Боливар тепло встретил легионеров, прибывших в Ангостуру, и направил их в Сан-Фернандо. Там местные командиры нуждались в подкреплении. Легионеры получили лучшие наборы бракованной военной формы. У первого отряда «Красных гусар Венесуэлы» она была зеленой, алой и золотистой. У второго отряда гусар форма была светло-голубой, золотистой и алой, сливового цвета кивера и сапоги с ботфортами. Британцы обнаружили самого известного командира льянерос Хосе Антонио Паэса спящим под деревом. Хиппсли рассказывает, что Паэс был истощен, а изо рта у него шла кровь. Он только что своим копьем убил сорок испанцев в битве при Ортисе. Паэс радостно приветствовал британского командира Инглэнда. Военная форма британских военных вызвала у него восхищение, ведь льянерос сражались почти обнаженными. Вскоре Паэса назначили в почетный караул британцев. Англичане научили его произносить несколько фраз по-английски, а также пользоваться ножом и вилкой.
На первый взгляд Паэс ничем не отличался от Бовеса. Он родился в 1790 году в городе Курпа, что рядом с Арауре, между горами и льянос. Паэс был сыном бедного белого фермера. Еще мальчишкой он, защищаясь, нечаянно убил одного из ненавистных надсмотрщиков и сбежал в льянос. Там он работал на ранчо у бывшего чернокожего раба, ухаживал за скотом. Этот раб заставлял юного Паэса мыть ему ноги. Его профессиональные навыки (Паэс оказался прекрасным ветеринаром) позволили ему самому стать фермером. Он пользовался большим уважением окружающих. В 1810 году, когда Паэсу было двадцать лет, его заставили служить в армии испанцев. Паэс дезертировал, что было необычно для льянерос. Он присоединился к партизанскому отряду патриотов на восточных равнинах. Отряд, которым он командовал, совершил рейд на Барринас, где бойцы Паэса освободили из тюрьмы сто человек. Пока Бовес боролся против патриотов, Паэс сформировал независимую партизанскую группу в Ачагуас. Постепенно Паэс приобрел достойную репутацию.
Войско Паэса обычно передвигалось по ночам по бескрайним просторам. Это спасало всадников от жары и делало их передвижения незаметными. Днем пыль от копыт лошадей была видна за несколько миль, как и тучи насекомых, собиравшихся во время забоя скота. Паэс прекрасно ориентировался на местности. Он знал, где можно найти сухое место во время периода дождей, с легкостью мог найти источник воды в периоды засухи. Его люди в среднем преодолевали по шестьдесят миль в день верхом. При необходимости они могли появиться или исчезнуть с невероятной быстротой.
Паэс обычно носил голубую рубашку из грубой материи, плащ и широкополую шляпу. Как и Бовес, он был небольшого роста, коренастый, с невероятно большими плечами и мощной шеей. Его кожа была темной от загара, но голубые глаза и светло-русые волосы выдавали его европейское происхождение. Поскольку он проводил много времени в седле, его худые ноги стали походить на изогнутый лук. Спускаясь на землю, он становился неуклюжим, как моряк, только что сошедший с корабля. Паэс был умен, но неграмотен. Он ни разу не был в городе. По натуре Паэс — прирожденный лидер. Две типично испанские черты характера — мужественность и обаяние — были присущи ему в полной мере. Он вел такой же образ жизни, как и его солдаты. Он был очень воинствен. Сражаться было для него наслаждением. Он мастерски владел мачете и копьем. Во время боя с Паэсом иногда случались приступы эпилепсии. Тогда огромный негр Камехо, неотступно следовавший за ним, клал его на спину лошади и увозил в безопасное место. Камехо, всегда вооруженный мачете, был одновременно камердинером и главным телохранителем Паэса. Простые ковбои смотрели на приступы эпилепсии Паэса с религиозным экстазом. Паэс был грубым, жестоким человеком и не испытывал благоговения к человеческой жизни. Он любил рассказывать об одном случае из своей военной практики: «Однажды, тяжело ранив испанского офицера, я попробовал снять в него красивый пояс для патронов. Но испанец разразился проклятиями в мой адрес. Я посоветовал ему помолиться перед смертью и начал читать „Символ веры“, чтобы он мог повторять за мной. Но вместо молитвы испанец попытался вытащить из ножен свой кинжал. К счастью, я заметил это. Мое милосердие враз исчезло. Я был возмущен и не мог больше думать о спасении души раненного мной испанца. Одним ударом копья я освободил офицера от гнева, мучившего его больше, чем потеря крови».
Свирепые воины Паэса считали грабеж и насилие вполне естественными. Они не щадили своих врагов, хотя в армии Паэса все-таки не было тех зверств и садистских издевательств, которые так отличали армию Бовеса и Моралеса. Паэс, несмотря на грубость и низкое происхождение, был значительно гуманнее Бовеса. Позднее его назовут «наивным ребенком, обожествлявшим Боливара. Он оставался ребенком даже в своих преступлениях и восхищался всем, что блестело».
