Вдоль дороги стада иберийских быков вольно пасутся на заросших средиземноморскими дубами холмистых долинах и являют собой такую же часть испанского пейзажа, как стаи грачей на свежевспаханных полях средней полосы России. Чем благороднее бык, то есть чем чище порода, тем больше у него шансов наслаждаться вольницей, а если повезет, то и стать быком-производителем — тогда спокойная старость ему обеспечена. На 60—80 коров требуется один племенной бык. Самцов, достойных продолжения рода, отбирают еще строже, чем самок, но значительно реже — раз в 3—4 года. Это очень дорогостоящая операция для скотовода: нужно снять настоящую арену, транспортировать животных, но, как говорит Гонсало: «Хороший бык на корриде делает честь и имя владельцу, плохой — позор семье». Сегодня Эрнандо будут пробовать восьмерых, но гарантии того, что хоть один из них будет отобран в качестве племенного, нет. Если они не пройдут испытание, их отправят на бойню. Мясо у них не очень ценное — жесткое, но держать их на ферме смысла нет.

На первом ряду пустого амфитеатра расселись с десяток пожилых сеньоров: на этот раз экзаменаторы — эксперты-заводчики. К воротам загона подъехала фура, вместо кузова на платформе железные ящики, в них быки. Одна за другой открываются створки ящиков, рогатые исполины, почуяв свободу, проносятся по узкому проходу в загон — за ними с грохотом падают запорные решетки. Испытания взрослых быков — это уже совсем похоже на корриду: на большой арене, с участием пикадоров. На такое дело ученики еще не допускаются, только выпускники этого года. Их трое. Денег они за это не получат, но перед первым в их жизни сезоном важна любая возможность попрактиковаться.

На первого быка вместо положенных 20 минут было потрачено полтора часа — он явно не планировал уходить с арены. Напрасно все три неофита бегали за ним с капоте, стараясь привлечь его внимание. Усилия упряжки кастрированных и специально обученных быков-вожаков с колокольцами на шеях были так же бесплодны. Удалить смирного, но упрямого зверя удалось только с помощью очень длинной веревки — на нее навязали по всей длине шуршащие пакеты, и все собравшиеся, включая владельца быков и членов экспертной комиссии, «забредали» этой доморощенной сетью, подталкивая быка к выходу. Двойка!

Следующий испытуемый — Черный — вел себя не в пример прилежнее. Он добросовестно бросался на малейшее шевеление в поле его зрения, а в отсутствие оного так неистово всаживал рога в деревянный барьер, что один обломился. Для проверки на характер пикадор воткнул между мощными бычьими лопатками свою пику и с усилием нажал несколько раз. Под ослепительным солнцем крови не было видно, но над загривком зверя поднялся пар — из свежей раны. Бык заметался с удвоенной силой. Тут пришел черед тореро вспоминать упражнение маэстро Сальседо — отбегать назад, лицом к быку. Отлично, Черный!

Из восьми для продолжения рода отобрали только двоих — Черного и Рыжего. Остальных отправили на котлеты — для корриды они не годятся. К тому же быка нельзя выпускать на арену второй раз, он уже все «просек», и в следующий раз не «поведется» на тряпку. Мы проводили будущих производителей до самого «дома». Там очень худой и славный ветеринар, озабоченно качая головой, зашил Черному и Рыжему рваные дыры на загривке. Теперь им ничего не грозит — они гарантированно доживут до почтенной старости.

Место встречи изменить нельзя

Обратно в Мадрид мы ехали вместе с одним из «наших» тореро. Он был доволен — отличная получилась схватка. Когда-нибудь все повторится по-другому: он будет в расшитом золотом парадном костюме, с «богатым» капоте, в амфитеатре яблоку негде упасть, в глазах рябит от афиш с его именем или «торерским» псевдонимом — что-нибудь вроде Эль Чикилин или Хоселито… Еще несколько лет он будет «набивать руку» на таких вот экзаменах и зарабатывать себе имя на аренах третьей категории — в небольших городках. Чем больше боев, тем больше шансов получить приглашение от арены посолиднее.

