижавшись к полу, она скользнула в сторону Василия, но очень своевременно в дверь заскочил кипящий от ярости джихадист и…

Эта гадина была тут, а вот уже там — ясно, что движется в потоке ускоренного времени, — и впилась моджахеду в горло. Василий еще успел заметить, что тварь вогнала длинные хоботки-катетеры внутрь человека, а ее круглый рот заставил лопнуть его кожу.

Джихадист рухнул, покатался немного по полу, даже не пытаясь оторвать вредоносную тварь — руки были почему-то прижаты к ушам — и затих. Один глаз его закрылся, другой, напротив, выкатился из орбиты, налившись ужасом и кровью.

Человек жил, но был уже включен в метаболизм твари, использующей энергетически выгодное внешнее пищеварение. Было видно, что «кикимора» делает глотательные движения, и разбухает, наливается красным содержимым, а моджахед, в свою очередь, съеживается и тончает. К концу кровавой трапезы он превратился в скелет, обтянутый кожей, а тварь уже была размером с приличного индюка. На исхудавшем животе жертвы мгновенно набухли пузыри янтарного цвета, вот они лопнули и из отверстий полезли личинки, размером с большой палец ноги.

Отожравшаяся тварь обернулась к Василию задом и на этой части ее тела невольный зритель увидел что-то напоминающее человеческое лицо, если точнее свирепую физиономию султана Бейбарса. «Глаза» были без зрачков, изумрудно-прозрачные.

Кикимора неуловимым движением оказалась рядом с Василием. Еще немного и будет поздно. Василий Савельевич закрыл глаза, казалось бы не вовремя, но он почувствовал волну и ушел в Преднастоящее — «плюс одна секунда». Там тварь была уже не кикиморой, а клубком сосудов и нервов, среди которых выделялся сосательный клапан и нервный ганглий в районе анального отверстия. Туда Василий и выстрелил из штурмгевера. Лишившаяся мозгов тварь с жалким визгом побежала на длинных циркульных ножках и скрылась за шкафом. Но по соседству откупорилось еще два яйца. Вылезшая оттуда сладкая парочка направились в сторону Василия, перекрывая проход к двери и ласково улыбаясь почти человеческими лицами. Их нес поток ускоренного времени — один бросок и всё. Майков вскочил на подоконник, не желая даться молниеносному врагу живым.

— Я же предупреждал, что надо торопиться, — сварливо произнес бодик.

И вдруг с той стороны окна его окрикнули. Василий увидел Акая, спускающегося на тросе вдоль наружной стены.

— Хватайтесь, дядя Вася.