– Мы делаем это по двум соображениям. Во-первых, чтобы вы увидели кампанию такой, какой она предстанет перед потребителем: без демографического и статистического анализа, без маркетинговых прогнозов – просто реклама. И второе соображение… – Саймон с неподдельным воодушевлением поглядел в сторону старшего «резинового короля». Тот благосклонно склонил голову. – Да, второе соображение заключается в том, что, по нашему убеждению, это одна из самых нужных и захватывающих воображение рекламных кампаний, какие разрабатывало агентство. И, говоря со всей откровенностью, нам не терпится увидеть вашу реакцию. – Саймон оглядел стол – две или три головы оторвались от блокнотов. Слава богу, еще не уснули. – После того как вы познакомитесь с результатами наших трудов, у вас будет время задать вопросы, и, разумеется, мы изложили наши соображения в документе, который вам вручим. – Саймон постучал по лежащей перед ним стопке объемистых, скрепленных спиралью тетрадей, надеясь, что начальник креативного отдела оправился от изумления. – Итак, теперь я попрошу Дэвида Фрая, начальника креативного отдела, продемонстрировать вам, мы убеждены, необычайно впечатляющий замысел. Дэвид?

Зады были устроены поудобнее, и внимание присутствующих переключилось на сидящего на другом конце стола тщедушного человечка в мешковатом, но явно дорогом костюме.

Дэвид Фрай, несколько староватый для того, чтобы заплетать волосы в косичку, блестя глазами от вдохновения и принятой наспех в директорском туалете понюшки кокаина, подняв плечи, так что воротник наехал на уши, подался вперед. Получив типичное для зажиточных слоев воспитание и образование в закрытом учебном заведении, он потратил много лет, чтобы искоренить в себе все следы своего благополучного прошлого и выработать то, что сам он называл «уличным лоском». Он любил щегольнуть грубым простонародным словечком, правда, зачастую к тому времени, когда он подслушал его в клубе «Граучо», уже устаревшим. Тем не менее ему удавалось создавать впечатление выбившегося в люди парня из бедняцких кварталов Южного Лондона. Его идолами были фотографы и актеры из среды лондонских кокни, а в классической музыке кумиром был Найджел Кеннеди.

Поправив круглые очки в металлической оправе, Дэвид обратился к «резиновым королям».

– Должен сказать, – начал он, – что дело было не из легких. Здесь имеются две трудности. Надо показать изделие – автоматы в туалетах, пакетики из трех штук на выходные, ну и всякое такое. А потом практическая сторона. Пользование изделием. – Остановился и одернул пиджак. – Все на мази, лишь минутная заминка перед тем, как перейти к делу. Понимаете, что я хочу сказать?

Саймон оглядел стол. «Резиновые короли» не отрывали глаз от блокнотов.

Фрай встал, расправив под накладными плечами собственные.

– Но не все так уж плохо, есть кое-что и в нашу пользу.

Он взял со стола таблицу и показал присутствующим. «Резиновые короли» заинтересовались. Таблицы они любили. Таблицы – это серьезно.

– Значит, так, – продолжал Фрай, указывая на напечатанный крупным красным текстом первый пункт: «РЕКОМЕНДОВАНО СЛУЖБОЙ ЗДРАВООХРАНЕНИЯ». – Выходит, что врачи нас любят?

Палец опустился ко второму пункту: «СОЦИАЛЬНАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ».

– Что это означает? Это означает, что мы вносим свою лепту, помогая шестнадцатилетним избежать беды. И – что очень важно в наши дни – здоровье. – Третий пункт гласил: «ЗАЩИТА ОТ БОЛЕЗНЕЙ, ПЕРЕДАВАЕМЫХ ПОЛОВЫМ ПУТЕМ». – Все мы знаем, сколько в этом мире грязи. По этому вопросу достаточно.

