В этот момент Джиллиан поняла, что никогда не сможет стать его женой.

Дункан проснулся от металлического грохота.

— Просыпайтесь, ленивые ослы! — орал одноглазый надсмотрщик, колотя палкой по железным прутьям. — Вы уже полдня проспали!

Сквозь дыру в крыше просачивался хмурый свет занимающегося дня. Накануне рабы вернулись в камеру почти в полночь. Дункан чувствовал, что надолго его не хватит. Два месяца он надрывался на тяжелой физической работе, получая корку хлеба. Два месяца он не видел Джиллиан. Дункан вытер ладонью грязное, потное лицо.

Что с ней стало? Последнее время он старался об этом не думать. Во всяком случае, она жива. Жива и в безопасности. Наверняка у нее хватило рассудительности сделать то, что от нее требовалось в сложившейся ситуации. Об этом Дункан тоже старался не думать. Главное, что она жива. Он придет за ней, спасет ее. Ради этого стоило жить. Воспоминания о Джиллиан придавали ему сил.

Снова появился надсмотрщик:

— Скорей, черт бы вас побрал! Работы по горло. Хозяин хочет, чтобы вы расчистили южное поле, пока не начался дождь.

Дункан шутливо ткнул приятеля локтем в бок:

— Джейк, открой глазки. Мама зовет.

Джейк с трудом разомкнул веки. Вид у него был ужасный. За последние недели он сильно сдал, под глазами появились темные круги, кожа висела на ребрах складками. Джейк медленно умирал от голода. Большинство рабов выдерживало примерно полгода, самые выносливые — год, а Джейк провел на плантации уже целых девять месяцев. Видно, ему осталось недолго.

Дверь камеры распахнулась, и рабы хмуро побрели к выходу. Один не мог идти и полз на четвереньках; другой помог ему подняться на ноги. Должно быть, к вечеру в камере появится пустое место, и снова начнется драка из-за освободившейся пайки хлеба.

— Идем, — сказал Дункан, протягивая Джейку руку. — Пора подышать свежим воздухом, красавчик.

Джейк ухмыльнулся:

— Хороший ты парень, Дункан Родерик, хоть и граф.

Они вышли из камеры последними. Тут опять появился надсмотрщик.

— Нужны двое резать тростник, — объявил он.

Дункан и Джейк переглянулись, на их губах появилась улыбка.

— За это — лишний ломоть хлеба и кусок сыра, — пообещал надсмотрщик.

— Мы согласны, — поспешил сказать Дункан. — Будем рубить тростник.

Надсмотрщик скептически посмотрел на них с Джейком.

— Нет, вы не годитесь. В вас еще слишком много жизни.

Он двинулся дальше.

— Значит, еще и силы есть, — крикнул ему вслед Дункан, чувствуя, что шанс на спасение может вот-вот исчезнуть. — Мы можем нарубить много тростника.

Надсмотрщик остановился, сплюнул.

— Чего это ты так рвешься рубить тростник, Татуированный? Может, вы с дружком недоброе задумали?

Дункан показал на ссадины от ярма, оставшиеся на плечах.

— Что мы, дураки? Просто надоело тележку таскать.

Надсмотрщик впился ему в лицо своими крысиными глазками.

— Только на один ломоть хлеба мы не согласны, пускай будет два, — подыграл Дункан. — Дураков нет задешево спины гнуть.

Один из рабов неуверенно захихикал и тут же получил от надсмотрщика удар палкой.

— Заткнись, пока я тебе башку не проломил!

И он снова воззрился на Дункана.

Тот мысленно молился так, как никогда в жизни.

— Ладно, черт с вами, — смилостивился надсмотрщик. — Идите за мной, парни. Но если будете дурака валять, я велю страже тут же вас пристрелить.

Дункан оглянулся на Джейка и первым зашагал вперед.

Негр ожил, его глаза загорелись огнем, а губы прошептали: «Домой».

— Это невозможно.

— Так ты идешь или нет?

— Подумай как следует. Что ты делаешь?

Беатриса стояла у открытого окна в ночном халате. Джунгли сливались в темную угрожающую массу.

— Ты должна думать не только о себе. У тебя ведь скоро будет ребенок.

— О нем-то я и думаю. — Джиллиан застегнула на шее ожерелье из бриллиантов и изумрудов, некогда подаренное ей Дунканом. — Я иду на это ради своего ребенка.

