Как будто он уже не посещал по крайней мере десяток тысяч подобных.

– Гм, я… – Он не знал, что ответить. Может, стоит согласиться. Вид у нее отчаявшийся. – Ну конечно, а какую вечеринку вы имеете в виду?

– В честь дня рождения Венеры Марии.

– Меня туда уже пригласили, миссис Столли.

– В самом деле? – удивилась она. Парикмахеров обычно не звали на важные мероприятия.

– Да, я делаю ей прически. Мы с ней хорошие друзья.

– Разве? Я не знала. Ты никогда о ней не упоминал.

Он улыбнулся.

– Я не болтлив.

– Ну что же, раз ты все равно идешь, так, может, будешь моим сопровождающим?

Сэксон не знал, как выкрутиться. У всех глаза на лоб полезут! Стоит посмотреть на выражение лица Венеры Марии, когда она поймет, что он пришел с Абигейль Столли! Пожалуй, можно будет позабавиться.

– С удовольствием, миссис Столли, – ответил он. – Мне за вами заехать?

У Абигейль с некоторых пор появился пунктик насчет машин.

– А какая у тебя машина?

– «Ягуар».

Она немного подумала, прежде чем решить, что «ягуар» вполне приемлем.

– Гм… очень хорошо.

– В какое время?

– А когда она начинается?

– Рон хочет, чтобы все явились в половине восьмого. Он планирует сюрприз по полной программе. Так что я заеду за вами в четверть восьмого. Напишите мне ваш адрес.

Абигейль написала адрес и покинула салон с легким сердцем. Если Микки может завести роман с шестифутовой негритянкой, работающей в полиции, то уж, разумеется, она может позволить себе появиться на вечеринке с потрясающе красивым парикмахером.

Почему бы и нет? В любви и браке все должны быть равны.

После длительных размышлений Микки все же решил пойти на вечеринку в честь Венеры Марии. Ему все равно больше нечего делать. Каким бы роскошным ни был отель, сидеть там вечер за вечером оказалось утомительным. Дома у него свой собственный бассейн олимпийских размеров, своя сауна, свой спортивный зал и свой великолепный кабинет, к которому примыкал просмотровый зал.

Ах, все эти домашние удобства! Как он по ним скучал!

Если он собирается разводиться с Абигейль, надо срочно подумать о покупке собственного дома. Житье в гостинице не для него.

Мартин Свенсон морочил ему голову. Микки никак не мог его поймать. Каждый раз, когда он звонил, то попадал на какого-нибудь из многочисленных помощников Мартина, рассказывающих ему про Зеппо. Судя по всему, им приходилось обращаться с Зеппо осторожно. Тот не собирался уходить из-за чрезвычайно выгодного контракта с «Орфеем». Во всяком случае, добровольно.

– Когда же все решится? – спрашивал Микки.

– Скоро, – каждый раз отвечали ему. Он уже возненавидел слово «скоро».

У него даже не хватало энергии, чтобы съездить к мадам Лоретте. Каждый раз, как он подумывал о том, чтобы трахнуться, вспоминал руку на плече и голос, произнесший: «Вы арестованы».

Так вообще из мужика импотента можно сделать.

Ему не хватало Уорнер, ее секса, комплиментов и простого удовольствия быть с ней.

Но здесь все кончено. В этом он точно уверен.

Рита вырядилась в красное платье, подчеркивающее каждый изгиб ее весьма впечатляющей фигуры. Она крутанулась перед Эмилио, демонстрируя себя.

– Нравится, милый?

Он присвистнул.

– Шик!

Довольная такой реакцией, она покружилась еще пару раз.

– А ты что наденешь? – спросила она.

У Эмилио имелись коричневые кожаные штаны и кожаный пиджак в тон. Он собирался к этому надеть розовую рубашку с оборками.

Но когда он натянул на себя штаны, они настолько несимпатично обтянули его зад, что он стал казаться еще полнее, чем был на самом деле. Рита не рискнула обратить на это внимание, потому что Эмилио тщеславен, а она не хотела его злить.

– Я тоже выгляжу шикарно? – спросил он, прохаживаясь перед ней как петух.

