Уловив, что перед ним разыгрывается единственное в своем роде действо, Шон безропотно позировал ей всю оставшуюся часть дня, беря короткие перерывы лишь для того, чтобы переодеться и на ходу размять затекшие, онемевшие члены. О своем специфическом гонораре он даже не заикался, боясь словом или жестом отвлечь художника от творческого процесса.

Лишь поздно вечером, когда длинная тень легла на мольберт, Сирил вздрогнула, словно очнувшись, провела рукой по глазам и объявила конец сеанса.

— Шон, какой фантастический день! Мы сделали столько, что на завтра останется совершенная ерунда! — Чуть не приплясывая от радости, она повернулась к Шону, который медленно поднимался, разминая одеревеневшее тело.

Когда он выпрямился, коленки хрустнули. Болезненно сморщившись, он попробовал сделать простейшие движения, что оказалось совсем не просто.

Сирил вдруг пронзило острое чувство вины за то, что она, воспользовавшись бессловесностью начинающего натурщика, обрекла его на такие страдания.

— Тебе лучше как можно скорее поехать домой и принять горячую ванну или душ, Шон. Мне ужасно стыдно: нельзя так долго без перерывов заставлять человека сидеть в одной позе. Ты имеешь полное право жаловаться на меня в профсоюз натурщиков или в Общество защиты прав человека — хотя вряд ли там кому-либо есть дело до злоупотребления трудом натурщиков. — Она, не выдержав, ухмыльнулась, обнаружив истинную цену своему сочувствию.

Шон негромко рассмеялся — даже смеяться ему сейчас было больно.

— Пожалуй, я виноват в этом не меньше тебя. Я был зачарован зрелищем того, как ты рисуешь. Никогда не видел, чтобы человек работал пальцами с такой скоростью. Можно посмотреть, что ты сделала?

Он шагнул к рабочему столику, где лежали листы с эскизами, когда Сирил неожиданно преградила ему путь.

— Шон, не надо, прошу тебя! Еще нужно доработать кое-какие детали. Эскизы в целом еще не готовы, — солгала она.

Впрочем, у нее были веские причины не подпускать его к рисункам: сама еще не успев толком разглядеть эскизы, она видела одно — в них проявилось нечто, что никогда не проявлялось раньше. Дело заключалось не в Шоне как таковом: она боялась услышать облеченное в слова то, о чем страшилась думать, но что против ее воли выплеснулось на бумагу.

Она поспешила занять себя чем-нибудь, бросив через плечо:

— Может, спустишься вниз, Шон, и я сделаю тебе массаж спины? Представляю, как должны болеть твои мышцы, а ведь нам еще завтра работать! Мне вовсе не хочется превращать тебя в согбенного старика, охающего при каждом движении! — неловко пошутила она.

Шон кинул еще один взгляд на стопку листов и резко двинулся к ширме. Прихватив свою верхнюю одежду и обувь, он спустился вслед за Сирил по лестнице в наряде, в котором только что позировал, — в майке и бежевых плавках.

В гостиной он упал лицом вниз на диван, блаженно заурчав. Сирил покраснела: только сейчас до нее дошло, в чем будет заключаться ее миссия.

Отбросив прочь сомнения, она опустилась на колени и начала массировать могучие плечи.

Отличное знание анатомии помогало ей отыскивать пальцами места прикрепления мышц к кости, снимая усталость и судорожную окоченелость.

Шон лежал на животе, ничем не выдавая своего отношения к процедуре, а Сирил в свою очередь разыгрывала роль бесстрастной массажистки, хотя воображение ее рисовало картины совсем иного содержания.

Шон перевернулся на спину, и Сирил принялась разминать мышцы плеч и груди, не смея спуститься ниже. Когда, закончив, она встала, тяжелый вздох утомления слетел с ее губ. Шон открыл глаза, легко, словно заново рожденный, вскочил на ноги и в два приема уложил Сирил лицом вниз на диван, где только что отдыхал сам.

— Долг платежом красен, милая! Посмотрим, смогу ли я угодить тебе тем же, — сказал он, а его большущие руки уже мяли и щипали ее.

Через пару минут вздох облегчения вырвался из груди Сирил: Шон оказался истинным мастером массажа — куда лучшим, чем она сама.

