— Благодарю вас, капитан.

Он покинул их. Пришло время прощаться. Симона обняла их по очереди, слишком взволнованная, чтобы говорить.

— Да поможет тебе Бог, — пробормотал Алекс.

— Дорогая Симона! — сказала Орелия. — Возвращайся к нам.

Симона кивнула, ее глаза наполнились слезами.

— Пошли, Орелия, — сказал Алекс, чувствуя, что Симона хочет поскорее закончить с прощанием.

Дверь за ними закрылась, и Симона осталась одна. Она сглотнула подступивший к горлу комок, распрямилась и подняла голову, отказываясь плакать. Через несколько минут она вышла из своей каюты и тихо постучала в дверь соседней.

Дверь соседней каюты чуть приоткрылась, и появился один темный глаз и часть гладкого лица цвета кофе с молоком.

— Десси? — сказала Симона, оглядывая палубу. Она была пуста, двери кают закрыты. — Я — сестра мадам Риго, — назвала она пароль.

Высокая худая рабыня, поднявшаяся на борт с Орелией, отступила, не улыбаясь. Симона быстро вошла и закрыла за собой дверь. Она с любопытством оглядела темное серьезное лицо, отмечая светящийся в нем ум и силу.

Рабыня также оценивающе осмотрела ее, в ее взгляде был напряженный вопрос. Симона поняла, что ее безмолвно спрашивают, можно ли ей доверять. Она сразу почувствовала родство с этой женщиной, опасения помогли понять страх беглянки, наверняка более сильный, чем ее собственный.

Обе каюты находились к корме от главного салона и были очень похожи. Дневной свет проникал сквозь матовое стекло в верхней половине двери. К полу были привинчены кровать, гардероб, стол и два стула. Симона узнала свой сундук у стены рядом с гардеробом, тут же стояла плетеная корзина.

Симона посмотрела на постель, где на шелковом покрывальце лежал третий обитатель каюты, завернутый в прекрасного качества легкую шерстяную шаль.

— Она спит, — тихо сказала Десси.

Симона наклонилась над ребенком. Крошечные пальчики были сжаты в кулачки, маленький пузырек появлялся на миниатюрных розовых губках с каждым вздохом. Симона с болью подумала о Жане-Луи. Она будет скучать по племяннику, который без нее вырастет из крошки в особенную личность, соединив черты своего отца и Орелии.

— Она прекрасна, — сказала Симона. — Как ее зовут?

— Жанна Мария. Жанна — в честь Орлеанской Девы, а Мария — в честь матери Господа нашего.

— Прекрасное имя.

— Ее жизнь будет лучше моей, — сказала Десси, печально глядя на дочку.

— Ты получила образование? — спросила Симона.

— Да. Моему отцу удалось это сделать. Но он не смог спасти меня, когда хозяин потребовал мое тело. Отец Жанны Марии продал бы ее… или даже использовал бы… — Гневная боль в ее голосе заставила Симону вспомнить Чичеро и собственное горе.

— Месье Латур учил тебя?

— Да.

Их глаза встретились, и Симона почувствовала еще более сильную связь с этой красивой темнокожей женщиной.

— Ты и Жанна Мария будете свободны, — пообещала она.

Десси кивнула, но страх не покинул ее выразительных глаз.

— Я должна побольше общаться с пассажирами до Батон-Ружа, но я приду, чтобы взять на прогулку Жанну Марию. Ты узнаешь мой стук, три медленных и два быстрых удара. Больше никого не впускай.

Они вздрогнули, услышав шаги и громкий стук в дверь соседней каюты — каюты Симоны.

— Мадемуазель? Мадемуазель Арчер? — Это был голос капитана Эдмондса. — Портовая инспекция, мадемуазель.

Симона и Десси испуганно переглянулись. Стук повторился, затем послышался скрежет поворачиваемого в замке ключа, и соседняя дверь открылась. Десси бросилась к гардеробу и выхватила черный плащ и шляпу с вуалью, оставленные там Орелией. Симона быстро надела их.

Они услышали шаги в соседней комнате, затем голос вышедшего на палубу капитана Эдмондса:

— Вероятно, мадемуазель на главной палубе. Ее семья только что сошла на берег.

Десси положила ребенка на руки Симоны, когда раздался стук в их дверь.

— Мадам Риго! Портовая инспекция!

Десси открыла дверь и отступила за нее.

