Помочь Элиоту вывести Мясника на чистую воду было бы с моей стороны замечательным подарком к свадьбе друга; кроме того, поимка маньяка из Кингсбери Рана могла бы сгладить впечатление, которое его развод произвел на консервативное и, в подавляющем большинстве своем, католическое население Кливленда. Пресса писала об Элиоте почти как о герое (Элиот отличался способностью ладить с прессой, Фрэнк Нитти, бывало, так и называл его «Элиот-пресс»); но непрекращавшиеся вылазки Мясника доставляли директору по общественной безопасности настоящую головную боль.

Поэтому, оставив Вивиан в машине (Уотерсон мог узнать ее), я направился по извилистой дорожке к крыльцу и позвонил в дверь. За прочной деревянной дверью с затемненными стеклами я едва различил движение фигуры, направляющейся в мою сторону.

Дверь распахнулась. Светловолосый мужчина ростом в шесть футов и три дюйма, с холодными голубыми глазами на детском лице и с плечами, полностью заполнявшими дверной проем, взглянул на меня и улыбнулся. На нем была рубашка для поло и короткие белые шорты; казалось, его вид говорил: «Еще партию в теннис?»

Однако он не произнес ни единого слова, лишь оценивающе разглядывал меня своими ледяными глазами, в которых зияла пустота...

— Я представитель суда, — сказал я, что в штате Иллинойс не было бы ложью, и махнул у него перед лицом своим удостоверением. Однако прежде чем я успел сказать что-либо еще, он, схватив меня за ворот рубашки, с невероятной силой рванул в сторону и приложил о дверь.

Мне показалось, будто меня лягнул жеребец. Я обо что-то ударился, наверное о лестницу, ведущую на второй этаж, но точно не знаю, потому что в глазах все потемнело. Единственное, что запомнилось, так это заплесневелый запах, висевший в помещении.

Некоторое время спустя я пришел в себя и обнаружил, что сижу привязанный к стулу в темной сырой комнате. Похоже, это был подвал.

Я напряг мускулы, пробуя веревки на прочность, они держали крепко, но не настолько, чтобы помешать кровообращению. Я осмотрелся, насколько мог, хотя многого не разглядел. Никого. Свет, проникавший через небольшое окно, расположенное справа от меня, падал полосами из-за окружавших дом кустов.

Послышались шаги — кто-то спускался вниз. Сначала я увидел его ноги, белые как тесто. Потом появился он весь. На лице играла усмешка, в руке — разделочный нож мясника, полированная поверхность которого зловеще блестела даже при скудном освещении.

— Я не Мясник, — проговорил он мягким, почти нежным голосом. — Не верь тому, что болтают.

— Хочешь умереть? — спросил я его.

— Конечно нет.

— Тогда развяжи меня. Вокруг полно полицейских. Если убьешь меня, они застрелят тебя. Ты же знаешь, что ждет тех, кто убивает полицейских, не так ли? Подумав над моими словами, Ллойд кивнул. Он стоял сбоку от меня, поблескивая холодной сталью тесака.

— Я не мясник. А этот хирургический инструмент применяют для ампутации, а не для разделки туш.

— Понимаю, — сказал я.

— Я ждал вас.

— Хочешь, чтобы тебя поймали, Ллойд?

— Разумеется нет. Я ничего плохого не делаю. Я служу обществу.

— Как... как ты додумался до этого, Ллойд?

Мои ноги не были привязаны к стулу. И если бы он сделал шаг и встал передо мной...

— Я избавляю общество от мусора, не говоря об отбросах.

— Не говоря о чем?

— Ну, бродяги, проститутки, «охотницы», выходящие замуж ради денег. Выживать должны только сильнейшие.

— В этом есть резон, Ллойд. Но мне кажется, я не мусор и не отброс общества. Я — полицейский. Ты же не станешь убивать полицейского, который тоже стоит на службе общества.

— Кажется, на этот раз придется, — помедлив, произнес Ллойд.

Обойдя стул, он встал передо мной, почесывая подбородок и крепко зажав тесак в правой руке на уровне груди.

— Ты мне нравишься, — произнес Ллойд задумчиво.

— И ты нравишься мне, Ллойд, — сказал я, ударяя ногой его в пах.

