— Одна работа и никаких развлечений?

— Что, твой дружок Брюс довольно скучный мальчик? — Похоже, виски уже успело несколько развязать ему язык, но сейчас Брюс был этому только рад. Какого черта он вообще согласился прийти сюда?

— Помнится, не всегда такой уж скучный…

— Как дела у моей бабушки? — резко спросил он.

Официант поставил перед ними восхитительную на вид рыбу, но есть Брюсу решительно не хотелось.

— Прекрасно. Она радуется хорошей погоде и с удовольствием возится в саду, ты же знаешь ее привычки.

— А Кэтти? — Брюс еще пытался перевести беседу в сдержанное светское русло. Ему просто необходимо было сохранять контроль над собой, но с каждой минутой это давалось все труднее. Он невольно поддавался на все провокации соблазнительной чертовки.

— Ну, у Кэтти все замечательно. Ей очень понравилось жить на ранчо. Я ей твержу, что зимой в период ветров там совсем не сладко, но она не верит. Что и говорить, ребенку не место в Нью-Йорке.

Маргарет взялась за вилку и с наслаждением отправила в рот кусочек рыбы. Все силы уходили на то, чтобы сдерживать волнение. Она была вовсе не так не уязвима для сарказма своего собеседника, как давала понять, и радовалась любой секундной передышке.

Ей мучительно хотелось спросить его, зачем он начал обольщать ее там, на ранчо. Была ли она хоть на мгновение желанна ему, или все это было только игрой. Но нет, нельзя раскрываться перед этим человеком. Опустив глаза и нарочито интимно понизив голос, Маргарет вновь пустилась в атаку.

— Глупо, правда? Произносим пустые слова, когда нам так много есть что сказать друг другу.

— Например?

— Например, что за эти две недели я успела забыть, насколько неотразимо ты выглядишь. — Она отложила нож и вилку и посмотрела ему в глаза.

— Что ты задумала? — По ее примеру он тоже отодвинул приборы и в упор уставился на Маргарет. Брюс надеялся, что его лицо не отражает того смятения, что воцарилось в его сердце.

— Ничего, просто разговариваю.

— Разговариваешь?

— Вот именно. Ради этого я и позвонила тебе. Чтобы мы могли поговорить, хотя…

— Хотя — что? — быстро спросил Брюс.

— Хотя сейчас мне в голову приходят идеи более увлекательно провести время, — еле слышно выдохнула Маргарет.

— Правда?

— Правда. Говоря начистоту, я прекрасно могла бы уладить все проблемы с квартирой и банком по телефону. Совсем не нужно лично являться, когда… — Любая могла бы утонуть в бархатистой глубине его глаз, подумала Маргарет.

— Но ты просто не могла устоять перед желанием порадовать взор созерцанием меня?

— Не совсем. И в твоих устах это звучит излишне цинично, если не самовлюбленно, Брюс. Понятно, конечно, что ты такой и есть, но не стоит демонстрировать это столь явно…

Брюс стал смотреть куда-то вдаль, и Маргарет поняла, что он пытается сдержать улыбку. От этого у нее сжалось сердце.

— Циничный, самовлюбленный… Тогда ответь: зачем тебе понадобилось тащиться в Нью-Йорк ради встречи с таким малопривлекательным типом?

— Я правда хотела поговорить с тобой, Брюс. Мне казалось, просто безумием оборвать нашу связь, раз уж мы неизбежно будем часто сталкиваться. Ты, конечно, и циничен, и самовлюблен, спору нет. Но все же иногда с тобой очень приятно.

— Очень приятно. Ну, ты, я смотрю, перешла к откровенной лести. Что ж, раз ты высказала все, что обо мне думаешь, пора и мне сообщить, что я думаю о тебе.

По спине Маргарет пробежал холодок. Сейчас он даст понять, что его по-прежнему тянет к ней, что она ему вовсе не безразлична.

— Тебе не кажется, что ты не последовательна, — сказал Брюс то, что она никак не ожидала услышать. — То ты читаешь мне мораль, то беззастенчиво флиртуешь и заманиваешь в постель. С чего бы это?

— А разве от меня требуется последовательность? — рассмеялась Маргарет, мгновенно сменив тактику. — Женщинам по традиции позволено вести себя несколько загадочно. — Она положила подбородок на сцепленные перед собой руки и с вызовом посмотрела на Брюса.