Поклонники корриды борются за право вынести любимцев-тореро на плечах. Иногда дело доходит до драки. Фото: ALAMY/PHOTAS

Путевка в жизнь

У тореро тоже есть своего рода резюме — «послужной список». В нем отражено, насколько он затребован, как много арен предложили ему контракты в сезон, сколько у него трофеев, сколько раз он был ранен. Поэтому каждый начинающий ради «строчки в резюме» готов участвовать в чем угодно совершенно бесплатно. Школа в этом смысле как раз и помогает будущему выпускнику: устраивает турниры для молодежи, так называемые новильяды с быками-двухлетками (новильо). Самостоятельным тореро становится, когда может сколотить свою квадрилью и выходить на бой вместе с пикадорами (называется он при этом по-прежнему — новильеро). В дальнейшем немаловажно найти хорошего менеджера, как в шоу-бизнесе. Он поможет с контрактами и через 3—4 года устроит своему протеже церемонию посвящения в матадоры. Эта процедура под названием «альтернатива» — своеобразное крещение: признанный тореро (крестный) перед боем отдает свои шпагу и мулету новичку. Только после этого тот получает право называть себя матадором и выступать на аренах первой категории. Из 400 стационарных площадей для боя быков (есть еще переносные — в деревнях) таких лишь восемь. Самая престижная — мадридская «Лас Вентас».

Когда в октябре заканчивается сезон коррид в Испании, тореро уезжают «на гастроли» — в Мексику, Колумбию, Гватемалу и даже Вьетнам, Китай, Калифорнию… К постоянному риску, в конце концов, привыкаешь. Но всякий раз на арене «Лас Вентас» даже «неплохие» тореро чувствуют себя, как нынешние ученики школы тавромахии на экзамене. И нет для них большей славы.

В сквере перед мадридской «Лас Вентас» — скульптурная композиция: бык поднимает человека на рога, зрители в трансе, над сиротливо брошенным на спинку стула пиджаком матадора плачет ангел. Композиция изображает смерть Хосе Куберо, Йийо, — единственного выпускника мадридской школы, погибшего здесь в 1985 году. Он покорил эту самую непокорную арену страны ценой собственной жизни. Его последователи об этом не думают. «Бык может отнять у тореро жизнь, но не славу», — гласит кодекс чести матадора. И сотни юных испанцев идут в сентябре записываться в школы тавромахии. Пока не будет убит последний иберийский бык, в Испании, видимо, будут рождаться тореро.

Фото Андрея Семашко

Анна Папченко

В первой половине XX века огромными подмостками для этого грозного вида оружия стала Первая мировая война, которая фактически определила дальнейшее развитие большинства видов военной техники. Но именно роль артиллерии выросла многократно, а сама она сильно изменилась.

Если в Русско-японскую войну на огонь артиллерии еще приходилось не более 15% потерь в живой силе, то в 1914 году — уже до 75, а в 1918-м (несмотря на развитие боевой авиации, появление химического оружия и совершенствование полевой фортификации) — до 68%. При этом, когда речь заходит о Первой мировой, вспоминают, как правило, тяжелую артиллерию. Действительно, противники трепетали под огнем 280-мм или 305-мм гаубиц, 420-мм мортир или 380-мм железнодорожных пушек, которые выбрасывали из жерл огромные снаряды, прозванные «чемоданами». Но основную повседневную боевую работу на той войне выполняла более скромная, но и более многочисленная артиллерия, войсковая.

К началу войны она была в России почти полностью обеспечена и орудиями, и боеприпасами. Но потребности кампании превысили расчетные данные в 12—15 раз. Какие бы теории ни выдвигали стороны накануне столкновения, реальность существенно их скорректировала: пришлось наращивать артиллерию не только количественно, но и множить типы и образцы орудий, менять их боекомплект, вводить новые службы.