Потом этот неотесанный ковбой станет президентом Венесуэлы и ее диктатором на шестнадцать лет. В мирное время он будет править страной намного искуснее Боливара. Твердость, проницательность и реальный взгляд на вещи сделают Паэса заметным государственным деятелем на мировом политическом небосклоне. Он посетит Европу, будет с воодушевлением принят в Нью-Йорке, встретится с президентом Соединенных Штатов. Его будут называть «свирепым тигром холмов Пайяны и робким ягненком светских салонов».
Но все это в будущем. А пока его популярность росла вместе с армией, которая превращалась в огромную мобильную силу. Моралесу не хватало качеств руководителя. Когда испанские командиры попытались установить жесткую дисциплину в его войске, льянерос начали большими группами дезертировать. Они присоединялись к армии Паэса, с которой могли грабить испанцев.
К 1816 году Паэс уже командовал армией из десяти тысяч человек. В его армию входили даже почти голые индейцы, сражавшиеся в пехоте. У войска имелось около миллиона голов крупного рогатого скота и полмиллиона лошадей. Примерно сорок тысяч из них было потеряно в боях. Репутация Паэса укреплялась. Франсиско де Паула Сантандер, молодой командир повстанческого войска, расположившегося на границе с Новой Гранадой, решил привлечь Паэса на свою сторону. Несколько лет назад Сантандер был соперником Боливара.
Когда Сантандер и его люди приехали в лагерь Паэса, надеясь подчинить его своей власти, их окружили тысячи льянерос, недовольные таким высокомерным отношением к своему лидеру. Паэс вежливо объяснил, что его воины не позволят ему выполнять приказы Сантандера. Напротив, если сам Сантандер хочет остаться в живых, то должен перейти под командование Паэса.
Осознав опасность сложившегося положения, Сантандер согласился уступить свой пост Паэсу. Однако льянерос не нужна была отставка Сантандера, потому что Паэс всегда был их единственным законным командиром. Создалась напряженная ситуация. Казалось, что свирепые льянерос сейчас разорвут Сантандера на куски. Но неожиданно сам Паэс уступил. Сантандер был унижен, рассержен и решил, что его используют в хорошо продуманной игре.
Паэс также привлекал внимание командующего испанскими войсками Морильо. Недооценив силу и организацию армии льянерос, Морильо послал три тысячи солдат под командованием Ла-Торре в Мате-де-Мьель, что рядом с рекой Апуре. Это были регулярные испанские части. В их состав входили кавалеристы и артиллерия.
Паэс обнаружил войско испанцев по поднимавшемуся за ними облаку пыли. Испанцы даже не подозревали об этом. Пятьсот воинов Паэса атаковали испанцев ночью. Сначала льянерос направили пятьдесят своих лошадей на загон с лошадьми испанцев. Те в испуге понеслись в разные стороны. Началась паника. Воспользовавшись этим, льянерос атаковали испанцев. Те в беспорядке отступили, оставив победителям оружие, лошадей и амуницию. Около девятисот испанцев было убито и захвачено в плен.
Ла-Торре выждал несколько месяцев и опять пошел на Паэса. Полторы тысячи испанских кавалеристов и три тысячи пехотинцев разбили лагерь около Муркуритаса, у границы с льянос. Был самый разгар сезона засухи. Ночью одиннадцать сотен всадников Паэса двинулись против ветра, так чтобы плотное облако пыли от копыт лошадей было направлено в сторону врага. Льянерос действовали как обычно: совершали несколько атак подряд, затем перегруппировывались и атаковали уже в произвольном порядке. Ковбои и их лошади были так хорошо организованы и так хорошо отработали эту тактику, что не нуждались ни в каких указаниях. Они совершили несколько прямых атак на хорошо укрепленные позиции испанцев, загнав их кавалерию на правый фланг. Однако первоначальное смятение от неожиданной ночной атаки льянерос, вырвавшихся из удушливого облака пыли, прошло. Превосходящие силы испанских гусар прорвали линию фронта в центре. Тем временем их пехота отступила в безопасную лесную местность, где была вода. Для того чтобы справиться с гусарами, Паэс поджег высокую сухую траву. Ветер дул в сторону испанцев. Пламя пошло на них. За пламенем, как демоны, скакали на конях свирепые льянерос. Гусары отступили. Морильо написал испанскому королю: «Четырнадцать последовательных атак на мои батальоны показали, что эти люди — не жалкая шайка трусливых разбойников, в чем меня уверяли до начала операции. Это организованное войско, способное состязаться с лучшими войсками Его Высочества».
