— Да, но как я уже сказала, мне не хотелось бы, чтобы они были однотонными. Желательно, чтобы в них присутствовало по меньшей мере два оттенка.

Эрни с негодованием посмотрел на нее.

— Я вас понял с первого раза, миссис.

— И я хочу двадцать пять процентов.

— Берите, сколько сочтете нужным, милочка, деньги мало меня интересуют. Просто мне доставляет удовольствие вязать на старой машинке моей Мини.

Энни попросила дать ей парочку образцов, и две недели спустя Эрни заявился к ней домой со старым пакетом, который трещал по швам от находящейся в нем одежды. Энни разволновалась, опасаясь, что вещи окажутся ужасными. Однако, увидев их, она ахнула от изумления. Да ведь это же настоящие шедевры!

В понедельник утром, после вечеринки Дот, Энни на минутку задержалась у входа в «Пэчворк». Название магазина было написано разноцветными яркими буквами. Даже четыре года спустя Энни по-прежнему получала удовольствие, глядя на свое детище.

В витрине, расположенной слева, висел один-единственный наряд — белоснежный женский костюм, сшитый из тонкой прозрачной ткани, с широкой лентой из нежно-голубого сатина, окаймляющего низ изделия. Между голубой лентой и белой частью костюма была вставка из белоснежных кружев с вплетенными в них голубыми нитями. Венчал этот ансамбль небесно-лазоревый воротник, завязанный простым узлом. На ценнике, написанном от руки, стояла цена — тридцать пять фунтов. Справа было яркое узорчатое одеяло в стиле «пэчворк», изящно накинутое на сосновый сундук, а на полу, как бы составляя небрежную композицию, лежал один из джемперов Эрни.

Энни открыла дверь. Две стойки с одеждой, расположенные одна за другой, находились слева от нее, а вешалка с джемперами и жилетами — справа. Маленькое канапе, сплетенное из стеблей тростника, было завалено диванными подушками, также выполненными в стиле «пэчворк». Еще три пестрых одеяла свисали с прикрепленных к стене реек. Нельзя сказать, что помещение изобиловало товарами, но оно и не выглядело пустующим. Хотя то, что вещи были представлены на фоне голой стены, все же волновало Энни — тут явно недоставало картин.

Она села за письменный стол в стиле ампир, расположенный в глубине магазина, и написала заказ мистеру Пателю в Болтон. Мистер Патель был владельцем небольшой фабрики, которая занималась изготовлением дорогостоящих тканей для лучших магазинов Лондона. Несмотря на то что Энни была одной из самых незначительных заказчиц, он всегда суетился вокруг нее, когда она приезжала взглянуть на его продукцию: шелковистый бархат, нежную шерстяную пряжу, грубое рифленое хлопчатобумажное сукно и изысканные тонкие прозрачные ткани, представленные в разнообразной цветовой гамме. Такой материал просто невозможно было найти в магазинах типа «Льюис» и «Оуэн Оуэн». Раз уж она занимается делом профессионально, не стоило ограничивать себя выбором тканей на распродажах подержанных вещей.

Сделав заказ, Энни положила конверт на письменный стол. До открытия магазина оставалось еще десять минут, однако она уже повесила табличку «открыто» и направилась в миниатюрную кухоньку, чтобы поставить чайник на плиту.

По пути Энни задержалась у зеркала, висящего в примерочной. Дон явно ошибалась — платье подружки невесты уже не налезло бы на нее, ведь ей тогда было всего четырнадцать лет. Тем не менее Энни наверняка без труда смогла бы надеть свой свадебный наряд, который давно уже был продан на рынке. Ее фигура практически не изменилась с тех пор, как она вышла замуж.

Энни вплотную приблизилась к зеркалу, рассматривая свое отражение. На ее лице почти не было морщин. Она не так уж плохо выглядела для женщины, которой скоро исполнится сорок лет. Ее темно-красное с желтовато-коричневым оттенком платье, одно из тех, что она сшила собственноручно, выгодно оттеняло рыжий цвет волос. Энни вдруг пришло в голову, что к каждому платью нужно подобрать сережки, и вообще, неплохо было бы взять на комиссию ювелирные изделия.

«Я бы с удовольствием отпустила длинные волосы. — Сейчас волосы Энни были такими же короткими, как в тот день, когда Мари много лет назад отхватила их ножницами. — Мне бы ужасно хотелось иметь толстую косу, которую можно было бы завязывать на макушке».