Она стала наскоро собирать вещи, необходимые в дорогу, Беатриса следовала за ней по пятам.

— Это безумие. Даже если ты доберешься до города, даже если кто-то согласится тебе помочь, все равно из Порт-Ройяла тебе не выбраться. Половина кораблей принадлежит Индиго, половина матросов работает на него. Тебе далеко не уйти.

— Все равно я должна попытаться. Нужно было сделать это давным-давно. Ты идешь со мной или нет?

Беатриса стиснула зубы.

— Если что-нибудь случится с тобой или с ребенком, я буду чувствовать себя виноватой.

Джиллиан пожала плечами:

— Тогда оставайся. Я пришлю за тобой, когда смогу.

Беатриса схватила сестру за руку.

— Ну пожалуйста, не делай этого, — взмолилась она. — Выходи за него замуж. Он будет о тебе заботиться. Он не сделает ничего плохого ни тебе, ни ребенку.

— Не могу.

— Но ведь в Англии ты вышла замуж за человека, которого совсем не знала. — Беатриса сложила руки на груди. — Когда отец подписал брачный контракт, ты заявила, что не выйдешь замуж за человека, которого не знаешь. Индиго ты знаешь гораздо лучше, чем тогда Дункана. А ведь граф Кливз мог оказаться плохим, жестоким мужем.

— Но не оказался. — Джиллиан поднесла палец к губам и продолжила шепотом: — Он не был плохим и не был жестоким. Я полюбила его, а он полюбил меня.

— И ты надеешься, что это повторится? — рассмеялась Беатриса. — Такое счастье часто на женскую долю не выпадает.

Джиллиан смотрела на сестру, но видела в этот момент перед собой Дункана, и это придавало ей сил.

— На меньшее я не согласна.

Беатриса пожала плечами:

— Ты делаешь ошибку.

Джиллиан повесила на шею мешочек с монетами.

— Мне некогда с тобой спорить. Я ухожу. Попробую сбежать.

— А как ты проберешься мимо стражи?

— Как-нибудь. Принимай решение, только быстро. Если ты останешься, я не обижусь.

Беатриса насупилась:

— Это безумие.

— Ты идешь или нет?

— Мне нужно переодеться. Я отказываюсь бегать ночью по джунглям в одном халате.

Джиллиан улыбнулась.

— Только скорей. Через час в доме начнут просыпаться. Через два часа заметят наше отсутствие. Мы должны как следует оторваться.

Беатриса тихо вышла из комнаты.

Джиллиан вернулась к ночному столику, чтобы взять серебряную расческу, которую подарил ей Дункан.

Тут на балконе раздался шорох. Джиллиан замерла. Кажется, померещилось? Должно быть, ветер шуршит листвой или от сквозняка качнулась занавеска.

Потом снова раздался тихий звук. Кто-то сделал шаг.

Неужели Индиго приставил к ней шпиона? Догадался, что она решила убежать? Двухдневная отсрочка кончилась. Завтра, точнее сегодня, нужно будет дать ответ.

Джиллиан вспомнила, что на столе возле двери стоит ваза с фруктами. Там должен быть фруктовый нож. Бесшумно она сделала несколько шагов и нащупала рукоятку. Клинок был коротким, но острым, как бритва. Теперь Джиллиан чувствовала себя более уверенно.

Она осторожно подкралась к окну и увидела чей-то смутный силуэт. Кто-то прятался на балконе!

Стиснув зубы, Джиллиан занесла руку с ножом. Никто не посмеет встать у нее на пути. Слишком много времени она была парализована горем. Сегодня настало время действовать. Она больше не будет игрушкой в руках судьбы.

— Кто там? — громко спросила Джиллиан.

Мужчина быстро шагнул в комнату.

Джиллиан молниеносно нанесла удар, и соглядатай охнул от боли — лезвие распороло ему руку.

Джиллиан вновь занесла окровавленный нож.

— Господи, да перестань ты! Джиллиан, это я…

Она похолодела. Матерь Господня! Дункан явился за ней с того света!

А может быть, кто-то решил сыграть с ней злую шутку?

— Дункан? — не веря своим ушам, ахнула она.

— А кто же еще?

Он барахтался, запутавшись в шторах. Разумеется, это могло быть только привидение.

— Но ты же умер. Тебя зарыли в песок, — дрожащим голосом выдавила Джиллиан. — А потом тебя поглотило море. Мне рассказывали, как твой труп унесли в джунгли.