— Джентльмены, — сказала Симона, прижимая к груди спящее дитя.

Капитан Эдмондс отступил в сторону, пропуская инспектора, дородного мужчину в темно-синей форме. Не тратя времени, чиновник открыл гардероб, снова закрыл его, затем выдвинул ящик под койкой, обнаружив соломенный тюфяк.

— Ваша горничная спит в каюте, мадам? — спросил он.

— Она — кормилица, — объяснила Симона, нежно поглаживая ребенка, — и понадобится мне ночью.

Инспектор оценивающе оглядел Десси, и Симона затаила дыхание. Затем его взгляд остановился на изящном вышитом шелковом одеяле, в которое был завернут ребенок. Он что-то пробормотал и отвернулся.

— Примите наши извинения, мадам Риго, — сказал капитан, и мужчины вышли.

Симона и Десси услышали стук в дверь следующей каюты и крик «Портовая инспекция!». Десси опустилась на стул и протянула руки к Жанне Марии.

Симона сняла вдовью одежду.

— Теперь я должна идти.

Она не вернулась в свою каюту, а прошла по палубе и оперлась о поручни, наблюдая, как сходят на берег инспектора и поднимается трап. Команда вывела пароход на середину реки. Путешествие началось.

Пассажиры стояли на палубе, следя за исчезающим позади городом, мачтами и трубами пришвартованных к пристани кораблей. Портовые рабочие сновали по причалам, в небо над дамбой поднимались шпили собора. Вскоре поворот реки все скрыл.

Монотонный плеск гребных винтов, вспенивающих воду, был приятным звуком, приглушенным разговорами и смехом пассажиров. На берегах реки появились деревья и кустарники. Послышался крик вспугнутой птицы, затем возбужденные крики темнокожих ребятишек, бежавших по дамбе вслед за пароходом. Впереди уже показались роскошные дома и сады прибрежных плантаций.

В главном салоне, сверкающем полированным красным деревом и медью, подавали кофе. Симона огляделась, но не увидела ни одного знакомого лица. Она выбрала место за столиком и, когда к ней подошел стюард, заказала кофе с пончиками. Она все еще ждала свой заказ, когда услышала мужской голос:

— Мадемуазель Арчер, какой восхитительный сюрприз!

С испуганно забившимся сердцем Симона подняла взгляд и увидела искренние синие глаза под копной белокурых волос.

— Вы помните меня, мадемуазель? Олаф Соренсен к вашим услугам. Ваш отец любезно пригласил меня в Беллемонт, когда я был клиентом его юридической фирмы.

— Конечно, я помню вас. Вы путешествуете ради удовольствия или по делу, месье?

Она страстно надеялась, что он не сойдет с корабля в Батон-Руже, что он не знает мужа Натали, и отчаянно искала способ избежать его вопросов.

— Я еду в Натчез по делу. А вы, мадемуазель?

Ее облегчение было так велико, что она сердечно улыбнулась ему.

— Я еду только до Батон-Ружа, к друзьям.

Стюард принес кофе и пончики. Воодушевленный ее улыбкой, мистер Соренсен сказал:

— Вы позволите присоединиться к вам?

— Пожалуйста, — сказала Симона, и он заказал себе кофе.

После вежливых вопросов о семье он спросил с огоньком в глазах:

— Вы осуществили свое желание встретиться с известной мадам Клео?

— Да. — И Симона стала забавлять его подробным отчетом о трапезе, которой она, Алекс и Орелия наслаждались в заведении мадам Клео.

Он ответил веселыми рассказами о своих неудачных приключениях в ее игорных залах. После приятно проведенного часа Симона извинилась, сказав, что встала очень рано и хочет отдохнуть до обеда.

«Может, и хорошо, что мы встретились,» — думала она, направляясь к своей каюте. Теперь, когда она сойдет с корабля в Батон-Руже, у нее будет свидетель. Но не узнает ли он ее, когда она вернется в костюме мадам Риго? Симона попыталась побороть беспокойство, с которым, очевидно, придется мириться до конца путешествия.

Позже тем же утром она приготовилась к своему первому испытанию: надела черный плащ и бархатную шляпу с темной вуалью, спадавшей до плеч. Страх, что она снова встретится с мистером Соренсеном, заставил использовать муку, которую Алекс положил в саквояж, чтобы скрыть румянец. Десси дополнила грим, растерев пальцами фитиль свечи и нарисовав Симоне темные круги под глазами.