– Оченно шикарно, – соврала Рита. – Ты уверен, что твоя сестра будет рада тебя видеть? – произнесла она с беспокойством. – Она на автоответчике кричит «Чтоб ты сдох!». Как-то не похоже, что она жаждет тебя лицезреть. Особенно если учесть, что сегодня вышел новый номер журнала.

– Кончай. Она меня любит, – похвастался Эмилио. – Семейство Сьерра всегда держится вместе.

– Ладно. – Рита спорить не собиралась. Вечеринка должна быть сногсшибательной, и ей не хотелось ее пропустить. Она туда обязательно попадет. С Эмилио или без него.

Уорнер надела платье все в золотых блестках. Если бы великий Джонсон, ее идол, увидел ее в этом платье, он бы умер на месте. Сверху – жакет в тон платью.

Прохаживаясь перед зеркалом, она решила, что Джонни Романо определенно понравится то, что он увидит. Но если вдруг нет… она свернула свою старую форму и сунула ее в сумку вместе с наручниками и пистолетом.

Когда за ней прибыл лимузин, Уорнер велела водителю положить все это в багажник.

– Когда в конце вечера мы вернемся к мистеру Романо, – распорядилась она с милой улыбкой, – позаботьтесь, чтобы я не забыла форму.

– Слушаюсь, мэм, – ответил водитель, окидывая ее взглядом и приходя к выводу, что таких великолепных сисек он никогда раньше не видел.

– Спасибо. – Уорнер забралась в машину, продемонстрировав ноги практически по всей длине. – Мы сейчас поедем за мистером Романо?

– Уже едем, – ответил водитель, довольный зрелищем.

– Я – кинозвезда, – твердил Джонни Романо, разглядывая себя в зеркало. – Эй, приятель, я – кинозвезда.

Кроме него, в комнате никого не было, но Джонни нравился звук собственного голоса. Он его заводил.

– Эй, приятель, я – кинозвезда. – Он повторил эти слова в третий раз и улыбнулся отражению. Сногсшибательно. Он выглядел сногсшибательно.

Он когда-то встречался с манекенщицей, представившей его Армани, с той поры Джонни и работал под итальянца, что ему очень шло. Строгий черный костюм, черная рубашка, белый галстук. При этом черные волосы, смуглая кожа и томные глаза – настоящая кинозвезда.

Сопровождающие ждали внизу. Он привык, что они всё за него делали.

Быть звездой – значило никогда и пальцем не пошевелить.

Он помнил, когда все было по-другому. Еще как помнил! Первая его работа в Голливуде – парковка чужих автомашин. Больших, обтекаемых, дорогих автомашин.

Большинство людей, чьи машины он парковал, вообще его не замечали. Те, которые посимпатичнее, давали щедрые чаевые, но, как правило, больше полагающихся за парковку двух долларов не платил никто.

«Сейчас на вечеринках он иногда встречал людей, чьи машины, «порше» и «роллс-ройсы», когда-то парковал. Здорово было бы подойти и сказать: «Эй, парень, а я наделал в твой багажник. И вырвал с корнем твой радиоприемник. И спер твои кассеты».

Они шуток не оценят. Но он когда-то получал от них большое удовольствие.

Все это происходило до его звездного часа. До того как он стал Джонни Романо, кинозвездой.

Последний взгляд в зеркало. Парень что надо! Он им еще покажет! Несмотря на отвратительные рецензии на его фильм и плохие сборы.

Подумаешь, большое дело! Публика его любит. И она вернется.

Он распахнул дверь спальни.

– Эй, Джонни Романо готов! – крикнул он. – Поехали!

Сопровождающие встали по стойке «смирно».

Слизняки вроде бы как усыновили Эдди Кейна. Он им подходил по духу.

– Ты на вечеринку пойдешь? – спросил его Арни. – Что-то вроде сюрприза для Венеры Марии. Мы там себе телок закадрим. Самое подходящее место.

– Правильно, – подтвердил Фрэнки. – Пошли с нами.

Эдди смутно припомнил, что получил приглашение несколько недель назад. Господи, всего несколько недель, а казалось, прошла целая жизнь.

– Конечно, а почему нет? – решил он. – Поеду к себе домой и переоденусь. И душ не мешало бы принять.

– Душ и здесь можешь принять, – предложил всегда гостеприимный Фрэнки.