«Эта страна приняла нас с энтузиазмом, но ничего не дала взамен. Нам понадобилось много такта и сдержанности, чтобы спасти эту нацию от реакционеров. Деньги нам очень нужны, но мы не можем и не должны требовать их у этих несчастных людей. Здесь эру самоуправления понимали как свободу грабить и совершать преступления. Люди здесь здоровые, но абсолютно не пригодные для военной службы, поэтому будет очень трудно создать армию. Коренные жители этих мест находятся в первобытном состоянии… Люди настроены патриотично, но не хотят поступать на военную службу. Они добры, но равнодушны. Здесь много продовольствия и транспортных средств, но нет желания развивать их… Трудности колоссальные. Здесь царит беспорядок, который может лишить мужества даже самого решительного человека. Вся Экваториальная Америка стала театром военных действий. Наши враги повсюду. Наши солдаты представляют все части и все страны Америки, ее различные диалекты, цвета кожи, законы и интересы. Только Провидение может привнести порядок в эту страну хаоса».
Бернардо О’Хиггинс впервые встретил Боливара в Лиме. Он произвел на него хорошее впечатление. Однако вскоре стало ясно, что Боливар, вместо того чтобы продвинуться вперед по побережью и одержать окончательную победу над испанцами, подвергает себя и своих людей смертельной опасности. Он в отчаянии обратился к Сантандеру с просьбой дать ему двенадцать тысяч человек в качестве подкрепления. Сантандер не ответил Боливару. Тем временем маркиз де Торре Тагле, возглавлявший временное правительство в Лиме, вел тайные переговоры с роялистами об избавлении от «общего врага». Сам маркиз бросился в Трухильо, чтобы свергнуть «независимое» правительство Рива Агуэро. Командующий гарнизоном в Трухильо сдался сам и сдал незадачливого диктатора Рива Агуэро. Боливар пощадил Агуэро. Он отменил приказ де Торре Тагле о его казни и на корабле отправил в Европу.
Но впереди было еще немало испытаний. Гарнизон аргентинских солдат в порту Кальяо был недоволен удалением от дел своего героя Сан-Мартина. В феврале 1824 года в гарнизоне вспыхнул мятеж. Солдаты освободили из тюрьмы заключенных-роялистов. В это время Боливар, которого уже давно мучили приступы малярии, заболел сыпным тифом. Он был не в состоянии покинуть маленькую деревню на побережье Лимы и там, совершенно разбитый болезнью, узнал о крушении своих надежд.
Де Торре Тагле и большая часть перуанской армии последовали примеру аргентинцев и перешли на сторону испанских роялистов. Это сделали даже аргентинские гренадеры, которых обучал лично Сан-Мартин. Испанской армии в Лиме был оказан еще более торжественный прием, чем Боливару месяц назад. В своей прокламации де Торре Тагле заявил: «Тиран Боливар и его безнравственные сторонники хотели аннексировать Перу и подчинить эту богатую страну Колумбии, но совершили ошибку. Испанцы — единственная сила, способная предотвратить наше крушение».
В распоряжении Боливара было всего пять тысяч колумбийских солдат. Он приказал Сукре немедленно идти со своей армией в Трухильо. Все ружья и боеприпасы, которые они не смогут унести с собой из Лимы и Кальяо, должны быть уничтожены. Боливару теперь подчинялся только анклав вдоль северного побережья Перу. Испанская армия под командованием Кантерака, расположенная на севере в Уанкайо, состояла из восьми тысяч человек. Около тысячи испанских солдат базировалось в Куско. В распоряжении Вальдеса было три тысячи бойцов, находившихся в Арекипе и Пуно. Генерал Оланьета имел четыре тысячи воинов в южных плоскогорьях Перу (теперь это в основном территория современной Боливии). Еще две тысячи человек составляли маневренную армию, передвигавшуюся от одного штаба к другому.
Ни Боливар, ни Рива Агуэро не ожидали помощи ни из Аргентины, ни из Чили, ни из Колумбии. Сантандер колебался. Он не спешил посылать своих людей на защиту того, что, казалось, уже потеряно. Возможно, что втайне он даже хотел поражения Боливара. Тогда он стал бы правителем если не всей Великой Колумбии, то по крайней мере Новой Гранады.