Удар оказался сильнее, чем можно было бы ожидать от привязанного к стулу человека; но вы сами, наверное, удивитесь тому, на что окажетесь способными в критических обстоятельствах.

Детина с острым тесаком согнулся пополам, а я, быстро вскочив на ноги с привязанным к спине стулом, умудрился еще ударить ногой ему в лицо.

Он опрокинулся навзничь и корчился на полу, держась руками за пах, голова запрокинулась назад, по щекам текли слезы, жилы на шее вздулись; ботинком я угодил ему по щеке, кожа лопнула. Брызги крови, как маленькие красные слезинки, покрыли его лицо, смешавшись с настоящими слезами.

Как раз в этот момент распахнулось окно и в комнату пролезла Вивиан — показав свои прекрасные ноги. Она отдала мне свой крохотный пистолет и стала развязывать веревки.

Парень все еще лежал на грязном полу и стонал, когда мы по деревянной лестнице вышли в солнечный мир, где не пахло сыростью, где землю покрывала трава и где Господу не нужно было знать, что похоронено под ней.

Мы попросили Элиота встретиться у него дома; там и рассказали все, что произошло. Никогда не видел его таким сердитым, он буквально кипел от злости. На мгновение стиснув Вивиан в объятиях, посмотрел на нее и проговорил:

— А если бы с тобой что-нибудь случилось?..

Затем налил всем рому, как обычно. Подавая мне бокал, спросил:

— Ты-то как мог впутаться в эту безрассудную авантюру?

— Хотел, чтобы клиент кое-что получил за свои деньги, — ответил я.

— Получить убийцу его дочери?

— Почему бы и нет?

— Этого подонка я искал три года, а ты приехал в город и рассчитывал найти его за три дня.

— Согласись, я это сделал.

Он усмехнулся и покачал головой:

— Да, это так. Но семья Уотерсонов наймет самых дорогих адвокатов и нас просто вышвырнут из зала суда.

— Что? Ведь этот сукин сын хотел разделать меня своим тесаком!

— Неужели? Он напал на тебя? Или все-таки ты проник к нему в дом под ложным предлогом, выдав себя за служителя закона? Раз уж на то пошло, то это ты напал на него. Так что у нас с вами почти ничего нет.

— Зато теперь ты знаешь Мясника.

Элиот кивнул:

— Возможно. Пойду позвоню.

Элиот вышел в столовую и вернулся минут через пятнадцать.

— Я говорил с Фрэнклином Уотерсоном, отцом. Он согласен подвергнуть сына испытанию на детекторе лжи.

— С какой целью?

— Это еще один шаг в расследовании, — пояснил Элиот.

Ллойд Уотерсон дважды проходил тест на детекторе лжи и оба раза отрицал причастность к преступлениям Мясника; машина расценила его отрицательные ответы как ложь. Адвокат семьи Уотерсонов напоминал Элиоту, что результаты теста на детекторе лжи не признаются судом в качестве доказательства. Элиот беседовал с глазу на глаз с Фрэнклином Уотерсоном.

Семья решила поместить Ллойда в сумасшедший дом. Сумасшедший Мясник из Кингсбери Рана, дело которого и по сей день лежит в полиции с отметкой «не раскрыто», больше не наносил своих ударов.

По крайней мере прямых.

Спустя несколько месяцев после моего посещения Кливленда Элиот женился на Эви Мак-Миллан. Их брак с первых же дней омрачался странными письмами и открытками, отправленными из того же города, где располагался сумасшедший дом, куда определили Уотерсона. «Возмездие настигнет тебя в один прекрасный день», — гласила одна из почтовых открыток с изображением женоподобного мужчины, улыбающегося из-за прутьев тюремной решетки. Эти письма и открытки сильно нервировали миссис Несс.

Политический успех Элиота пошел на убыль в связи с убийствами, совершенными Мясником, так и оставшимися «нераскрытыми». Известный своей жесткой позицией в отношении нарушителей правил дорожного движения, Элиот сам оказался замешанным в скандале, когда ранней предрассветной порой в марте сорок второго года на Западном береговом шоссе его машина, выехав на встречную полосу движения, столкнулась с другой. Элиот, его жена и двое друзей были пьяны. В сообщении полиции не упоминалось его имя, но номер машины — Е-1, хорошо известный в Кливленде, был указан. Элиот покинул место происшествия до приезда полиции.