Вялость и сладостная дрема затопили ее. Пальцы Шона обрабатывали спину, а голова то и дело вплывала в сон: две бессонные ночи не прошли даром; теперь, сбросив с плеч самую большую часть важной работы, она могла позволить себе расслабиться.

Когда не последовало ответа на его просьбу перевернуться на спину, Шон осторожно провел рукой по щеке и губам Сирил:

— Сирил, любовь моя, ты задолжала мне кучу поцелуев! Живо выкладывай их, милая, я никогда не работаю в кредит!

Сирил шевельнулась в ответ на его настойчивую ласку, и легкая улыбка на ее припухших губах сменилась озорной усмешкой. Жестом королевы она поднесла руку прямо к его лицу, предлагая довольствоваться этим подарком.

В массивной груди Шона зарокотал довольный смешок. Условия принимались. Зато в отместку он перецеловал каждый пальчик, потом ладонь, а напоследок — краешек сонно улыбающегося рта.

Быстро одевшись, он отыскал на одном из диванов вязаный плед, ласково накрыл им Сирил, включил ночник и, погасив все остальные огни в доме, вместе со своим вновь обретенным чувством счастья в душе вышел из дома в наступающую ночь.

Все утро напролет Сирил улыбалась, хотя оно дарило ей одну неприятность за другой. Сперва она проспала сигнал подъема, затем, второпях принимая душ, больно ушибла большой палец ноги, и даже за завтраком не обошлось без ЧП — наспех глотая пищу, она уронила на пол и разбила свой любимый бокал.

Одной рукой она открыла на звонок Шона входную дверь, другой заплетая свои длинные рыжие, все еще влажные волосы.

Шон провел рукой по длинной тяжелой косе.

— Черт, я так и знал, что надо было прийти чуть пораньше! Представляешь, сколько воды мы бы сэкономили городским службам, если бы приняли душ вместе!

— Экономия — еще не вся мудрость жизни, молодой человек, — назидательно ответила Сирил. — Что это у тебя за сумка?

— Я подумал, что раз уж судьба свела нас, тебе просто необходимо получить несколько уроков приготовления кофе, — сообщил Шон, водружая пакет на стойку.

У Сирил на языке вертелась ядовитая ответная реплика, но при виде дружелюбных янтарных глаз от ее напускной колючести не осталось и следа. Рассмеявшись, она обхватила его за шею и поцеловала Шона с жадностью, ошеломившей их обоих. Шон зажмурил глаза, смакуя вкус ее губ.

— К черту кофе, Сирил! Снимаю свои претензии. Такой поцелуй стоит тонны лучших кофейных бобов от Хуана Вальдеса, — выдохнул он, оторвавшись от ее губ.

— Не надо спешить, мистер! Вы разожгли во мне любопытство: мне не терпится приобщиться к таинству приготовления этого волшебного зелья! Посмотрим, обнаружится ли хоть какая-то разница с тем, что ты вчера так бесцеремонно вылил в раковину.

Шона не пришлось долго уговаривать. Засучив рукава серой рубашки, он размял пальцы — ни дать ни взять пианист перед концертом.

— Ну-с, для начала отмечу, что единого мнения о том, какой сорт кофе считать лучшим, нет. То же относится и к способам приготовления напитка. Но у меня есть свои, нажитые путем долгого и напряженного эксперимента, соображения на этот счет. Чтобы не мучить и без того измотанную работой художницу, постараюсь изложить их в трех основных правилах, — неторопливо говорил он, засыпая темно-коричневые зерна в кофемолку.

— Первое правило — насчет зерен: они должны быть свежими и размалывать их нужно только перед употреблением. Второе правило: заливать зерна горячей водой, но не кипятком. И, наконец, самое важное — кофейник всякий раз следует тщательно вычищать, чтобы на стенках не оседали масла, — они придают кофе прогорклый вкус.

Роскошный ароматный запах свежесмолотых бобов волновал и дразнил.

— Какую температуру выдает эта твоя штуковина? — Шон кивнул на портативный подогреватель воды над раковиной.

— Надо думать, градусов девяносто. Экономит мне кучу времени, и вообще… покупка этого обогревателя была одной из лучших моих идей, когда я переоборудовала кухню после приобретения этого дома.