Как ни странно, она стала наслаждаться ситуацией. Есть все-таки некоторая прелесть в роли роковой женщины.

— Я думала, мужчинам нравится непредсказуемость в женщинах. Мне казалось, их привлекают натуры таинственные и сложные.

— Не всех. Некоторые предпочитают определенность, — сухо возразил Брюс.

Он, например. Но при всем том непредсказуемость Маргарет, видно, оказалась исключением, потому что в этой женщине ему нравилось все. Единственное, что он мог сделать, — это постараться тщательнее скрывать свои чувства.

— Ты имеешь в виду, что тебе-то как раз и не нравится…

— Я имею в виду, что пора попросить счет, и…

— И…

Несмотря на сдержанность Брюса, Маргарет каким-то шестым чувством ощутила в нем скрытое колебание и, повинуясь внезапному импульсу, наклонилась вперед и коснулась его руки. Мимолетно, но достаточно, чтобы успеть погладить ладонь, легко скользнуть кончиками пальцев по его запястью и быстро отдернуть руку, чтобы он не успел почувствовать, насколько это прикосновение взволновало ее саму. Власть этого мужчины над ней пугала Маргарет, но она была полна решимости устоять.

— Ты идешь по тонкому льду, Маргарет. — Брюс в замешательстве запустил руку в свои густые волосы, но ни на секунду не оторвал взгляда от ее лица.

— Что ты хочешь сказать?

— Что я могу поймать тебя на слове. Воспользоваться твоим столь щедрым предложением. Но что будет после того, как мы опять переспим, снова прогонишь меня? Мне вовсе не нравится роль волка, таскающего раз за разом невинную овечку на заклание.

— Ну, тут уж выбор за мной…

— Выбор?

— Ну да. Я могу выбирать, как поступить. Либо заранее предвидеть все сложности и пробовать их избежать, либо, закрыв глаза, ринуться вперед, утешаясь мыслью, что любой опыт ценен. — Слишком много слов, и в них слишком много правды. Маргарет обольстительно улыбнулась — еще один дар, которого она раньше была лишена. Определенно, как бы плох ни был этот мужчина, некоторая польза от него есть. — Я решила выбрать второй вариант.

Да уж, саркастически подумал Брюс, чего ради говорить про тонкий лед, когда он может думать лишь о манящих синих глазах?

Столик, что разделял их, был совсем крошечный, так что Брюсу приходилось постоянно бороться с соблазном чуть сползти на стуле, чтобы дотронуться ногой до колена своей собеседницы. Боже, как он хотел ее!

— Мне кажется, это место плохо подходит для долгого разговора. — Маргарет не осознавала, что ее полуприкрытые веки, влажный блеск губ действуют на собеседника более возбуждающе, чем самый разнузданный стриптиз.

— И куда мы пойдем? — с удивлением услышал Брюс собственный голос.

Маргарет пожала плечами и потупилась, поглаживая тонкими пальцами ножку бокала.

— Может, ты предложишь?

Брюс молчал, хотя прекрасно понимал, что должен сказать. По-хорошему, стоит дать понять этой чертовке, что она не имеет никакого права одним двухминутным телефонным звонком разрушать его устоявшуюся жизнь. Ей пора отправляться на свое ранчо «Розовый дом», а ему оставаться здесь, браться за работу, каждую неделю менять подружек — в общем, жить в свое удовольствие.

Маргарет словно слышала вопросы, что он мысленно задает себе, чувствовала его колебания и сомнения. Но все это не имело никакого значения. Брюс не стал заказывать кофе или десерт, он потребовал счет. А это могло значить только одно: он пойдет с ней, никуда не денется. Чувство триумфа охватило ее и тут же схлынуло, оставив после себя горький привкус тоски.

Вот они, первые уроки искусства лжи, настраиваясь на воинственный лад, думала Маргарет. Раз уж мне суждено всю жизнь встречать мужчин, которые так и норовят нанести удар в спину, то я буду платить им той же монетой. И Брюс получит лишь то, что заслужил…

Казалось бы, теперь, после всего, что она узнала о нем, ее голова и сердце должны были бы оставаться холодными. Но с первой же минуты встречи тело женщины словно сгорало на невидимом огне, становившемся с каждой минутой все сильнее…