Фрай положил таблицу, и клиенты снова занялись изучением блокнотов. Ерзая в своем пиджаке, он скороговоркой продолжил:

– Все прекрасно, но этого мало. Знаете почему? – Никто не вызвался ответить, Фрай кивнул, словно ожидал именно такой реакции. – Скучно. Ску-у-учно! Это надежно, это советует врач, в этом столько же сексуальной привлекательности, сколько в слабительном. – И с расстановкой произнес: – Полное… отвращение. – Тряхнул головой. Косичка согласно дернулась. – Все это не имеет никакого отношения к тому, что вам нужно предложить. Никакого.

Последовала непродолжительная пауза, чтобы дать «резиновым королям» возможность задуматься над критической оценкой их вклада в служение обществу.

– Мы должны предложить товар, – заявил Фрай, – пользующийся самой широкой известностью в мировой истории.

Снова молчание. Саймон представил, какие мысли заметались в коллективном мозгу клиентов. «Уж не предлагает ли этот маньяк переоборудовать наши заводы, отменить заказы на латекс, отказаться от впечатляющей системы контроля, оправдывающей себя на девяносто девять целых и девять десятых процента, конец дня по пятницам не в счет?»

– Но не пугайтесь. Мы не предлагаем вам менять вот это. – Фрай достал из кармана упакованный в фольгу презерватив и с должной почтительностью положил его на стол. – Мы предлагаем другое. Изменить… рекламу… полностью.

«Резиновые короли» уставились на презерватив, как на живое существо.

Подавшись вперед, Фрай с обеих сторон прикрыл его ладонями.

– Самый популярный товар в мировой истории, – повторил он. – Знаете, что это такое? Любовь! Сделать непреодолимое желание действительно непреодолимым! Влечением космических масштабов! И эта штука… – он поднял презерватив и с нежностью посмотрел на него, – эта штука играет свою роль.

Вытер нос шелковым носовым платком. То ли от возбуждения, то ли от кокаина в носу словно прорвало.

– Что мы собираемся сделать, – продолжал он, – так это найти презервативу другие возможности в смысле его использования. Мы не собираемся распространяться на тему здоровья, предохранения, рекомендаций врачей – все эти истины известны детям, а они его не покупают. Нет, мы намерены представить презерватив как неотъемлемую, обязательную, весьма и весьма романтичную – именно романтичную – составную часть подготовки к делу.

Фрай заметил недоумение на лице одного из пожилых клиентов.

– Понимаете, любовные ласки.

– А-а, – дошло до клиента.

– А теперь, джентльмены, посмотрите, как мы собираемся это делать. Но прежде чем я покажу, постарайтесь представить такую картину. – Фрай понизил голос. – Вы в кино, ясно? Рядом прелестная молодая особа, на которую вы уже давно положили глаз. Сегодня у вас редкий случай. Вы обняли ее, почти касаетесь ее титечек. Может… получиться.

Саймон украдкой взглянул на старшего «резинового короля», представив, когда тот последний раз находился в обстоятельствах, с таким вдохновением нарисованных Фраем.

Фрай взмахом руки дал знать, чтобы погасили свет.

– Все готовы, – сказал он в темноту. – А теперь – алле-гоп! – все смотрим на экран.

Экран, в четыре раза больше телевизионного, вспыхнул белым светом. Сбоку маячил силуэт Фрая с нетерпеливо вздрагивающей косичкой. Глухой шорох пленки, и на экране появилось изображение: на постели, блестя искусно подсвеченной лоснящейся кожей, возлежит молодая пара, по всей видимости обнаженная. Из спрятанных в стенах динамиков доносится глухой стук баса и завывание гитары. Затем, под дерганье силуэта Фрая в ритме музыки и катание распростертых на простыне лоснящихся тел, слышится сладострастный стон:

Молодая парочка изо всех сил старается изобразить вспыхнувшую страсть – разумеется, в рамках приличия. Арт-директор был осторожен с плавно движущимися панорамами и кадрами, избегая полностью показывать женские прелести, – на сосочки, пользуясь выражением Фрая, полное табу, тем более ни малейшего намека на пушок пониже.

В кадре крупным планом изящная женская рука, достающая презерватив из обертки, украшенной художественно выполненным фирменным знаком Совета по сбыту презервативов.