Сделав шаг назад, Энни задумчиво посмотрела на себя в полный рост. «Да, в том, что касается карьеры, я, конечно, во многом обошла Сильвию, но почему же Сиси утверждает, что я попусту растрачиваю свою жизнь?»

Два года назад Сиси вдруг решила, что у нее рак. И вчера, перед тем как пойти на запланированный прием к специалисту, она чуть не плача стала рассказывать Энни, как сильно сожалеет о том, что когда-то ушла от Бруно. «Ты не знаешь всех подробностей, дорогая, но мне все-таки следовало остаться и принести себя в жертву».

Энни не подала вида, что давно уже знает обо всем. «Принести себя в жертву! Подумать только, спать с Бруно — жертва!» Она сжала руку Сиси, испугавшись при мысли о том, что мать Сильвии умрет. Ведь это было бы то же самое, что потерять родную мать.

«Я чувствую себя живой лишь наполовину. Женщина без мужчины — ничто. Мужчинам же от нас не надо ничего, кроме одной-единственной вещи. — Сиси вспыхнула румянцем. — Без них нашу жизнь можно считать растраченной понапрасну. Поэтому выходи поскорей замуж, дорогая, пока ты не стала никому не нужной, высохшей старухой вроде меня».

— Честно говоря, — сказала Энни, глядя на свое отражение, — сейчас я чувствую себя более живой, чем когда была замужем за Лаури. Разве можно считать меня никому не нужной лишь потому, что я вдова? И неужели сменив фамилию на Эндрюс, я вдруг стану счастливее?

Крис делал ей предложение каждый месяц. Он, конечно, славный малый, но совсем не тот человек, с которым она хотела бы провести остаток жизни.

Специалист поставил Сиси диагноз — камни в почках. С тех пор как ей сделали операцию, она пребывала в прекрасном настроении, хотя Сильвии пришлось как следует поволноваться. «Я даже не представляла, насколько она мне дорога, пока не поняла, что могу ее потерять. Бруно чувствовал то же самое. Он наведывался в больницу каждый день».

Вдруг какая-то женщина открыла дверь магазина, закричав с порога:

— Вы торгуете колготками, милая?

— Извините, нет.

Энни развесила одежду, которую сшила за выходные. Она поместила два костюма позади вывески с надписью «для будущих мам» вместо тех, которые были проданы на прошлой неделе.

Прошел год, прежде чем в «Пэчворке», по меткому выражению Дон, «дела пошли в гору». Теперь магазин приносил приличный доход. Многие покупатели приходили по рекомендации друзей, а некоторые заглядывали туда случайно, привлеченные витриной. Энни подумала, что белоснежный наряд, скорее всего, будет продан еще до наступления вечера.

Словно в подтверждение этой мысли дверь открылась и внутрь вошла женщина. Она спросила, можно ли ей воспользоваться примерочной.

— Я бы хотела примерить вон ту прелестную вещицу с витрины.

Но в конце концов покупательница остановила выбор на другом наряде.

— У меня есть подружка, которая с удовольствием купила бы такой же костюм. У вас есть торговая точка в городе?

— Нет, это единственное место.

Люди частенько предлагали Энни открыть филиал в Ливерпуле или же в Саутпорте.

— Возможно, однажды я так и сделаю, — обычно отвечала она. Вероятно, Энни была не слишком амбициозным человеком, поскольку ей казалось, что одного магазина вполне достаточно.

Энни отнесла белоснежный костюм обратно на витрину. У нее чесались руки — ей не терпелось сесть за швейную машинку, однако необходимо было дождаться прихода Барбары, которая обещала появиться в час дня. Энни пришлось взять себе помощницу, когда стало просто невозможно находиться в двух местах одновременно. На объявление откликнулось пять человек, однако Энни пригласила на собеседование только Барбару Истлей. Она сразу же узнала знакомую фамилию. Они с Барбарой когда-то вместе работали в фирме «Инглиш электрик» и хорошо ладили друг с другом. Это была жизнерадостная женщина, на десять лет старше Энни, имевшая двух взрослых детей. Дети обзавелись собственными семьями, и Барбара искала работу на неполный день. Она очень обрадовалась, узнав, что «Пэчворк» принадлежит ее старой знакомой, и Энни без колебаний доверила ей свой магазин.