Больного Боливара посетил Москера — его посол в Буэнос-Айресе. Он был одновременно и опечален, и восхищен:
«Я встретился с Освободителем, когда опасность смертельного исхода болезни уже миновала. Худшее осталось позади, но он был так худ и истощен, что больно было на него смотреть. Он сидел на рваной коровьей шкуре напротив стены в маленьком саду. Голова повязана белым шарфом. На нем были короткие бриджи, открывавшие его острые колени и худые икры. Голос его был хриплым и слабым. А сам он больше походил на труп, чем на живого человека.
Я с большим трудом сдерживал слезы, чтобы не показать ему свою боль и страх за его жизнь. „Что Вы собираетесь предпринять?“ — спросил я. Подняв впалые глаза, твердым голосом он ответил: „Побеждать…“ „Каким образом?“ Спокойно и уверенно он произнес: „Я отдал приказ собрать кавалерийское войско в районе Трухильо. А также реквизировать всех хороших лошадей в стране в мою армию и всю люцерну для их пропитания. Как только ко мне вернутся силы, я пойду в Трухильо. Если испанцы спустятся с гор, чтобы напасть на меня, я разобью их своей кавалерией. Если же в течение трех месяцев они не спустятся, у меня будет уже достаточно сил, чтобы атаковать их самому. Я взойду на горный хребет и разобью испанцев, окопавшихся в Хаухе“».
В письме, которое Боливар послал Сантандеру и ответа на которое с таким нетерпением ждал, говорилось, что безопасность Великой Колумбии зависит от того, будет ли разгромлена испанская армия в Перу. Если испанская армия устоит, Колумбия будет захвачена роялистами. Кито и Пасто были наводнены роялистами. Они хотели свергнуть власть патриотов. Требовалось очистить от испанцев весь континент. Когда Сукре и все командующие его войсками предложили ему заключить перемирие с испанцами, он гневно возмутился.
Боливар назначил перуанского генерала Хосе де Ла Мара главнокомандующим и приказал ему собрать новую армию за несколько месяцев: «Нам не стоит обращать внимание на шумиху, поднятую по всему миру. Война зиждется на деспотизме, а не на любви к Богу. Не жалейте себя, проявите жесткий, неумолимый характер. Следите за дисциплиной вверенных вам солдат, кавалеристов и пехотинцев. Не хватает ружей — беритесь за копья. На днях я должен получить три тысячи ружей из Колумбии. Третья и четвертая линии копий не бесполезна в бою. Необходимо восполнить ужасные потери и набрать пополнение для армии. Соберите пять тысяч рекрутов, чтобы впоследствии две-три тысячи остались в живых. Запаситесь большим количеством припасов. Постройте как можно больше укреплений по всему региону. Каждое дерево, каждый человек должен сослужить свою службу. Используйте все, что может помочь защищать Перу до последней капли крови. Ни одна соломинка не должна пропасть даром».
Солдаты Боливара просто силой загоняли всех, кого могли найти, в новую армию. Они реквизировали все продукты и снаряжение, которые обнаруживали. Они уничтожали все, что не могли взять с собой. Это была часть стратегии «выжженной земли», направленной на сдерживание наступления испанцев. Наконец-то пришло подкрепление от Сантандера. Оно было значительно меньшим, чем ожидал Боливар: всего две с половиной тысячи человек под командованием великолепного Хосе Марии Кордовы. Ему едва исполнилось двадцать четыре года. Сантандер знал: если он откажется помочь Боливару, тот его повесит. Сдержанный и педантичный Сантандер не любил Боливара с того самого дня в 1813 году, когда ему, молодому капитану, Освободитель угрожал казнью, а затем обращался с ним как с ничтожеством.
ГЛАВА 15 ТРОПОЙ ИНКОВ
В апреле 1824 года Боливар получил удивившее его известие и решился на последнюю великую авантюру в своей жизни. Армия Верхнего Перу (теперь это территория Боливии) под командованием генерала Оланьеты восстала. Оланьета объявил о своей верности королю Фердинанду VII и отказался служить либеральным конституционалистам, которые в то время пришли к власти в Испании. Конституционалистов поддерживали де Кантерак и Вальдес. В самом высокогорном и отдаленном из всех испанских владений крошечное белое меньшинство сохраняло феодальную преданность короне.
